Звезда флибустьера - Поттер Патриция - Страница 42

• Предыдущая
• 42/73
• Следующая

— Она имеет все основания на подобное отношение. Я считаю, что она великолепно сдерживается — при данных-то обстоятельствах.

У Хью Кэри вид был недоумевающий, и Фэнси мило улыбнулась ему, словно ровным счетом ничего не произошло.

— Почему бы вам не выпить стаканчик бренди за компанию с моим мужем? Наверное, Аннетта просто захотела отдохнуть. Это все нервы.

Хью встал и последовал за Йэном в его кабинет. Фэнси тоже ушла. Джон Патрик остался один, если не считать Царицы Меб. Он оглядел тарелки с остатками ужина, пустые стулья. Кошка потерлась о его ногу.

— Ах, Царица Меб, — вздохнул он, — мне бы немного твоей волшебной власти.

Аннетта сразу направилась к себе в комнату. Эти Сазерленды завоевали доверие отца и почти ввели в искушение ее своей добротой. На какое-то мгновение она оттаяла душой в тепле их гостеприимства и даже приняла участие в игре, демонстрирующей их семейные отношения. Она искренне возликовала, когда Йэн одобрил ее знание Шекспира. Окружающие часто пренебрегали ею за то, что для женщины она слишком образованна и умна. При других обстоятельствах этот разговор доставил бы ей наслаждение. Один из псов даже положил ей лапу на колено. Сейчас собаки успели прошмыгнуть в ее комнату, прежде чем она закрыла дверь, но Аннетта обрадовалась их обществу. Они не должны отвечать за грехи своих хозяев. Она сама виновата, что угодила в искусно расставленную ловушку.

Ее долг перед страной и королем — донести на Ноэля Марша, если у нее будет хоть один шанс. За время, прошедшее с вечера похищения, она пришла к убеждению, что Ноэль — шпион. Разумеется, она не хочет, чтобы его повесили. Но, зная все, она могла бы вынудить его уехать из Филадельфии. Он не смог бы больше наносить ущерб английской армии.

Этот, но, может быть, и Тот, громко повизгивал от удовольствия, когда она стала теребить его за уши, а его братец напирал на нее в надежде получить свою долю ласки. Аннетта уткнулась лицом в его пушистую шею. У нее не было собаки с тех пор, как четыре года назад умер ее любимец Кинг. Тогда она решила, что никто не сможет занять его место. Но сейчас, слушая удовлетворенное посапывание псов, она подумала, что, наверное, ошибалась.

Она вспомнила о волкодаве Ноэля Аристотеле и проглотила тугой комок в горле. Она вспомнила улыбку Ноэля, его добросовестность и рвение во всем, что касалось раненых. Как он горевал, когда один из них умер. «Нет, — сказала она себе, — нельзя об этом думать». Он шпион, и она обязана его остановить. Надо бежать из своей «бархатной» тюрьмы. Джон Патрик — подлец, что бы там ни говорили его родные. Он ей солгал. Он получит по заслугам.

Шершавый язык лизнул ее в лицо. Собака решила попробовать на вкус, соленые ли у нее слезы.

Джон Патрик пошел на конюшню. Надо было вернуть Крошку Бена хозяевам. Дорога туда и обратно займет несколько часов.

Мать тоже была там, радостно воркуя над новорожденным жеребенком. Она вопросительно взглянула на сына.

— Мне надо вернуть лошадь.

— А я пытаюсь придумать имя для малышки.

Джон Патрик внимательно оглядел жеребенка. Он был серой масти, как большая часть сазерлендовских лошадей. Они славились по всему Мэриленду.

— Она выглядит как маленькая принцесса.

— Серая Принцесса, — раздумчиво повторила Фэнси, как бы обкатывая незнакомое имя на языке. — Мне нравится.

— Наверное, Аннетте понравится тоже. Когда громили их дом, пропала ее кобыла. Я просил Ноэля постараться отыскать ее, но, думаю, сейчас это уже вряд. ли удастся. — И он посмотрел на малютку. — Может, мне купить у тебя Принцессу? Когда можно будет переводить ее на обычный корм?

— Не думаю, что лошадь поможет… — неуверенно произнесла Фэнси.

— Возможно, это до некоторой степени компенсирует неудобства, которые я ей причинил, — пожал плечами Джон Патрик.

— Тогда лошадь твоя, но за кругленькую сумму.

