Сокол. Трилогия - Посняков Андрей - Страница 88

Джедеф – именно под такими именем и знал его когда-то Атарша – ухмыльнулся:

– Да, клянусь Себеком, именно так все и было: презрев опасность! А если б тогда испугались? Где бы сейчас были наши Ка?

– Воистину, любезный Джедеф, воистину! – Старик заулыбался, он был еще вполне крепкий, жилистый, юркий. – А вот мои друзья почему-то совсем не поверили мне! Не мог, говорят, ты вот так просто убежать от лихих людей! Не мог, и все тут. Не верят. Ну ничего, теперь уж ты им расскажешь. Жду тебя на обед сегодня, в седьмом часу дня, едва тень от обелиска Амона упадет на старую пальму!

И обелиск, и пальма имелись – как раз между дворцом и рынком и были вполне известны и узнаваемы в городе: по ним обычно определяли точное время, если это кому-то вдруг требовалось.

Поклонившись, Максим отправился обратно домой – переждать жаркий полдень и переодеться в подобающую важному визиту одежду. Конечно же, с ней следовало не переборщить, ведь Атарша знал Джедефа как простого парня, наемника, который, конечно же, очень даже мог разбогатеть, но все же не настолько, чтобы, скажем, щеголять золотой пекторалью с изумрудами и рубинами величиной с голубиное яйцо. Даже красные кораллы – и то были бы слишком.

– Даже не знаю, во что тебя и одеть, – озадаченно протянула Тейя. – Он, этот старик, ты говоришь, богат?

– Да, но не знатен. Не занимает никаких должностей.

– Значит, и нечего церемониться. – Усмехнувшись, супруга подала Максу обычную складчатую схенти и передник. – Наденешь еще ожерелье, то, серебряное, с бирюзой, оно не очень дорогое, но и не дешевое. Как раз в самый раз для разбогатевшего на службе наемника. Да, и еще возьми сандалии – похвастать! Ибо, клянусь Баст, какой же наемник да не хвастлив? Повесишь их на посох, да смотри, чтобы по пути не украли.

– Не украдут. – Макс быстро повязал поверх схенти узорчатый пояс. – Где посох?

– Вот он, муж мой.

Пока собирался, не заметил, как пролетело время. Тейя едва успела умастить мужа ароматными смолами и подвести глаза, пора уже было и идти, не хотелось опаздывать. Положив на плечо посох с повешенными на нем сандалиями – предметом роскоши и хвастовства, кои следовало обувать, лишь явившись куда-нибудь в гости или пред высокие очи какого-нибудь немаленького чиновника-чати, – молодой человек поправил на голове парик и уверенной походкой зашагал к старому рынку.

Старик Атарша встретил гостя дружелюбно, лично вышел во двор, приветствовал, проводя через прекрасный сад в гостевую залу – с колоннами, высоким расписным потолком и квадратными окошечками под самой крышей. Меж колоннами уютно горели светильники, и враз подбежавшие служанки – по обычаю, голенькие и юные – водрузили на голову гостя шар из ароматных благовоний Пунта. Такой, как и на всех пирующих, – опять же по обычаю. Да и что дышать потом? Вежливо поклонившись, Макс торопливо обул сандалии и вслед за любезным хозяином проследовал в дом.

На полу залы были постелены разноцветные циновки, стояли небольшие столики, подставки, резные – гордость краснодеревщика! – стулья с инкрустацией из дорогих пород дерева, валялись какие-то подушечки, стояли цветы в больших расписных вазах. Прямо на циновках, на подушечках, на стульях – те, кто постарше, – уже располагались и остальные гости либо домочадцы.

– Любезнейший господин Анхенсегор, поставщик леса и мой давний друг, с супругой, – подходя, представлял гостей хозяин. – Господин Себекхотеп, староста дворцовых кожевников… Мои сыновья – Сути, Сэти, Тауи. Их жены явятся позже… Дражайший господин Сетимес, золотых дел мастер… Господин Ах-ихтуи, скульптор Города Мертвых… его супруга, красавица Менемхат… А это, господа, Джедеф – храбрый воин, и мой хороший знакомый, и, воистину, не побоюсь этого слова, спаситель из лап лиходеев! Ну, помните, я вам часто рассказывал ту историю…

– Так это на самом деле было? Ой, извини, старина… Я лично и не сомневался, но… Приятно будет услышать этот рассказ и из других уст. Приветствуем тебя, о Джедеф, да ниспошлют тебе здоровье, удачу и счастье великий Амон, Осирис, Исида и все боги и богини нашего сладостного края.

