Маскарад - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 11

• Предыдущая
• 11/92
• Следующая

— Но разве это так уж пло…

— Они… повсюду суют свои носы. Считают, будто бы тем самым творят добро! А их хваленое ведьмовство? Да нет никакого ведьмовства. Все их чары — это элементарное надувательство! Самые умные нашлись! Думают, им все можно!

Кристина даже пошатнулась — с такой силой были произнесены последние слова.

— О, дорогая!! — воскликнула она. — Значит, они чего-то хотели от тебя?! Чтобы ты что-то сделала?!

— Они хотят, чтобы я кое-кем стала. Но я не пойду у них на поводу!

Кристина ошеломленно уставилась на нее. После чего чисто автоматически выкинула из своей очаровательной головки все ненужное.

— Ну и ладно!! — весело кивнула она. — А теперь, по-моему, нам пора познакомиться с нашим новым домом!!

Взгромоздившись на скрипучий табурет, нянюшка Ягг сняла с верхней полки продолговатый, завернутый в бумагу предмет.

Матушка, скрестив руки на груди, следила за ее действиями суровым взглядом.

— Дело-то в том, — щебетала нянюшка, чувствуя, как этот взгляд пронизывает ее насквозь, — что мой последний муж, он однажды, как сейчас помню, это было после обеда, так вот, однажды он и говорит мне: «Знаешь, мать, а ведь стыдно было бы, если бы все твои знания ушли вместе с тобой — то есть когда ты уйдешь. Почему бы тебе не перенести что-нибудь на бумагу?» И с тех пор время от времени я что-то калякала на бумажках, а потом вдруг подумала: неплохо бы сделать все это красиво —…..ну и отослала свои записи в Анк-Морпорк, там есть такие специальные люди, которые возятся с ещегодниками, и прикинь, взяли с меня всего ничего, а недавно прислали вот это, лично мне нравится, на славу постарались, ты сама посмотри, какие аккуратненькие получились буквочки…

— Так ты, стало быть, книжку написала! — не ослабляя интенсивности взгляда, прокомментировала матушка.

— О, это так, сборничек рецептов, — откликнулась нянюшка смиренней некуда. Таким голосом обычно просят у суровых судий о снисхождении.

— Да что ты смыслишь в стряпне? Ты ведь в жизни ничего не готовила.

— Неправда, у меня тоже есть фирменные блюда.

Матушка перевела свой испепеляющий взор на здоровенный том, что возлежал теперь у нее на руках.

«Радость Домовводства», — громко прочла она. — Автор — Ланкрская Ведьма. Ха! А почему ты собственное имя на обложку не поставила? На книгах надо ставить имя настоящего автора, чтобы все знали, кто написал этот бред.

— Это мой псевдотический ним, — объяснила нянюшка. — Господин Козлингер, ну, тот самый, главный по ещегодникам, сказал, что так будет гораздо таинственнее, а людям нравится таинственность.

Матушка перевела взгляд-буравчик на надпись внизу обложки. Там очень маленькими буквами было написано: «СХХVIIое Пириздание. Продано Более Двацати Тысятч Икзимпляров! Мы Исдаем Синсации. Пол Доллара».

— И ты послала им деньги, чтобы они напечатали эту чушь?

— Так, пустяки, пару долларов, — махнула рукой нянюшка. — Но ты посмотри, работа какая! А кроме того, деньги мне потом вернули. Даже с лихвой — они обсчитались на три доллара в мою пользу.

Матушка Ветровоск инстинктивно не доверяла книгам, но цифрам не доверяла еще больше. Она пребывала в глубоком убеждении, что все написанное, скорее всего, чистое вранье, а стало быть, и цифры грешат тем же самым. Кроме того, именно к цифрам обычно прибегают люди, вознамерившиеся вас обсчитать.

Беззвучно шевеля губами, матушка размышляла о цифрах.

— О, — наконец сказала она очень тихим и спокойным голосом. — И на этом все? Больше ты этому Козлингеру не писала?

— Боги упаси. Иначе мне бы пришлось отдавать лишнее. Целых три доллара, не забывай! А их бы обязательно потребовали взад.

— Ну да, ну да, понимаю…

Матушка все еще пребывала в мире цифр. Она пыталась сообразить, сколько это может стоить — сделать такую книжку. Вряд ли особо много: есть ведь нечто вроде печатных мельниц, они и выполняют за вас всю работу.

— В конце концов, три доллара это тебе не хухры-мухры, — нарушила ход ее размышлений нянюшка.

— С этим я абсолютно согласна, — ответила матушка. — У тебя случайно не найдется карандаша? Ты ведь у нас грамотная, книжки строчишь!

— У меня есть грифельная доска.

— Давай сюда.

— Просто держу ее под рукой. Вдруг увижу во сне какой-нибудь особый деликатес, чтобы тогда проснуться и сразу записать рецепт. Ха-ха.

— Ха-ха, — неопределенно откликнулась матушка.

Грифель заскользил по серой досточке. Бумага тоже должна что-то стоить. И наверняка продающему книгу надо заплатить пару пенни… На доске принялись выстраиваться столбики угловатых цифр.

— Давай я еще чайку приготовлю, а? — предложила нянюшка, явно испытывая облегчение от того, что все так благополучно закончилось.

— Гм-м-м? — промычала матушка. Внимательно изучив результат, она дважды подчеркнула его. — Но ты ведь получила удовольствие? — вдруг спросила она. — Ну, то есть от своей писанины?

Из-за двери, ведущей в буфетную, высунулось радостная голова нянюшки Ягг.

— О да! — воскликнула нянюшка. — Деньги для меня не важны,

— А считать ты никогда не умела? — с той же задумчивостью продолжала матушка, обводя итоговую цифру в кружок.

— Эсме, ты ведь меня знаешь, — весело чирикнула нянюшка. — Терпеть не могу эти задачки. Сколько будет, если от двух фартингов отнять одну миску с бобами…

— Ну и хорошо. Потому что, согласно моим расчетам, господин Козлингер должен тебе гораздо больше, чем три доллара. Это если по-честному.

— Не в деньгах счастье, Эсме. Главное — здоровье, а остальное все…

— Итак, согласно моим расчетам и если по-честному, он должен тебе от четырех до пяти тысяч долларов, — так же спокойно произнесла матушка.

В буфетной что-то грохнуло.

— В общем, хорошо, что для тебя счастье не в деньгах, — рассуждала матушка Ветровоск. — Иначе тебе было бы совсем кисло. Ну, то есть если бы для тебя деньги что-то значили.

Из-за края двери вынырнуло бледное лицо нянюшки Ягг.

— Не может быть!

— Четыре-пять тысяч — это очень приблизительно. Скорее всего даже больше.

— Да быть того не может!

• Предыдущая
• 11/92
• Следующая