Найди своего принца! Большая книга историй о любви для девочек - Щеглова Ирина Владимировна - Страница 23

• Предыдущая
• 23/56
• Следующая

– Лиз, ну что еще за тайны! – Мне даже становится досадно.

– Марго, я не шучу, ты можешь выслушать меня без всяких твоих издевочек и приколов?

– Говори, я ведь для этого сюда приехала.

– Марго, Костик еще ходит к нам? К тебе? – спрашивает сестра.

– Ну, ходит иногда, а что?

– Надеюсь, вы просто друзья? – Лизка замялась под моим удивленным взглядом. – Ну, знаешь, извини, если я что-то не то говорю, ты сейчас поймешь…

– Да в чем дело-то? – Я с досадой отставляю чашку.

– Нет, ты скажи, ответь мне, – просит Лизка.

– Дался тебе этот Костик! Ревнуешь, что ли?

– При чем тут ревность! Просто ответь мне, ты с ним встречаешься? – Лизка повысила голос почти до крика.

– Если ты имеешь в виду, что Костик мой парень, то нет.

– Фу-у! Слава богу! – выдохнула Лизка.

– А теперь объясни мне, что значат твои вопросы? – сказала я.

– Марго, я не такая плохая, как ты думаешь, – начала рассказывать она, – неужели я смогла бы бросить Дашку, свою дочь, просто так, лишь бы сбежать! Нет!

– Это я уже знаю: и о том, что ты боялась Костика, и о твоем сговоре с бабулей – все я знаю.

– Не все, – остановила меня Лизка, – ты думаешь, я испугалась Костика, пожаловалась бабушке и удрала, да?

– Ну, примерно так, – согласилась я.

– Нет, не совсем. Знаешь, почему я не дождалась Костиного возвращения и начала встречаться с другим?

– Откуда мне знать!

– Костя – наш с тобой брат.

Чашка выскользнула из моих пальцев и с жалобным стуком треснулась об стол, кофейная гуща медленно расползлась под осколками. Мы обе тупо смотрели на разбитую чашку.

– Что? – не веря своим ушам, произнесла я.

– Вот, – шепнула Лизка, – я так и знала, что маме об этом говорить ни в коем случае нельзя. Поэтому и молчала столько времени. Она схватила тряпку и быстро вытерла стол, предварительно сбросив осколки в мусорное ведро.

– Вот, возьми, – она бросила мне на колени полотенце, – ты забрызгалась?

– Нет, все нормально. Ты это серьезно?

– Серьезнее некуда.

– Но откуда? – Услышанное не укладывалось у меня в голове.

– Я говорила с отцом.

– Ты общаешься с отцом? – Она удивляла меня все больше и больше.

– Да.

– А мама знает об этом?

– Об отце знает.

– И что, отец тебе сказал, что Костя… – Я не знала, как дальше называть Костю, и потому осеклась.

– Однажды отец спросил меня, есть ли у меня парень. Я ответила: есть. Ну и, как обычно, начались расспросы, что да как… Я рассказала. И про то, что в тюрьму попал, и о письмах, обо всем… Сказала, как зовут, фамилию назвала, сколько лет… Ну, вот, а потом, через несколько дней, он позвонил очень взволнованный и устроил мне настоящий допрос с пристрастием. Мол, было у нас что-нибудь или не было…

И тут как раз случилась эта история с арестом, судом и всем прочим… в общем, обошлось. Но мы продолжали писать друг другу нежные письма и клясться в вечной любви и верности. Я все это отцу тоже рассказала. И тогда он мне выдал!

– Что выдал? – Я никак не могла прийти в себя.

– Что у него была женщина, еще до мамы, потом у этой женщины родился сын, так вот: этот сын и есть Костя!

– Погоди, у Кости есть отец, – вспомнила я.

– Не отец, а отчим. У Кости фамилия его матери, по фамилии наш папочка и догадался.

– Да, но у вас разница – всего ничего.

– Почти год. – Лиза пожала плечами.

– Выходит, он эту женщину бросил беременную, а наша мама ничего не знала! Ну, папаша!

Лиза нахмурилась:

– Ты ничего не понимаешь! – отчеканила она.

– Зато ты много понимаешь! – огрызнулась я.

Наш разговор вот-вот готов был превратиться в обычный скандал, которым заканчивались все наши попытки поговорить. Я же предупреждала: мы с Лизкой совсем разные. До сих пор удивляюсь, что наша мама нашла в нашем отце?

Лизка говорит: любовь!

