Сокол. Трилогия - Посняков Андрей - Страница 19

И все же, все же… А может быть, не убил, а только лишь ранил? Тут, в темноте, не разберешь. Да-да, наверное, ранил. Господи, только бы ранил, только бы не убил, только бы…

А стоит сходить к тому месту! Посмотреть. Или нет, не сейчас – с рассветом. А сейчас, может быть, нужно отдохнуть, затаиться… или побежать по берегу за лодкой. Так где ее теперь увидишь? Вниз по реке? Вверх? Не пароход, ходовыми огнями не расцвечена.

Вздохнув, юноша присел на корточки, точь-в-точь так же, как любили сидеть местные. Снова подумал об убитом им человеке… или все же раненном? Поднялся, намереваясь осторожненько подойти к реке… И тут услыхал приглушенные голоса сзади! И жесткий повелительный крик!

Обращались явно к нему – он же тут столбом маячил, на фоне лунной дорожки хорошо заметным. Дернулся в сторону – услыхал, как просвистела стрела. Дались им эти стрелы, дикари чертовы! Нет чтоб как люди, из крупнокалиберных стволов палить… Да уж, тогда точно не уцелел бы. А так… Ого! Да их тут, кажется, много! Бегут! Окружают!

Максим бросился прочь, вдоль реки, совершенно не соображая, куда бежит, лишь бы подальше от преследователей! А те уже кричали, улюлюкали со всех сторон, загоняя беглеца, словно дичь. Под ногами то чавкал ил, то хрустела солома, и острые стебли молодого папируса больно резали ноги. А справа, за рекой, предательски алело небо. Рассвет! Господи, ну что же так рано-то?! Ну хоть бы еще часочек.

Бежать! Бежать! Бежать! Пригнуться, оглянуться – ага, не так-то вы и близко. И прибавить ходу, и броситься вперед изо всех сил… Куда? Неизвестно. Куда-нибудь туда, где можно было б укрыться.

Краешек жаркого желтого солнца уже показался из-за красных песков близкой пустыни. Справа – река, поля, камыши: увы, низенькие и ничуть не густые – не спрячешься, да и видно будет, куда свернул. Впереди – пустынный, пока пустынный берег, дорога, идущая по невысокой дамбе. Именно по такой они неслись с Тейей на колеснице. Тейя…

Юноша взбежал на дамбу, на миг застыл, оглянулся – ух ты господи, сколько их! Человек двадцать, никак не меньше. Значит, не все бросились в погоню за лодкой с артистами. Или, может быть, это другие?

Впрочем, какая разница? Ничего хорошего от этого разбойного люда Максим для себя не ждал, а потому, недолго думая, сбежал с дамбы вниз и со всех ног понесся к желтым пескам начинавшейся невдалеке пустыни, на границе которой маячили какие-то развалины – то ли гробницы, то ли каменоломни. В общем, наверное, было где спрятаться, больше-то негде.

Они быстро приближались – и развалины, и преследователи. Жаркий песок нещадно обжигал ноги. Нет, это все-таки не каменоломни. Скорее всего гробница – основательные, сложенные из массивных камней стены, колонны, занимавшие немаленькую площадь. А вон высится статуя какого-то египетского древнего бога с головой собаки или волка… или шакала. А за ним – черный провал входа.

Туда! Куда же еще-то?

Не раздумывая, Максим проскочил мимо статуи и очутился в темном коридоре, извилистом, узком и полутемном. Кто-то разъяренно зашипел под ногами… змея?! Нет, шипение быстро прекратилось. Зато стали хорошо слышны раздающиеся снаружи голоса. Вперед! Раз уж скрылся, спрятался – так пусть половят! А лабиринт тут, кажется, тот еще.

Коридор то расширялся, то вновь становился узким, так что приходилось протискиваться боком, а кое-где и вообще ползти под резко понизившимися сводами. Пахло прокаленным на знойном солнце песком, мелом и еле уловимо медом. Или то был не мед, а аромат каких-то цветов, бог знает.

Вот коридор снова сузился. Вот каменной лестницей нырнул в какую-то яму, опускаясь все ниже, ниже, ниже… Пока не привел беглеца в небольшую, но не лишенную определенного уюта и изящества залу с каменными столиками, креслами, колоннами с капителями в виде выкрашенных зеленой краской каменных листьев. Симпатичные такие колонны. Лесные. Интересно, а откуда здесь свет? Ха, ну и вопрос. Как теперь отсюда выбраться – вот о чем надобно думать.