Господин Анхенсегор – лесоторговец и, как видно, богатейший и влиятельнейший человек, – приложив руку к сердцу, приветствовал молодого гостя от имени всех собравшихся.

Максим тоже не остался в долгу.

– Рад! – Он снова поклонился, на этот раз куда глубже, нежели в первый раз, когда только вошел. – Рад буду вкусить яств в столь почтенной компании. Да будет в ваших сердцах милость Амона! Да ниспошлют вам могучие боги достойную старость! Да проведете вы жизнь в радости и почете!

Выслушав приветствия, собравшиеся одобрительно загудели. Атарша, усадив «Джедефа» на почетное место – резную скамеечку рядом со стулом господина Анхенсегора, выскочил во двор встречать важных гостей, кои, насколько можно было судить, собрались еще далеко не все.

В ожидании пира гости негромко переговаривались и с интересом следили за кошкой, гусем и обезьяной – обычными домашними любимцами, скрашивающими любой пир. Кошка уже добыла где-то изрядный кусок рыбы, который и пыталась отнять обезьяна, гусь же громко гоготал и норовил ударить кошку по голове своим тяжелым клювом. Обезьяна верещала и смешно хлопала в ладоши, кошка обиженно шипела, а гусь важно переваливался с лапы на лапу.

Заиграла музыка – лютня, кифара, цитра, голенькие служанки, одеждой которым служил разве что тоненький поясок, разносили гостям благовония и цветы. Каждый получил по лотосу и – те, у кого еще не было, – ароматный шар из смазанных маслом волос.

– Твой хранитель благовоний раздает смолистые ароматы. – Кто-то из припоздавших гостей покровительственно ущипнул за талию служанку. – Воистину, без благовоний не может быть радости.

В придачу к струнным инструментам зазвучали гобой и флейта, и под эту нежную музыку служанки с необыкновенной грациозностью принялись расставлять среди гостей золотые и серебряные блюда с мясом, рыбой и птицей, кувшины со сладким вином шему и пивом, плетеные корзиночки со сладкими медовыми булочками и хлебом. Что и говорить, пир удался на славу! Особенно гвоздь программы, то есть выступление Джедефа. Ух, в каких выражениях расписывал он давнишний побег! Ах, как страшно выглядели в нем враги! Ну просто ужаснее самого ужасного ужаса – именно так выразилась одна из жен сына хозяина дома. Сам же краснодеревщик, уж выходило так, оказывается, не просто принимал участие в побеге, но и активно его готовил, разрабатывая хитроумный план.

– И тут я залез на крышу и увидел, как блистают наконечники копий врагов! – рассказывая, Макс не жалел красок. – Поистине, их было великое множество! Наш друг, Ах-маси пен-Анхаб, – думаю, вы все хорошо знаете его отца, могущественного правителя Анхаба Ибану, – спустился вниз… и едва не был схвачен целой толпой разбойников. А мне было уж никак не успеть прибыть к нему на помощь! И тогда я вскричал – о, благороднейший Атарша, воистину, твое сердце из железа! Беги же, беги скорее на помощь, рази вражин камнями и отнятым у них же копьем… Так и вышло…

Покрасневший от удовольствия краснодеревщик сидел в своем резном кресле, украшенном сердоликовыми пластинами и бирюзой, в правой руке он держал серебряный бокал с вином, в левой – крылышко жареной утки.

– О, друг мой, Джедеф! В счастливый день встретился ты мне. Ешь же, пей, развлекайся! А хочешь, покажу тебе кое-что?

– Конечно хочу, – тут же согласился Максим, давно уже выгадывающий подходящий момент для приватной беседы. – Веди же меня, дружище!

– Идем. Клянусь Амоном, ты такого еще не видел.

Вслед за хозяином Макс прошел в западное крыло дома, где было устроено нечто вроде приемной или хозяйского кабинета, хотя, видят боги, кого мог принимать в своем доме краснодеревщик? Клиентов? Своих подмастерьев? Может быть, и так, а скорее всего Атарша просто подражал придворным, которым самолично отделывал подобные комнаты, украшая их полированной мебелью из крепкой киликийской сосны. Почему б себе подобное не устроить, если средства позволяют? Сапожник без сапог, что ли? Вот уж нет!