Мистерия (СИ) - Мелан Вероника - Страница 39

• Предыдущая
• 39/108
• Следующая

Аарону виделся уходящий вниз винтовой проход: склизкие обветшалые плиты, потрескавшийся камень и тьма в самом низу. Ширины стен хватило бы на то, чтобы пропустить худенькую узкую фигурку, но никак не здоровенного мужика весом в сто шесть килограмм. Да, не продумал кто-то тайный ход, не продумал. Держаться не за что — если поскользнешься, то поедешь на заднице до самого дна; хорошо одно: если свалишься, то максимум на соседний переход пониже, а не перейдешь в состояние свободного полета, да еще и без парашюта.

Начиная спуск, он размышлял о том, какие бедолаги таскали сюда камни, точили их и рыли эту кроличью нору? И сколько лет назад все это происходило? Пахло сыростью, застарелой пылью и застоявшимся, как в шахте, воздухом. Ладно, могло быть и хуже. Ощущая холод в позвоночнике, он двигался вперед.

Дэйн, в отличие от друзей, клял все и вся на чем свет стоит. Ну, кто мог вырыть этот лаз в земле? Узкий, тесный, весь опутанный корнями и кишащий насекомыми. И что, ему в это лезть? Прямо так? Садиться на корточки, погружать руки в сырую землю, нырять носом в смердящий, вырытый кротом-переростком ход и затаскивать туда же жопу? Да она же застрянет — вот ей-богу застрянет, если до этого там же не застрянут плечи. А дальше как — ползком? Цепляясь за корни, ползти по трубе, которой конца и края не видно?

Вот сукин кот! А другие как? Обернувшись, он никого из друзей не увидел, со вздохом предположил, что они уже там и, ругаясь отборным матом, не забывая вспоминать Комиссию, невовремя падающие на чужие миры говно-кометы, ждущих внизу мутантов-теней и поганые-ядрит-их-корни, принялся опускаться на корточки.

И лишь Баал видел все таким, каким оно выглядело на самом деле — трещину в земле, гигантский разлом. Ни ступеней, ни лаза, ни корней, лишь отвесно уходящую скальную породу и вырывающийся из нее на поверхность клубящийся туман. В отличие от остальных, он слышал и стоны. Изредка шорохи, шепот, мучительные крики, обрывки чьих-то молитв, но чаще всего стоны. И меньше всего хотел шагать «вот в это» с обрыва.

Шли минуты, а он никак не мог заставить себя полететь.

Прыгнуть, надо прыгнуть. Прямо в слоистую сероватую муть, шагнуть из нормального мира в ад (нет, не в ад, утешал он себя, в его преддверие…), побороть оцепенение, приспособиться к едкому запаху серы и шагнуть…

Вероятно, сам бы он так и не шагнул, но на исходе десятой минуты кто-то толкнул его в спину.

— Чтобы я еще раз полз через такую дыру! Через этот говнолаз, полный червей и корней — да ни в жизнь! — Дэйн все еще отплевывался от невидимой земли и пыли, попавшей ему в рот. — Если путь наверх тоже прорыл крот-переросток, в рот ему ногу, я точно нажму на красную кнопку…

— Там были ступени — мраморные. — Удивленно изрек Стивен и попытался разглядеть грязь на ладонях друга, которую тот упорно пытался стереть, но руки Дэйна казались ему идеально чистыми.

— Не мраморные, а каменные и скользкие. Восемь раз чуть не поскользнулся, блин. — Поправил Канн. — Кто только додумался складывать такую тесную винтовую лестницу? Карлики?

Один лишь Баал не участвовал в общем споре — он потирал ушибленное бедро и морщился.

— Ты чего, друг, тоже поскользнулся? Слетел с лестни… — Стратег не закончил фразу — вместо этого уставился на Регносцироса широко распахнутыми глазами. — У тебя… крылья? Эй, друг, у тебя крылья!

— Я знаю. — Недовольно процедил тот. — И всегда были.

— Всегда? — Удивленно переспросил Дэйн и, выпучившись на огромные черные полупрозрачные кожистые образования, забыл про свои ладони. — Как это — всегда?

— Вот так — всегда. Но сейчас не об этом, ладно? Нам бы надо двигать, а не сидеть непонятно где.

— Согласен. Надо двигать. — Кивнул доктор. И хотя ему самому едва удалось оторвать взгляд от изменившейся внешности черноволосого друга, принялся озираться по сторонам. — Ну и местечко.