Остановившись, юноша перевел дух и осмотрелся. Тот коридор, что привел его в залу, похоже, являлся единственным входом… и выходом.

Ловушка! Черт побери, ловушка! И он сам себя сюда загнал. Где ж вражины? Что-то они не очень торопятся. А с чего б им, спрашивается, торопиться, беглец-то – вот он, словно на блюдечке. Они, верно, знают, что здесь тупик.

Максим поднял с пола увесистый каменный обломок и напряженно прислушался. Странно – ни голосов, ни шагов. Ничего! Одна тишина, мертвая тишина… наверное, такой и положено быть в гробнице.

В таком напряжении беглец простоял, наверное, минут двадцать, а может, и с полчаса – никто так и не появился! Интересно, что же, выходит, это какой-нибудь запретный для местных отсталых племен храм?! Если так, то Максиму сильно повезло. Правда, с другой стороны, сколько он здесь высидит? Без еды, без пищи…

Юноша осторожно прошелся вдоль стен, потрогал руками колонны – ух как отполированы! Зеркало!

А рядом, за колоннами, прямо на стене, в изысканном беспорядке висели картины! Самые настоящие картины в золоченых рамках! Вот чего Макс ну никак не ожидал здесь встретить. Картины! Ну надо же!

Раскрыв в удивлении рот, юноша невольно засмотрелся на полотна, а они, надо сказать, того стоили.

Вот темно-сине-голубая ночь, пронизанная сверкающими желтыми звездами. И река, и темные силуэты домов на берегу, и отражающиеся в лиловой воде огоньки. А на переднем плане – контуры рыбачьих лодок… и потерянные человеческие фигурки. Здорово! Максим восхищенно хмыкнул: где-то он эту картину уже видел. Как и вон ту, что рядом, – усыпанные снегом крыши домов, деревья, забор, узенькие ворота, а на них сидит какая-то птица. Сорока?

На следующем холсте – бал в каком-то открытом старинном кафе: быстрое движение, зыбкий фиолетовый пол, какой-то даже сверкающий, воздушный… и люди, люди, люди. И фонари. И зеленая листва деревьев…

Тут вот тоже зелень. Только – трава. И женщины в шляпах. И красные-красные маки.

А рядом – вообще какое-то безобразие: лужайка в темном лесу, разбросанные по траве продукты, двое одетых мужчин и две женщины. Одна, на заднем плане, в белом легком платье, а та, что впереди, с мужчинами, вообще голая. И не особенно-то красивая, надо сказать, толстая какая-то.

Господи! Копия этой картины висела у отца в кабинете! Как и та, первая, – звездная ночь. Да это ж Мане, Ван Гог…

– Ван Гог…

– Да, вы правы, Ван Гог, – со смехом произнес чей-то приглушенный голос. – А еще Моне, и Ренуар. Это все подлинники, а в Орсэ – лишь жалкие копии! Ну, здравствуйте, молодой человек, признаться, давно вас искал.

Юноша резко обернулся, силясь понять, откуда же исходит голос.

– Бон жур, месье Макс. Голову поднимите!

Максим поднял глаза и увидел наверху, под самыми сводами, нечто вроде балкона, на котором, улыбаясь, стоял… тот самый господин из Парижа, который…

– Месье Якба?! – удивленно-обрадованно воскликнул молодой человек. – Вы тоже здесь? Господи, хоть кто-то.

– Подождите, сейчас я спущусь.

Месье Якба выглядел точно так же, как и во время их последней встречи на «Данфер Рошро», – круглолицый, черноглазый, вальяжный. Только вот костюм его теперь был другим: длинная плиссированная юбка с передником, сандалии с острыми, загнутыми кверху носами, грудь и живот обтягивало нечто вроде футболки или трико с короткими просторными рукавами в складку. На шее блестело широкое золотое ожерелье, сияла выбритая до зеркального блеска лысина, а вот на подбородке, наоборот, курчавилась черная жесткая бороденка. И тем не менее, несмотря на все произошедшие метаморфозы, Максим узнал этого человека сразу.