Красная страна - Аберкромби Джо - Страница 21

– Вряд ли совесть и гонорею можно сравнивать, – вставил Лорсен.

– Конечно! – многозначительно согласился Коска. – Гонорея гораздо реже приводит к смертельным последствиям.

– Должен ли я понимать ваш ответ, что вы всерьез рассматриваете это безумное предложение? – Лицо инквизитора стало бледнее, чем обычно.

– И вы, и я. В конце концов, город окружен, никто не выскользнет из нашей ловушки. Но его предложение, возможно, облегчит наш труд. Как ты думаешь, Темпл?

– Я? – моргнул стряпчий.

– Ну, я, кажется, произнес твое имя? И гляжу прямо на тебя.

– Да… Но я…

Он старался избегать трудного выбора по весьма серьезной причине. Он всегда выбирал неправильно. Тридцать лет нищеты и страха перед грядущими бедствиями, закончившиеся здесь, в весьма затруднительном положении, могли быть достаточным тому подтверждением. Он посмотрел на Суфина, на Коску, на Лорсена и опять на Суфина. С кем быть выгоднее? Где меньше опасность? И кто на самом деле… прав? Дьявольски трудно выбирать во всей этой путанице.

– Ладно…

– Человек совестливый, и человек сомневающийся, – генерал надул щеки. – Бог должен хранить вас. У вас есть один час.

– Я вынужден протестовать! – возмутился Лорсен.

– Если вынуждены, то ничего не поделаешь. Но, боюсь, я не услышу вас за всем этим шумом.

– Каким шумом?

Коска заткнул уши пальцами:

– Бла-ла-ли-ла-ла-ли-ла-ла-ли!..

Он продолжал завывать, пока Темпл спешил, лавируя между деревьями, за Суфином. Под их подошвами хрустели сухие ветки, гнилые шишки и палая побуревшая хвоя. Голоса людей постепенно затихали. Наконец остался лишь шелест ветвей, щебет и трели птиц.

– Ты совсем спятил? – прошипел Темпл, изо всех сил стараясь не отстать.

– Все у меня в порядке.

– А что ты творишь?

– Хочу поговорить с ними.

– С кем?

– С тем, кто согласится слушать.

– Ты не сумеешь исправить мир переговорами!

– А что ты предлагаешь использовать? Огонь и меч? Договорные обязательства?

Они миновали последний пост удивленных часовых – Берми вопросительно глянул, но Темпл ответил лишь беспомощным пожатием плеч, – а потом вышли на опушку, на яркий солнечный свет. Несколько дюжин строений Эверстока цеплялось за речную излучину в низине. И, пожалуй, к большинству из них применить наименование «строения» было бы преувеличением. Чуть-чуть лучше, чем просто хижины, а улицы – сплошная грязь. Чуть-чуть лучше, чем жалкие лачуги, а улицы – дерьмо, да и только, но Суфин целеустремленно шагал к ним.

– Черт побери! Что он делает? – прошипел Берми из безопасного полумрака зарослей.

– Думаю, идет по зову совести, – ответил Темпл.

– Совесть – дерьмовый проводник. – Стириец не выглядел убежденным.

– Я это ему частенько говорил. – Но Суфин по-прежнему следовал ей. – О, Боже! – пробормотал Темпл, вздрагивая и поднимая глаза к небу. – О, Боже! О, Боже… – И он побежал следом, путаясь в высокой траве с мелкими белыми цветочками, названия которых не знал.

– Самопожертвование вовсе не благородная затея! – закричал, догоняя. – Я видел, каким оно бывает. Оно уродливо и бессмысленно! Никто не поблагодарит тебя!

– Может, Бог поблагодарит.

– Если Бог есть, у него имеются заботы поважнее.

Суфин продолжал шагать, не глядя по сторонам.

– Возвращайся, Темпл. Это – нелегкий путь.

– Да я понимаю, мать его растак! – Он схватил Суфина за рукав. – Давай вместе вернемся!

– Нет! – Разведчик вырвался и продолжал идти.

– Тогда я ухожу!

– Уходи.

– Мать твою! – И Темпл снова поспешил вдогонку. Город все приближался и с каждым шагом становился все меньше и меньше похожим на нечто, за что стоило отдавать жизнь. – Что ты намерен делать? Ведь ты что-то думал?

– Ну, думал… чуть-чуть…

– Не слишком обнадеживающе.

– Я не ставлю перед собой цель обнадеживать тебя.

