Забвение - Фитцпатрик Бекка - Страница 71

• Предыдущая
• 71/78
• Следующая

– Вы первый.

Если бы его лицо не было столь напряженным, он, пожалуй, даже выглядел бы радостным. Надрезав кожу, он произнес:

– Если я доживу до следующего месяца, клянусь покинуть Колдуотер и никогда больше не искать встречи с тобой или твоей матерью. Если я нарушу эту клятву, пусть тело мое превратится в пыль.

Взяв нож, я воткнула лезвие в ладонь и стряхнула несколько капель, вспомнив, что так делал Патч в своем воспоминании. Про себя я взмолилась, чтобы он простил мне то, что я сейчас делала. В конце концов, ведь наша любовь была выше расовой и кровной принадлежности! Я остановила поток мыслей, испугавшись, что не смогу пройти через это, если продолжу думать о Патче. Сердце у меня разрывалось на части, когда я сделала шаг назад, куда-то в пустоту, и равнодушно посмотрела на свою окровавленную руку.

– Клянусь здесь и сейчас, на этой новой крови, которая бежит по моим венам, что я больше не человек, а чистокровный нефилим. И если ты умрешь, я встану во главе твоей армии. Если же я нарушу эту клятву, то умру, и мама моя умрет, мы обе умрем.

Слова казались излишне простыми по сравнению с теми последствиями, которые сулило ее неисполнение, и я повернулась к Хэнку:

– Я все правильно сделала? Это я должна была сказать?

Он коротко кивнул, подтверждая, что все правильно.

Моя человеческая жизнь закончилась.

Я не помнила, как ушла от Хэнка, как уходила с его склада с мамой под руку, которая так сильно была накачана снотворным, что едва могла идти. И как я выскочила из этой малюсенькой комнаты на темную улицу, у меня осталось лишь очень размытое воспоминание. Маму била крупная дрожь, она бормотала что-то невнятное. Я не сразу заметила, что и сама очень замерзла. Воздух был морозный, дыхание вырывалось у меня изо рта и превращалось в серебристо-белое облачко. Нужно было как можно скорее найти теплое место, иначе мама могла обморозиться.

Я не знала, как теперь обстоят дела со мной. Я вообще теперь ничего не знала. Могу ли я замерзнуть насмерть? Могу ли умереть? Что именно изменилось во мне из-за клятвы? Все?

На улице стояла чья-то машина, к ее лобовому стеклу была прилеплена бумажка, гласящая, что полиция ее собирается эвакуировать. Мне повезло впервые за эту ночь: когда я без особой надежды взялась за ручку передней дверцы автомобиля, оказалось, что она не заперта. Я бережно уложила маму на заднем сиденье и занялась проводками под рулевой панелью. После нескольких неудачных попыток мне удалось оживить двигатель, и он заурчал.

– Не волнуйся, – шептала я маме. – Мы едем домой. Все закончилось. Все закончилось.

Я говорила эти слова не столько маме, сколько самой себе. И верила в них. Потому что мне надо было в них верить. Я не могла думать о том, что сделала. Не могла думать о том, каким медленным и мучительным может оказаться мое превращение, когда оно наконец начнется. Если, конечно, ему все же суждено произойти. Я не хотела думать, с какими еще сложностями мне придется столкнуться.

Патч. Мне предстоит встретиться с ним лицом к лицу и признаться в том, что я натворила. Интересно, он еще когда-нибудь обнимет меня? Разве могла я надеяться, что клятва ничего не изменит? Ведь я не была больше просто Норой Грей. Отныне я была чистокровным нефилимом. Его врагом.

На дорогу неожиданно выскочила какая-то бледная фигура, и я надавила на тормоз. Машину чуть занесло, но она остановилась. Девушка, проводив нас блуждающим взором, упала, потом поднялась и нетвердой походкой направилась к противоположной стороне дороги. Она, похоже, пыталась бежать, но у нее не получалось скоординировать движения, вероятно из-за травмы. Одежда на ней была порвана, на лице застыло выражение ужаса.

– Марси? – спросила я громко.

Не думая, я протянула руку к двери пассажирского сиденья и открыла ее.

– Садись! – скомандовала я.

Она стояла, обняв себя руками и издавая короткие жалобные звуки, похожие на стоны.

Я выскочила из машины, обежала вокруг и насильно впихнула Марси на переднее сиденье. Она опустила голову к коленям и начала часто дышать.

– Меня… сейчас… стошнит…

– Что ты здесь делаешь?

