Орлята - Котовщикова Аделаида Александровна - Страница 23

• Предыдущая
• 23/49
• Следующая

— Стихи будешь сочинять?

— Заметку... В стенгазету. Про Нину. — Коля долго думал, глядя на вершины деревьев. Небо над лесом было синее. Белые облака медленно проплывали над соснами и елями. Из гущи леса вынырнула черноглазая сорока и уселась неподалеку на голую маковку молодой елки. Маковка согнулась, и сорока, топорща крылья, стала раскачиваться.

— Сам когда-то баловался, — сказал Яков. — Стишки сочинял... Хлесткие такие получались... Послушай-ка! У соседа у Фомы мыши съели полкопны. А другой сосед Петра — за обедом съел хоря...

— Ну и дурак, — сказал Коля.

— Кто? — нахмурился Булочка.

— Сосед, — сказал Коля, — нашел кого есть...

Лукин не выдержал и засмеялся. Булочка строго поглядел на него и сказал:

— Разговорчики! Вы где, у тещи на блинах?

В этот раз партизанам пришлось ни с чем вернуться в отряд. Каратели в сумерках так и не решились выехать за околицу. Утром их перехватили на большаке. Положили всех. Оружие забрали, а мотоциклы свалили в кучу и подожгли. Черный дым поднялся над деревьями. Горели бензин и масло. Горело железо.

В этой схватке на лесной дороге Коля убил двух мотоциклистов. «За Нину, за бабушку!» — шептал он, строча из автомата.

Вернулся с товарищами с боевого очередного задания Булочка. На себя не похож: хромает, на лице серая пыль, от висков по щекам и подбородку спускаются коричневые бороздки. Это пот прошиб Якова. Нелегкое сегодня им выпало дело. Напали врасплох на небольшой немецкий гарнизон и взорвали склад с боеприпасами. Когда немцы пришли в себя, организовали погоню. Булочка и его товарищи еле ноги уволокли. Километров пять по лесу гнались за ними немцы.

— Теперь жди в гости карателей, — сказал Ковалев. — Нужно менять место.

— Уже летит, — кивнул на небо Булочка.

— Воздух! — сказал Ковалев.

Коля схватил железный шкворень и ударил по каске, висевшей на суку. По лесу прокатился глухой звук. Тотчас откликнулось эхо. Партизаны укрылись за деревьями. Немецкий разведчик низко прошел над поляной. Блеснули черные с желтым кресты. Самолет, накренив крыло, скрылся за вершинами сосен.

— Пальнуть бы ему из автомата в пузо, — негромко сказал Коля. — Живо сковырнулся бы.

— Пальни, — подзадорил Булочка.

Коля посмотрел на командира и ничего не сказал. Ковалев стоял, привалившись плечом к сосне, и о чем-то думал.

— Нечего судьбу пытать, — сказал он. — Будем перебазироваться в Лошанские горы.

Командир медлить не любил. Партизаны в десять минут собрали свои немудреные пожитки. Отряд Ковалева был небольшой. Всего восемнадцать человек. Коле досталось нести котел, в котором Аглая варила кулеши. Партизаны гуськом двинулись через лес, вдоль болота, и вовремя. Дозорный сообщил, что рота карателей, вооруженная ручными пулеметами и минометом, с собаками пробирается по направлению к лагерю. Шоссе блокировали бронетранспортеры. Немцы на этот раз решили во что бы то ни стало рассчитаться с партизанами.

Впереди Коли вышагивал Василь. Он был нагружен, как верблюд. На плечах покачивался огромный тюк. Сверху к тюку был привязан маленький медный самовар. Этот самовар прошел с партизанами сотни километров. Его берегли. Он напоминал о родном доме, мирной жизни. Когда возвращались с боевого задания, Аглая вздувала самовар и поила усталых людей кипятком, заваренным какой-то пахучей травой.

Мягкий мох под ногами пружинил. Березы и осины стояли во мху тихие, настороженные. С болота доносились крики птиц. Трясина, будто живая, дышала, кряхтела, зевала. Шли молча, без привалов. Котел, который сначала показался легким, с каждым километром становился тяжелее. Коля ворочал лопатками, подбрасывал его выше, но ничто не помогало. Коля даже подумал, — не положил ли Булочка шутки ради чего-нибудь в котел? Кусты цеплялись за ноги, колючие еловые ветви так и норовили сунуться в глаза. Автомат тянул шею вниз. Тюк на спине Василя стал крутиться, как патефонная пластинка, а самоваров стало четыре. Коле захотелось бухнуться головой вперед в мох и лежать. Пахнет так, что голова кружится и подташнивает. Деревья запрокинулись, мох заткнул нос, глаза...