Какая любовь, если они все время ругались. Они не могли спокойно переброситься даже парой слов.

На это сестра отвечает: мол, она помнит, что было и по-другому.

Что значит – было? Когда было? Было, да сплыло?

– Ну и что, – вступается за отца Лизка, – была страсть, понимаешь, всепоглощающая, такая, когда зубы сводит! А потом она прошла, эта страсть, умерла, удовлетворенная, понимаешь? Они еще пытались что-то спасти, даже тебя родили как гарантию, как новую связь между ними. Но… Ты должна понять, такие совершенно разные люди не могут жить по привычке или из-за детей. Так всем было бы только хуже!

– Откуда ты все это знаешь? Папочка рассказал? – сквозь зубы спросила я.

– Я уже и сама не девочка, – гордо вскинув голову, ответила она.

– Вот именно, нашла чем хвалиться. – Мне стало смешно.

Лизка покраснела:

– Рита, я не знала, что ты можешь быть жестокой, – с горечью проговорила она.

– Это ты мне говоришь?! – Я просто вскипела. – Ты, которая в девятнадцать лет неизвестно от кого родила ребенка, а потом подбросила его нам и сбежала. Ты, которая довела мать до гипертонического криза! Из-за тебя я вынуждена была бросить школу. Ты хоть знаешь, каково это: в пятнадцать лет пойти работать официанткой? Ты знаешь, что мы все вытерпели и пережили? Или снова скажешь, что мы друг друга не понимаем, потому что очень разные и все такое. Но если тебе было наплевать на нас, если для тебя наш замечательный папа – авторитет, так почему же ты к нему не побежала? Что же он не помог любимой дочке?

Я так завелась, что почти кричала. Я вскочила со стула и стояла над сжавшейся, словно в ожидании удара, сестрой, я орала, не замечая ни своих, ни ее слез. Лизка беззвучно плакала, положив голову на руки.

Я опомнилась только тогда, когда услышала плач маленькой Даши, доносившийся из соседней комнаты.

– Дашка проснулась, – сообщила я. У меня дрожали руки. Я недоуменно рассматривала сестру и прислушивалась к себе. Неужели это я была сейчас здесь и все это говорила? Что на меня нашло?

– Прости. – Я коснулась Лизкиного плеча.

Она вздрогнула, посмотрела мне в глаза.

– Дашка плачет, – снова напомнила я.

– Да-да, – Лизка вскочила, – пойдем, она тебе обрадуется.

Через некоторое время мы уже втроем, спокойные и улыбающиеся, снова сидели на кухне, Лизка кормила Дашу завтраком, и мы изо всех сил делали вид, что между нами нет и быть не могло никаких размолвок.

– Сейчас гулять пойдем, – ворковала Лизка, – у нас тут так красиво, покажем тете Рите наш город, правда, Дашенька?

Дашка пускала пузыри, тянула ко мне маленькие ручонки и гулила. От недавней вспышки моего праведного гнева не осталось и следа.

Испуганная Лизка все твердила:

– Я очень виновата, я виновата…

Мне это надоело, и я остановила ее:

– Ладно, я тоже погорячилась, в конце концов, мы же родные сестры, а кто поможет, если не я, не мама, не бабуля… И потом, бабуля тоже руку приложила, скрыла от нас твое местонахождение.

– Знаешь, я замуж выхожу, – неожиданно призналась Лизка.

– Ну ты даешь! – Я уже устала удивляться новостям, но тут как-то даже растерялась.

– Я выхожу замуж за Дашиного отца, – пояснила сестра.

– Так вы помирились?

– Мы и не ссорились, – сказала Лизка, – просто тогда, когда все это случилось, он ведь не знал ничего. Он приезжал на каникулы в Москву. Вообще-то он студент, учится здесь в институте. Это еще одна причина, почему я убежала в Питер.

– Понятно…

Признаться, ничего мне не было понятно, у Лизки разве хоть в чем-то можно разобраться!

– Слушай, – я встрепенулась, вспомнив о главной новости, – я рада, что у тебя все налаживается, у Дашки будет отец и все такое… Но ты мне вот что объясни: ведь был же у тебя разговор с Костей, был, я помню. Вы, кажется, очень хорошо поговорили, расставили, так сказать, все точки над «i». Но почему ты не сказала ему правду?

Лизка задумалась, опустила голову. Щеки и уши у нее покраснели. Вот всегда так, все время мне приходится вытягивать из нее все эти дурацкие признания в ее дурацких поступках.

• Предыдущая
• 23/56
• Следующая