Звезда флибустьера - Поттер Патриция - Страница 12

• Предыдущая
• 12/73
• Следующая

Аннетта сопровождала доктора Марша, пока он обходил больных. Она аккуратно записывала все рекомендации: кому и как часто перевязывать раны, чем кормить, когда, в каких дозах давать лекарство.

Большинство раненых было на пути к выздоровлению, хотя двоим пришлось ампутировать ноги после того, как раны загноились. Часами она утешала их, уговаривала и убеждала, что жены и возлюбленные по-прежнему будут их любить, что им, инвалидам, есть еще для чего жить. Она переживала их боль и страхи как свои собственные, она все еще слышала их крики и рыдания, когда, очнувшись после ампутации, они поняли, что произошло.

И она молилась, чтобы такая же участь не постигла молодого офицера, лежавшего в комнате Бетси. Ей не хотелось, чтобы боль и безнадежность погасили в его глазах озорной огонек. Даже слабый и больной, он обладал завидной энергией. Она сверкала в улыбке, в огневом взгляде его необыкновенных зеленых глаз, в поддразнивающей интонации голоса.

Пожалуй, она чересчур беспокоится о его здоровье. А может быть, просто устала от слухов и россказней о неуловимом Звездном Всаднике и ей необходимо было отвлечься. Хотя, как почти все жители Филадельфии, она в известной мере восхищалась храбростью человека, взорвавшего английский корабль в непосредственной близости от города, все же она считала его обыкновенным пиратом, которому скоро придется держать ответ.

В газетах печатали свидетельства пленных матросов. И если им верить, то Звездный Всадник оставался на борту охваченной пламенем шхуны.

Тетушка Мод поравнялась с ними у двери.

— Есть ли новости об этом пирате? — спросила она у доктора.

Он покачал головой.

— Обыскали весь город, и неоднократно. Нигде и следа нет.

— Бандит этакий, — пробормотала тетушка Мод, — еще, чего доброго, убьет нас в наших собственных постелях.

— Ну, я не стал бы так беспокоиться, миссис Кэри. Думаю, он больше заинтересован в том, чтобы самому остаться в живых.

— Во всяком случае, я теперь держу рядом с кроватью мушкет, — с негодованием заявила тетушка.

Скорее всего, подумала Аннетта, ее тетя натянет одеяло на голову в случае опасности. Она любила свою тетушку, давшую им с отцом приют, но Мод Кэри, уже десять лет вдовевшая, была женщиной довольно капризной и отчаянной трусихой. Было просто невероятно, что она уступила мольбам Аннетты и согласилась пустить в свой дом раненых англичан, но только офицеров. По крайней мере, они были джентльменами.

— Но ведь английские власти сумеют поймать его? — спросила Аннетта в надежде услышать от Ноэля утвердительный ответ.

— Если он еще жив, — ответил доктор. — Не представляю, как он может выжить. Вода в реке ледяная, а на берегах нет ни единой хижины, где можно было бы укрыться.

— Ну, есть же люди, сочувствующие повстанцам.

Ноэль пожал плечами.

— Англичане проверили их всех. И если он жив, то его, наверное, скоро схватят.

— И, говорят, повесят.

— Это будет зависеть от того, есть ли у него какой-нибудь официальный статус, — Ноэль отвернулся. — Ну, мне пора уходить. Надо зайти в больницу квакеров, а потом еще и частные вызовы. — Поколебавшись, он добавил: — Лейтенант, который лежит в комнате Бетси, нуждается в максимальном покое после перевязки.

Аннетта кивнула. Она проводила доктора взглядом до выхода и пошла на кухню готовить припарки. Для шотландского лейтенанта они должны быть смочены в горячем масле. У других раненых более щадящие — из хлеба и молока. Силия уже готовила еду для пациентов: огромный горшок супа для тех, кто еще нуждался в жидкой пище, и аппетитный студень для выздоравливающих. Скоро Бетси собьется с ног, чтобы вовремя накормить и тех и других.

Значит, заботы о лейтенанте Джоне Ганне Аннетта могла взять только на себя.

Перспектива была чертовски соблазнительная. Ведь она только и думала, что об этом шотландце. Очень странно. Ее всегда влекло к положительным молчаливым людям, похожим на ее отца. А этот бесшабашный лейтенант был совсем другим. Но никто еще не заставлял ее сердце так волноваться и трепетать, как Джон Ганн.

