Тайны Шлиссельбургской крепости - Коняев Николай Михайлович - Страница 12

• Предыдущая
• 12/21
• Следующая

Осенью 1656 года Нотебург осадило войско воеводы Петра Ивановича Потемкина.

Сорокалетний полководец уже брал и польский Люблин, и шведский Ниеншанц, жег шведские поселения на Котлине, громил шведские корабли, но с Орешком дело у него не заладилось.

Хотя Петр Иванович и начал бомбардировку крепости, установив орудия на Монастырском острове, шведы держались твердо.

– Яблоко и грушу легче раскусить, чем такой орех… – ответил комендант крепости майор Франс Граве на предложение о сдаче, и предок великого Григория Потемкина вынужден был отвести войска.

В музее Прадо в Мадриде экспонируется портрет Петра Ивановича Потемкина, который Хуан Каррено де Миранда написал спустя десятилетие после нотебургской неудачи.

На портрете много золотой парчи и дорогого меха, а еще больше важности, которую как бы вносит собою царский посол Петр Иванович Потемкин, но схожая по цвету с осенней ладожской водой седина бороды омывает лицо русского стольника, которому не по зубам оказался шведский орех.

Разгрызать этот шведский орех пришлось Петру I.

Взятие Нотебурга он считал чрезвычайно важной задачей, и подготовка к штурму велась предельно тщательно.

Некоторые историки полагают, что и легендарное перетаскивание волоком по Государевой дороге кораблей из Белого моря в Онежское озеро тоже было связано с подготовкой к штурму Орешка.

Тогда за два месяца мужики и солдаты протащили по лесам и болотам корабли «Святой дух» и «Курьер», и, пройдя по Онеге, Свири и Ладоге, корабли эти якобы подошли к устью Невы, хотя и непонятно, что они делали здесь при штурме Нотебурга.

Ну а настоящие русские войска подошли к Нотебургу 26 сентября 1702 года. Всего Петр I собрал на берегу Невы четырнадцать, включая гвардейские Семёновский и Преображенский, полков.

Русский лагерь был разбит на Преображенской горе.

Осаду – гарнизон Нотебурга во главе с комендантом подполковником Густавом фон Шлиппенбахом насчитывал около 500 человек и располагал 140 орудиями – вели по всем правилам.

Под непосредственным наблюдением самого Петра I по трехверстной лесной просеке протащили из Ладожского озера в Неву лодки.

На этих лодках солдаты Преображенского и Семеновского полков переправилась на правый берег Невы и захватили там шведские укрепления.

Потом из лодок устроили наплавной мост, связавший невские берега…

Когда кольцо осады замкнулось, к коменданту Нотебурга был «послан трубач с предложением сдать крепость на договор».

Густав фон Шлиппенбах просил отсрочки на четыре дня, чтобы снестись с нарвским обер-комендантом, которому он подчинялся.

В ответ 1 октября русские батареи открыли артиллерийский огонь по крепости.

Бомбардировка продолжалась непрерывно в течение одиннадцати дней.

Начали гореть деревянные постройки, плавились свинцовые кровли башен, ночью Неву освещало зарево пожара, и казалось, что река налилась кровью. Течение уносило зарничную кровь к Финскому заливу, к шведской крепости Ниеншанц.

3 октября парламентер-барабанщик передал просьбу жен шведских офицеров, умолявших выпустить их из Нотебурга ради великого беспокойства от огня и дыму.

«Если изволите выехать, изволили б и любезных супружников своих с собою вывести купно!» – галантно ответил шведским дамам Петр I.

«Сей комплимент знатно осадным людям показался досаден», – сказано в «Книге Марсовой», и бомбардировка Нотебурга возобновилась.

Всего по крепости было выпущено свыше 15 000 ядер и бомб.

В крепостной стене появились огромные бреши, сквозь которые могли пройти маршем в ряд 20 человек. Правда, находились эти пробоины слишком высоко над землей, но Петр I, рассматривавший Нотебург с Преображенской горы, результатами артподготовки остался доволен.

«Альтиллерия наша зело чудесно дело свое исправила», – сообщал он в письме А.А. Виниусу.

Следы петровской бомбардировки Нотебурга можно найти и сейчас.