— А я думал, что у нас отец — мастер продавать лошадей.

— Я позволяю ему так думать.

Джон Патрик усмехнулся, но скоро вновь помрачнел. Он всегда поражался той великой любви, что связывала мать и отца. Он и не мечтал обрести такую же, но, может быть, своими руками уничтожил единственную возможность.

— Дай ей время, Джон Патрик, — посоветовала мать, словно читая его мысли. — Она должна снова научиться доверять тебе.

— Не знаю, возможно ли это.

— Одно время я думала, что Йэн мне никогда не поверит.

— Ты же никогда не обманывала его.

— Ну, это не совсем так.

Джон Патрик удивленно взглянул на мать. Людей часто вводили в заблуждение ее доброта и участливость, но он-то знал, что она становилась тверда как сталь, когда тем, кого она любила, угрожала опасность.

Однако она ничего больше не рассказала.

— Мне надо идти. Что касается твоей Аннетты, то она ранена в самое сердце, и не один раз, а дважды. Ты должен набраться терпения. Если она тебе нужна.

— Нужна, — ответил он тихо. Он впервые признался самому себе, что она ему нужна не на неделю и не на месяц, а навсегда. — Ты бы видела ее на борту «Мэри Энн». Она так же горячо любит море, как я.

— Но ты долгое время его ненавидел, — напомнила Фэнси.

— Эй, ненавидел. Мне не понравилось наше насильственное знакомство…

Он запнулся. Их взгляды встретились. Они понимали друг друга без слов. Потребовались годы, чтобы он преодолел свою ненависть к морю и стал относиться к нему как символу свободы, а не рабства.

Годы.

Языки пламени, разгораясь, вздымались все выше, и она услышала, как отец застонал. Ужас охватил ее. Она чувствовала жар огня, слышала исполненные ненависти выкрики пьяной толпы. Она видела искаженное болью лицо отца. Жар становился невыносим. Теперь они ринулись к ней.

И она закричала.

Ее схватила чья-то рука, и она попыталась вырваться.

— Аннетта, проснитесь, Аннетта. Все в порядке. Вы в безопасности.

Но она продолжала бороться, хотя уже слышала настойчивый голос. В нем не было злобы и ненависти. Аннетта открыла глаза. В подсвечнике горела свеча. По стенам скользили причудливые тени. Аннетта вся взмокла от страха и тревоги.

— У вас был кошмар.

Аннетта узнала голос. Он принадлежал матери пирата.

— Здесь вам ничто не угрожает, — продолжала успокаивать ее Фэнси.

Аннетта с трудом села.

— Извините, что обеспокоила вас.

— Об этом не тревожьтесь, — ответила Фэнси Сазерленд, — вы можете рассказать о кошмаре?

Сердце разрывала такая сильная, глубокая боль, что Аннетта почувствовала необходимость разделить ее с кем-нибудь. Но не здесь. Не в подобных обстоятельствах. Тем самым она даст Джону Патрику Сазерлен-ду лишнее оружие против себя.

— Хотите немного теплого молока?

— Нет.

Аннетте хотелось остаться одной. Хотелось ли? Кровь еще лихорадочно бежала по жилам, сердце колотилось в груди.

— Тогда можно я еще немного побуду с вами?

Аннетта разгладила складки тяжелого одеяла.

— Как хотите.

И вдруг заметила большую черную собачью морду.

— Этот меня разбудил… — улыбнувшись, сказала Фэнси, — и привел сюда. Наверное, он услышал ваш крик.

Страхи Аннетты улеглись.

— А вы уверены, что это был не Тот?

— Вот теперь вы сами убедились, как нам трудно. Не уверена, что мы дали им удачные имена, но собаки так иногда забавно ведут себя. — С минуту Фэнси помолчала. — Особенно хорошо придумывал имена Ноэль. У него был кот Надоеда, которого он любил больше жизни, но постепенно он дорос до таких имен, как Аристотель.

Да, забавно. В этом доме воздух словно пропитан легким весельем. Аннетта должна была осуждать эту семью, но, увы, поддалась ее очарованию. Как такое могло случиться, что именно здесь выросли пират и шпион? Два сына — два негодяя. Любоваться этой семьей и содрогаться от ужаса и отвращения.

Аннетта снова легла.

— Наверное, я теперь смогу заснуть.

Фэнси Сазерленд взглянула на нее с сомнением, но встала.

• Предыдущая
• 42/73
• Следующая