Она продолжала хватать ртом воздух.

Я села за руль и нажала на педаль газа, не имея ни малейшего желания задерживаться в этом проклятом районе еще хоть пару секунд.

– Мобильник у тебя есть?

Марси издала такой звук, как будто что-то попало ей не в то горло.

– Мы немного торопимся, если ты не заметила, – сказала я чуть более резко, чем хотела.

Теперь я в полной мере осознала, кого именно подобрала на дороге. Дочь Хэнка. Свою сестру, если уж быть совсем откровенной с самой собой. Свою лживую, склонную к предательству и совершенно невменяемую в данный момент сестру.

– Так есть у тебя телефон? Да или нет?!

Марси дернула головой, но непонятно было, означает ли это согласие или отрицание.

– Ты, наверно, очень злишься, что я украла ожерелье, – проговорила она, с трудом преодолевая икоту. – Мой отец обманул меня. Он заставил меня поверить, что это такой розыгрыш, в котором мы участвуем сообща. Я оставила записку тебе на подушке в ту ночь, чтобы напугать тебя: «Тебе угрожает опасность». Папа наложил на меня какие-то там чары, и поэтому ты не видела, как я пробралась к тебе. А еще он что-то такое сделал с чернилами, чтобы они исчезли сразу после того, как ты прочтешь записку. Я думала, это будет весело! Мне просто хотелось посмотреть, как ты будешь разгадывать эту загадку. Я не думала… Просто делала все, что говорил папа. Как будто… как будто он управлял мной.

– Послушай меня, Марси, – сказала я твердо. – Я собираюсь немедленно убраться отсюда. И если у тебя есть с собой телефон, то он мне нужен прямо сейчас!

Трясущимися руками Марси открыла свою сумочку, порылась внутри и вытащила мобильник.

– Он меня дурачил, – произнесла она, из глаз у нее безостановочно лились слезы. – Я думала, он же мой отец. Я же думала, что он любит меня! Если это что-то меняет, я не отдала ему ожерелье! Я только собиралась отдать. Принесла его сегодня вечером к нему на склад, как он просил. Но потом… в конце… когда я увидела эту девушку в клетке… – она захлебнулась слезами.

Я не хотела чувствовать к Марси ничего, даже отдаленно напоминающее сочувствие. Мне не нравилось, что она сидит в этой машине, и все тут. Мне не хотелось, чтобы она рассчитывала на меня, и наоборот. Я не хотела никакой связи между нами, никакой, ни в каком виде! И все-таки мне пришлось признать, что все вышеперечисленное имело место. И с этим ничего нельзя было поделать.

– Пожалуйста, дай мне телефон, – произнесла я мягко.

Марси сунула телефон мне в руку, подтянула коленки к груди, уткнулась в них лицом и беззвучно зарыдала.

Я набрала номер Патча. Нужно было срочно сообщить ему, что у Хэнка нет ожерелья. И еще нужно было рассказать ему ужасную правду о том, что я сделала. С каждым гудком я чувствовала, как тает моя решимость, и мне становилось все хуже. Я представляла себе лицо Патча в тот момент, когда он услышит правду, и у меня кровь стыла в жилах. Губы дрожали, дыхание перехватывало.

Сработал его автоответчик, поэтому я перезвонила Ви.

– Мне нужна твоя помощь, – сказала я ей. – Мне нужно, чтобы ты присмотрела за моей мамой и Марси. – Мне пришлось немного отодвинуть телефон от уха, чтобы не оглохнуть от ее воплей. – Да, Марси Миллар. Я потом тебе все объясню.

Около трех часов утра я высадила маму и Марси у дома Ви и оставила их на ее попечение, ничего не объясняя. Она пыталась накинуться на меня с расспросами, но я только покачала головой в ответ, стараясь не давать волю эмоциям. Я уехала, так и не сказав ни слова, больше всего желая просто ехать по какой-нибудь заброшенной дороге в полном одиночестве. Сначала мне казалось, что я еду без определенной цели, но потом стало очевидно, что я двигаюсь ко вполне конкретному месту.

Я почти не видела дорогу, по которой мчалась к Дельфийскому парку. Я втиснулась на парковку и внезапно ощутила страшное одиночество. Все это время я боялась даже подумать о том, что сделала, а теперь, в этой темноте, тишине и безмятежном покое, последние остатки мужества покинули меня. У меня не было больше сил сдерживаться. Опустив голову на руль, я разрыдалась.

• Предыдущая
• 71/78
• Следующая