Все притихли. Местечко и впрямь удивляло: ровная земляная поверхность, ни единого очертания предмета, ни движения, ни души. Только туман — клубящийся, слоистый, медленно переползающий с одного места в другое, — и тишина. Ватная, плотная, неживая.

— Слушайте, мы точно туда попали?

Канн напряженно вглядывался вдаль; выражение его лица говорило: «Не знаю, как вам, а мне здесь не нравится»

— Мы попали куда надо. — Отрезал Баал и первым поднялся с земли. Все остальные члены команды, не сговариваясь, тут же вновь уставились ему за спину — туда, где покачивались размашистые упругие крылья. — Все, кончайте пялиться, надо идти.

Зашуршала одежда; остальные повставали на ноги.

— Куда идти-то? — С упавшим сердцем спросил Канн. — Есть идеи?

— Куда-нибудь. — Пробурчал Стивен. — Если Дрейк нас сюда отправил, значит, верил, что нам надо куда-то прийти. Вот мы и пойдем.

Отряхнувший со штанов пыль Дэйн шепотом спросил дока:

— А у меня за спиной крыльев нет? Ты поглянь, а? Может, я тоже… особенный?

Лагерфельд покачал головой, а Регносцирос недовольно сжал челюсти — едва в пыль не сплюнул.

Ступая за Аароном Канном, двинувшимся наугад, команда начала путь.

Какое-то время двигались молча. Рассматривали окружение, состоящее из двух неизменных составляющих: мелкокаменистой земли под ногами и делавшегося то густым и непроницаемым для взгляда, то тонким и почти невесомым, тумана. Время от времени задевали друг друга локтями, вглядывались в сероватую завесу, прислушивались к собственным шагам и дыханию. Изредка по сторонам прошмыгивали темные сгустки непонятной природы — краем глаза заметные, а стоит повернуться и посмотреть в упор, как ничего, вроде бы, и нет.

Наконец, Дэйн не выдержал.

— Мне одному кажется, что, помимо нас, здесь есть что-то еще?

— Нет, не кажется. — Угрюмо отозвался док. — Но не уверен, что хотел бы столкнуться с этим «чем-то» лицом к лицу. Не думаю, что они будут похожи на тех уродов, которых напрограммировал Логан.

— Это точно.

— Т-с-с-с. Всем замереть! — Вдруг напряженным шепотом скомандовал Канн и взмахнул рукой — мужчины тут же встали. — Тихо.

Со всех сторону медленно подступала тьма — сгущалась, уплотнялась и как будто принюхивалась к путникам. Агрессивно клубилась, присматривалась, словно бы готовилась атаковать.

— Закрыть глаза. Дышать медленно. Успокоить пульс до нормального и стоять, пока я не скажу, что можно идти.

Отряд повиновался приказу — ни шороха, ни движения, ни звука. Тяжело и гулко бились четыре сердца; шуршала в чьем-то кармане терзаемая пальцами бумажка.

— Тихо, я сказал…

Шорох смолк.

Они делали то, чему их учил Дрейк: притворились статуями, прикрыли веки и пытались погрузить ум в состояние абсолютного безмыслия и полного нерушимого спокойствия. И если в тренировочном зале к концу второго дня подобная процедура давалась без труда, то здесь, в Коридоре, где враг возникал неожиданно и никто не знал его в лицо, процесс обретения баланса давался крайне тяжело. Хотелось распахнуть веки. Хотелось взглянуть — кто там? Что там? Вдруг оно все-таки нападет? К чему быть готовым?

Из всех стоящих рядом мужчин этот приказ нарушил только сам стратег — он так и не смог заставить себя не смотреть; таращился в окружившую их тьму, распахнув глаза.

И зря.

Тьма смотрела в ответ. Не просто смотрела, пожирала его незрячими глазницами, слепо вглядывалась не в тело — в душу, а через секунду выпустила и щупальца — принялась скользить мутноватыми отростками по щитам. Она шарила ими с такой тщательностью, будто была уверена — есть брешь, есть — стоит лишь хорошенько пощупать, и лазейка обязательно найдется, а вы пока постойте, подождите — вкусные мои консервы…

Сердце Аарона принялось быстро ускорять ритм.

— Канн!

Кто-то дернул его за руку — доктор.

— Не смотри туда! Закрывай глаза срочно, болван. Срочно! Всех погубишь!

Но тому сомкнуть веки казалось равносильным самоубийству.

— Она щупает наши щиты. Она пытается пролезть внутрь, тварь!

• Предыдущая
• 39/108
• Следующая