«Волнения сердца», — подумала Аннетта презрительно. Нельзя вести себя, как школьница. Она рассудительная молодая женщина, которая управляет госпиталем, полным зависящих от нее людей.

Как раз в ту минуту, когда она постучала в дверь комнаты, наверху послышался грохот. Дверь отворилась, и на пороге возник Мальком, еще более хмурый, чем обычно.

— Что за шум?

Аннетта покачала головой.

— Не знаю. Наверху тоже лежат пациенты. Наверное, кто-то упал. Во всем доме ты единственный здоровый мужчина. Не посмотришь, в чем дело?..

С минуту он пребывал в нерешительности, затем кивнул и побежал к лестнице. Аннетта вошла в комнату. Лейтенант спал, но сон его был неспокоен. Она потрогала его лоб — горячий. Аннетта с трудом сглотнула: надо надеяться, это не гангрена. Но что же делать: оставить его одного, пусть спит, или, раз уж она пришла, разбудить? И она вспомнила о тех двух молодых солдатах, которым ампутировали ноги.

«Господи, помилуй», — взмолилась она.

Лейтенант открыл глаза. Медленно. Лениво. Слегка пошевелился и застонал от боли. «Наверное, его глаза так привлекают потому, — подумала она, — что они зеленые, как изумруд». Взгляд его был так выразителен и цепок, что ее пронзила какая-то сладкая истома.

— У меня счастливый день, — сказал лейтенант, — два посещения подряд.

— Мальком поднялся наверх узнать, что там за шум, — сообщила ему Аннетта и тут же упрекнула себя за то, что сказала это, будто извиняясь. Аннетта никак не могла понять, почему при нем ей изменяет самообладание. Под его взглядом она чувствовала себя, как ветка ивы на ветру.

— Я принесла припарки, — сердито произнесла она.

Лейтенант серьезно поглядел на нее и ответил с легким шотландским акцентом:

— Вы очень добры.

Она смутилась, почувствовав, что он подшучивает над ее неловкостью. Аннетта попыталась взять себя в руки, стать, как всегда, деловитой и практичной, и, отведя взгляд от его лица, откинула одеяло.

Вот этого не следовало делать. На нем оказалась полотняная ночная рубашка. Каким же образом он ее заполучил? Неужели опять позаботился доктор Марш? Аннетта задрала рубашку до ран на бедре, изо всех сил пытаясь не обнажить его тело больше, чем надо. Однако и теперь она видела достаточно, чтобы румянец залил ее щеки.

Он был замечательно сложен: ноги мускулистые, и, судя по контурам под простыней, тело было худощавым, но сильным. Аннетта постаралась отогнать подальше никчемные мысли. Она осторожно сняла старые бинты, потом наложила свежие горячие припарки, и лейтенант слегка вздрогнул от боли. Она забинтовала раны, быстро укрыла его простыней и поглядела на Джона Ганна. Их взгляды встретились. Она думала увидеть в его глазах боль, а вместо этого там мелькнул уже знакомый веселый огонек. Он опять потешался над ее явным смущением. Аннетта закусила губу. Еще нужно было обработать рану на плече. Что ж, это не такой интимный участок тела, как бедро.

Она осторожно сняла перевязь, которой рука была прибинтована к груди.

— Поддерживайте эту руку другой, — скомандовала она.

— Слушаюсь, мисс, — покорно отозвался Джон Ганн.

Она оттянула ворот ночной рубашки так, чтобы освободить плечо, и сняла старую повязку.

— Вы отлично с этим справляетесь, — сказал лейтенант, — но думаю, молодым леди вроде вас есть чем заняться, кроме как накладывать припарки.

— Что может быть лучше, чем оказывать помощь людям? — буркнула она, неуклюже стараясь прибинтовать припарку к плечу. — Вы можете немного повернуться?

Он поморщился, но подчинился, и Аннетта увидела шрамы, глубокие шрамы у него на боку. Он, наверное, заметил, как она широко раскрыла глаза, и поэтому поспешно повернулся на спину.

— Мальком закончит перевязку, — отрывисто сказал он, и выражение его лица сразу изменилось. Живой смеющийся взгляд исчез. — Благодарю вас.

Ее выпроваживали, и самым решительным образом.

• Предыдущая
• 12/73
• Следующая