Забвение - Фитцпатрик Бекка - Страница 47

• Предыдущая
• 47/78
• Следующая

Конечно. И он не раз доказывал, что не боится запачкать руки. Он могущественный нефилим, который умеет великолепно манипулировать чужим сознанием. И тогда, бросив меня на кладбище, он как следует позаботился о том, чтобы я ничего не могла вспомнить. Не мог же он просто отпустить меня, чтобы я могла рассказать всему миру о его дьявольских деяниях.

– Ненавижу его. Не могу словами описать, как я злюсь на него. Я хочу, чтобы он поплатился за все это. Я хочу, чтобы он умер! – крикнула я решительно.

– Эта отметина на твоем запястье, – начал Джев. – Это не родимое пятно. Я уже видел такое дважды. Один раз – у моего бывшего вассала, нефилима по имени Чонси Ланже. У Хэнка тоже есть такая, Нора. Она связывает тебя с их родом, это своего рода внешний признак определенной генетической принадлежности или ДНК, Хэнк – твой биологический отец.

– Знаю, – я с горечью кивнула головой.

Он переплел пальцы наших рук и нежно поцеловал костяшки моих пальцев. Мое тело сразу среагировало на прикосновение его губ, покрывшись мурашками с ног до головы.

– Ты помнишь это?

– Я слышала, как говорю это в твоем воспоминании, но для меня это не стало неожиданностью. Я не была удивлена, а была очень зла. И не помню, когда я впервые об этом узнала.

Я задумчиво провела пальцем по отметине, которая делила пополам внутреннюю сторону моего запястья.

– Я это чувствую. У меня образовалась пропасть между разумом и сердцем, но я чувствую правду. Знаешь, говорят, если человек теряет зрение, у него обостряется слух. Я потеряла часть воспоминаний, но, возможно, у меня обострилась интуиция.

Мы помолчали, обдумывая это.

Чего Джев не знал, так это того, что моя интуиция распространялась не только на информацию о моем настоящем родителе.

– Я не хочу говорить о Хэнке. Не сейчас. Давай поговорим о том, что еще я там увидела. Или, лучше сказать, что я выяснила.

Он посмотрел на меня с любопытством и беспокойством одновременно.

Я набрала воздуху и заговорила:

– Я выяснила, что либо была безумно в тебя влюблена, либо мне удалось сыграть лучшую любовную сцену в своей жизни.

Его взгляд оставался настороженным, но мне показалось, что в нем блеснула надежда.

– И к чему склоняешься ты сама?

Есть только один способ разобраться.

– Для начала мне хотелось знать, что было между тобой и Марси. И это тот случай, когда чистосердечное признание в твоих же интересах, – предупредила я. – Марси сказала мне, что ты был ее «летним романчиком». Скотт рассказал, что она сыграла немаловажную роль в нашем расставании. Теперь мне интересно послушать твою версию.

Он задумчиво поскреб подбородок:

– Я похож на «летний романчик»?

Я попыталась представить себе, как Джев играет во фрисби на пляже или натирается кремом для загара. Попыталась представить себе, как он покупает Марси мороженое, гуляя по набережной и терпеливо слушая ее трескотню. Как бы я ни старалась, эти картинки не вызывали у меня ничего, кроме улыбки.

– Так, этот пункт мне ясен, – усмехнулась я. – Идем дальше.

– Марси была моим заданием. Я тогда еще не взбунтовался, у меня еще были крылья, и я был ангелом-хранителем, а значит, исполнял приказы архангелов. А они хотели, чтобы я за ней присматривал. Она – дочь Хэнка, а это – источник потенциальной опасности. Я оберегал ее, и это был не самый приятный опыт. Я стараюсь об этом не вспоминать.

– Значит, ничего не было?

Уголок его рта дернулся вверх.

– Ну, я чуть не пристрелил ее пару раз, но больше ничего интересного не произошло.

– Эх, ты упустил такую возможность.

Он пожал плечами:

– Это никогда не поздно сделать. Ты по-прежнему хочешь говорить о Марси?

Я выдержала его пристальный взгляд и покачала головой.

– Я вообще что-то не расположена к разговорам, – шепнула я.