— Хмель это болотный, — услышал вдруг Коля. Он открыл глаза и увидел над собой лица партизан. Лица были неясные, расплывчатые.

— Нагрузили парня, — откуда-то издалека донесся басистый голос Василя. — Один котел полпуда потянет.

Коля помотал головой, сморщился и чихнул. Как это случилось? Упал в мох и даже не заметил.

— Давай котел, — сказал Булочка. — Полегче будет. Коля встал. Голова перестала кружиться.

— Я сам, — упрямо сказал он и, подбросив котел повыше, зашагал за длинным Василем.

Болото с хмелем и пахучим вереском осталось позади. Началась гористая местность. Это и есть Лошанские горы. Могучие здесь росли сосны и ели. Чтобы увидеть макушку, нужно голову запрокинуть. Идти стало легче. В воздухе послышался знакомый гул. Разведчик! Партизаны укрылись в кустах. Самолет пролетел стороной.

Сделали привал. Потом снова шли. Долго. Часа три. И наконец в гуще глухого соснового бора Ковалев остановился, потер ладонью лоб и сказал:

— Тут будет лагерь.

От Старополья до Рудницы три километра. Если забраться на старопольскую часовню, то в бинокль можно разглядеть глиняные горшки, надетые на жерди забора. Василь, Булочка и Коля Гаврилов выяснили, что в Старополье стоит полицейский отряд, тот самый, который преследовал их. Что делается в Руднице, они не знали. А приказ командира — разведать обстановку в близлежащих деревнях. Готовилась очередная операция.

— Кто ее знает... Как там в Руднице? — сказал Булочка. Он был в группе за старшего.

— Схожу? — предложил Коля. — Меня там не знают.

Булочка задумался. На Колю можно было положиться, но мало ли что может случиться. Парень горячий, увидит немцев, сорвется с постромок, чего доброго, как Нина... А потом, нужно было подпольщице передать пакет с листовками. Коля подпольщицу не знал.

— Все вместе пойдем, — решил Булочка. — Через лес.

В лесу было тихо. С деревьев срывались желтые листья и падали на землю. Над головой потемнело небо. Коля поплотнее запахнул на груди пальтишко, подпоясанное брезентовым ремнем. Осень пришла холодная, дождливая. Несколько дней назад партизаны (с ними был и Коля) спилили двадцать столбов. Связь Старопольской комендатуры с Осьминым была прервана. Столбы все еще валялись вдоль дороги.

Вот и Рудница. Темные молчаливые избы нахохлились над соломенными крышами. На улице ни души. Партизаны остановились под березой.

— Вроде никого, — сказал Булочка, внимательно осматривая дома.

— Кто знает, — пожал плечами Василь. — К старосте Романову надо наведаться... Эта сволочь давно пулю заработала.

— Шесть человек немцам выдал, — сказал Булочка. — Вся деревня стонет... Верно, хватит предателю гулять по белу свету!

У третьей от края избы остановились. Булочка подошел к окну, спрятавшемуся в гуще голых сиреневых кустов, постучал пальцем.

В сенях хлопнула дверь, и на крыльце показалась женщина. Яков вытащил из-за пазухи сверток, передал ей.

— Немцы есть? — спросил он.

— Не слышно, — сказала подпольщица.

Она ушла. Партизаны дворами двинулись к большому дому старосты. Окна занавешены. Василь нащупал в кармане гранату, сказал:

— Гостинец ему... в форточку.

— Легкая смерть, — тихо сказал Булочка. — Пусть знает, от чьей руки сдохнет.

Они обошли дом кругом. В хлеву завозился, закряхтел боров. Негромко мыкнула корова. Василь поднялся на крыльцо, постучал рукояткой парабеллума в дверь. Староста даже не спросил, кто стучит, сразу отворил. Увидев партизан, широко ухмыльнулся:

— Лесные гости... Заходите, молочком угощу.

Василь не успел поднять пистолет. Староста отпрыгнул в сторону, а из темных сеней хлестнула автоматная очередь. Василь выронил парабеллум, схватился за грудь и, скрипнув зубами, рухнул на ступеньки. Булочка и Коля отскочили от двери.

• Предыдущая
• 23/49
• Следующая