«Под дерном оказались свежие напоминания о минувшей войне: битый кирпич, щебенка, осколки мин, – пишут в своей книге “Крепость Орешек” А.Н. Кирпичников, В.М. Савков. – Ниже стали попадаться осколки ядер, которыми при Петре I обстреливали с материка крепость в 1702 году. А вот и неразорвавшаяся трехпудовая мортирная бомба – одна из 3000, выпущенных по шведскому гарнизону. Частицу извлеченного изнутри пороха, которому 268 лет, удалось воспламенить. Горел он разноцветными искрами»…

Такими же разноцветными искрами рассыпались три сигнальных выстрела, возвестивших ночью 11 октября начало штурма.

Ударили барабаны.

Сквозь ночную темноту ладьи пошли к крепости озаряемой пламенем пожаров. Их сносило сильным течением, и гребцы налегали на весла.

Так начался штурм.

Увы…

Приготовленные лестницы оказались слишком короткими, и десантники не смогли подняться к пробоинам и с ходу ворваться в крепость.

Тем временем шведы развернули орудия и начали бить напрямую.

Стеснённые на полоске земли между крепостными стенами и водой, русские солдаты несли огромные потери.

И был момент, когда заколебался Петр I и послал на остров офицера с приказом командиру штурмующего отряда подполковнику Семёновского полка Михаилу Голицыну отступить.

– Скажи царю, что теперь я уже не его, а Божий, – ответил посыльному Голицын и, взобравшись на плечи солдата, стоящего на верху лестницы, залез в пролом. – Вперед, ребята!

Бесконечно длился кровопролитный бой, но шведы не выдержали.

«Неприятель от множества нашей мушкетной, так же и пушечной стрельбы в те 13 часов толь утомлен и видя последнюю отвагу тотчас ударил шамад»…

Это в пятом часу дня Густав фон Шлиппенбах велел ударить в барабаны, что означало сдачу крепости.

Нотебург был взят.

Шведский гарнизон вышел из крепости с четырьмя пушками и распущенными знаменами. Он состоял из 83 здоровых и 156 раненых – остальные пали во время осады и штурма. Солдаты шли с личным оружием, с пулями во рту в знак того, что они сохранили свою воинскую честь.

Русские потери составили 538 человек убитыми и 925 ранеными.

Павших во время штурма героев похоронили внутри крепости.

На стене церкви Иоанна Предтечи в 1902 году была установлена доска с их именами[15], но потом эту доску увезли в музей города.

Ну а герой штурма, Михаил Михайлович Голицын, конечно, и догадываться не мог тогда, что берет крепость, которая через несколько лет станет тюрьмой для его брата, князя Дмитрия Михайловича Голицына.

На радостях Петр I переименовал Нотебург в Шлиссельбург, в ключ-город.

Считается, что этим ключом открывался путь к Балтийскому морю, но, очевидно, что Петр вкладывал в это название и более широкий смысл – ключа к победе в войне.

Все первые дни после взятия Шлиссельбурга Петр I пребывал в упоении от свершившегося чуда.

«Объявляю вашей милости, – пишет он Федору Матвеевичу Апраксину, – что с помощью победыдавца Бога, крепость сия по жестоком и чрезвычайном, трудном и кровавом приступе (который начался в четыре часа пополуночи, а кончился по четырех часах пополудни), сдалась на аккорд, по котором комендант Шлипенбах, со всем гарнизоном выпущен. Истинно вашей милости объявляю, что чрез всякое мнение человеческое сие учинено и только единому Богу в честь и чуду приписать».

Послание это, хотя и в дальнейшем Петр I не забывал разделять с Богом своих ратных побед, всё-таки выделяется повышенной и в общем-то несвойственной Петру религиозной экзальтацией.

Объясняется она тем, что Петр I ясно осознавал не только стратегическое значение одержанной победы, но и ее исторически-мистический смысл.

Дед его, царь Михаил Федорович, первый в династии Романовых, был коронован 90 лет назад, после изгнания поляков из Москвы. Петр I, его внук, освободил сейчас последний потерянный в годы смуты город-крепость.

• Предыдущая
• 12/21
• Следующая