Я поднялась и потянула его к себе, чувствуя, как замирает сердце от дерзости того, что я собиралась сделать. Во мне бушевали эмоции, их было много, и они были разные, но главенствовали две: любопытство и страсть.

Он стоял не двигаясь.

– Ангел… – сказал он, словно предупреждая, и провел большим пальцем по моей щеке.

Я немного отстранилась:

– Не спеши. Если у меня в памяти и осталось хоть одно воспоминание о тебе, я никак не могу его выудить.

Но это была только половина правды. А вторую половину я оставила при себе: я тайно мечтала об этом моменте с тех самых пор, как впервые увидела Джева. Я много раз прокручивала в голове, как это может быть, но в своем воображении я и близко не испытывала того, что сейчас со мной творилось. Я чувствовала исходящее от него непреодолимое притяжение, которому не было сил сопротивляться.

Что бы ни случилось, я не хочу забывать, что я чувствую рядом с Джевом. Я хотела запечатлеть в памяти его прикосновения, запах и даже вкус так прочно и надежно, чтобы никто – никто! – не мог бы стереть их.

Я скользнула ладонями вверх по его груди, запоминая каждый мускул. Вдохнула его аромат – тот же, что и тогда, в джипе: кожа, пряности, мята. Прочертила пальцами линии его лица, с интересом изучая чуть угловатые скулы, придающие ему сходство с итальянцем. Джев все это время стоял неподвижно, не шелохнувшись, с закрытыми глазами.

– Ангел… – повторил он напряженным голосом.

– Еще не все.

Я перебирала пальцами его шелковистые волосы, запоминая каждую деталь, даже самую маленькую и незначительную. Бронзовый оттенок его кожи… уверенная осанка… неприлично длинные ресницы… Его черты не были совершенными и идеально симметричными, но это делало его только интереснее в моих глазах.

«Отпусти тормоза», – велела я себе. Приблизившись к нему, я закрыла глаза.

Его губы открылись навстречу моим, по телу его прошла крупная дрожь. Он обвил мою талию руками, прижал к себе, целуя меня все более страстно. И под его поцелуями я совершенно теряла голову и возможность соображать.

Ноги стали ватными и непослушными. Я обмякла в его руках, а он медленно опустился вниз по стене, и я оказалась у него на коленях. Внутри меня вспыхнул яркий, ослепительный свет, наполняя собой каждый, даже самый темный уголок сознания. Мир, который открылся мне сейчас, наш мир, был одновременно пугающим и очень знакомым. Я знала, что это все реально. Я уже целовалась так раньше. Я целовалась так раньше с Патчем. Сейчас я называла его Джевом, но почему-то Патч звучало как-то… правильнее. Это наслаждение, которое рождали во мне его поцелуи, прикосновения, ощущение, что он рядом со мной, – все это мгновенно всплыло в моей памяти и грозило затопить меня целиком.

Я оторвалась от него первой, провела языком по нижней губе.

Патч вопросительно хмыкнул:

– Неплохо, да?

Я снова склонилась к нему:

– Практика ведет к совершенству.

Поморгав, я открыла глаза, и очертания комнаты наконец стали четкими.

Было темно, прохладно. Кожу ласкала какая-то невообразимо роскошная и восхитительная ткань.

В сознание, словно вихрь, ворвались воспоминания о минувшей ночи. Мы с Патчем… я смутно припомнила, как шепнула ему, что у меня просто нет сил ехать домой.

Значит, я уснула у Патча.

Я резко села.

– Мама меня убьет! – выпалила я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Во-первых, утром мне нужно идти в школу. А во-вторых, я опоздала, пропустила комендантский час и даже не удосужилась позвонить и объяснить почему!

Патч сидел в кресле в углу, подперев кулаком подбородок.

– Не волнуйся, все улажено. Я позвонил Ви, и она согласилась тебя прикрыть. Она сказала твоей маме, что вы были у нее, смотрели пятичасовую версию «Гордости и предубеждения». Вы потеряли счет времени, ты уснула… и мама Ви разрешила тебе остаться на ночь у них, чтобы не будить тебя.

– Ты звонил Ви? И она согласилась, даже вопросов никаких не задала?

Совсем не похоже на Ви. Особенно на Ви нового образца с ее пожеланием «сдохнуть немедленно «всему мужскому населению земного шара.

• Предыдущая
• 47/78
• Следующая