– Тогда ты охренительно хороший проводник.

Они прошли под аркой, сбитой из грубо обтесанных брусьев. Над головой скрипела доска с надписью: «Эверсток». Двинулись дальше, обходя самые заболоченные куски залитой грязью главной улицы, между сильно покосившимися домишками, одноэтажными, сбитыми из корявых сосновых досок.

– Господи, какой нищий городок… – бормотал под нос Суфин.

– Напоминает мне родину, – прошептал Темпл.

Она тоже не отличалась роскошью. Выжженный солнцем пригород Дагоски, бурлящие трущобы Стирии, заброшенные деревушки Ближней Страны. Всякая держава богата по-своему, бедны они все одинаково.

Женщина обдирала тушку, которая была то ли кроликом, то ли кошкой, и Темпл чувствовал, что ей на это наплевать. Пара полуголых детей самозабвенно колотили друг дружку деревянными мечами на улице. Длинноволосый старикан восседал на крыльце одного из немногих каменных зданий, а у стены стоял прислоненный меч, определенно не похожий на игрушку. Все они смотрели на Темпла и Суфина с мрачной подозрительностью. Несколько ставней захлопнулось со стуком, и сердце Темпла тревожно забилось. Когда залаяла собака, он чуть не обделался. Зловонный ветерок холодил выступающий на лбу пот. В голове роились мысли – не совершает ли он самый дурацкий поступок в жизни, граничащий с идиотизмом. В конце концов он решил, что сегодняшний день пока что в верхней части списка, но, чтобы перебраться на первое место, потребуется немного времени.

Блистательным сердцем Эверстока мог считаться сарай с пивной кружкой на вывеске выше входа и разношерстными посетителями. Пара из них походили на фермера с сыном – оба мосластые и рыжие, у парня – сумка через плечо. Сидя за столом, они поглощали скудную пищу, весьма несвежую на первый взгляд. Грустный типчик, увешанный потертыми лентами, сгорбился над кружкой. Темпл принял его за странствующего певца и надеялся, что тот предпочитает печальные баллады, поскольку одним своим видом вызывал слезы. Женщина копошилась над огнем в почерневшем очаге и кинула косой взгляд на вошедшего законника.

На барной стойке – корявая доска со свежей трещиной вдоль – выделялось замытое пятно, подозрительно похожее на кровь. Позади нее хозяин заведения тщательно протирал кружки тряпицей.

– Еще не поздно, – прошептал Темпл. – Можем через силу проглотить по кружечке той мочи, что здесь продается, а потом улизнем и никакого вреда.

– Пока сюда не ворвется оставшаяся часть Роты.

– Я имел в виду – вреда нам…

Но Суфин уже подошел к стойке, оставив Темпла пробормотать проклятие на пороге, прежде чем последовать за ним.

– Чего желаете? – спросил трактирщик.

– Около четырехсот наемников окружили ваш городок и собираются атаковать, – сказал Суфин, и надежды Темпла избежать неприятностей разлетелись вдребезги.

Повисла томительная тишина. Более чем томительная.

– У меня была не самая лучшая неделя, – проворчал трактирщик. – И у меня нет настроения шутить.

– Если бы мы намеревались вас развеселить, то придумали бы что-то более удачное, – в тон ему отозвался Темпл.

– Здесь Рота Щедрой Руки во главе с отвратительным наемником Никомо Коской. Их наняла инквизиция, чтобы искоренить мятеж в Ближней Стране. Если вы не будете с ними сотрудничать целиком и полностью, то ваша плохая неделя станет намного хуже.

Теперь трактирщик прислушался к ним. Да и все люди в зале прислушивались к ним, не собираясь отвлекаться. Хорошо ли находиться вот так на виду, Темпл не брался судить. Во всяком случае, не мог припомнить последнего раза.

– А если в городе есть повстанцы? – Фермер привалился к стойке рядом с ними и медленно закатал рукав.

Вдоль жилистого предплечья шла татуировка. Свобода, равенство, правосудие. Вот он – бич могущественного Союза, коварный враг Лорсена, ужасный бунтовщик во плоти. Темпл посмотрел ему в глаза. Если это и олицетворение зла, то зла изрядно замученного.

– Тогда у них, – сказал Суфин, тщательно подбирая слова, – есть чуть меньше часа, чтобы сдаться и уберечь горожан от кровопролития.

В улыбке костлявого отсутствовали несколько зубов и какая бы то ни было радость.