Лишь время покажет - Арчер Джеффри - Страница 54

• Предыдущая
• 54/81
• Следующая

— Небось не одно…

— …которое можно преодолеть с твоей помощью.

— Тебе нужно, чтобы вас сопровождала дуэнья, — предположил Гарри, — на тот случай, если ситуация выйдет из-под контроля.

— Да нет же, тупица. Я хочу, чтобы ты присмотрел за моей сестрой, пока Катерина знакомит меня с римской ночной жизнью.

— И не надейся, — заявил Гарри. — Я приехал в Рим не для того, чтобы работать за тебя нянькой.

— Но ты же мой лучший друг, — взмолился Джайлз. — Если ты не поможешь, к кому мне еще обратиться?

— Почему бы тебе не попытать удачи с Полиной Боргезе? Сомневаюсь, что у нее есть какие-нибудь планы на сегодня.

— Тебе всего-то и нужно поужинать с ней и проследить, чтобы к десяти легла спать.

— Прости, что упоминаю об этом, Джайлз, но мне казалось, что ты приехал в Рим поужинать со мной?

— Я дам тебе тысячу лир, если ты избавишь меня от ее общества. А с утра позавтракаем у меня в отеле.

— Меня не так просто подкупить.

— И, — добавил Джайлз, разыгрывая свой главный козырь, — еще я отдам тебе мою запись Карузо, поющего в «Богеме».

Гарри обернулся и обнаружил стоявшую рядом девушку.

— Кстати, — заметил Джайлз, — это моя сестра Эмма.

— Привет, — бросил ей Гарри и, повернувшись к Джайлзу, изрек: — По рукам.

На следующее утро Гарри присоединился к Джайлзу за завтраком в отеле «Палас», и друг приветствовал его с той же самонадеянной улыбкой, какой щеголял всякий раз, когда набирал сотню перебежек.

— Ну, как прошло с Катериной? — спросил Гарри, не желая услышать ответ.

— Превзошло мои самые смелые мечты.

Гарри уже собирался расспросить его подробнее, когда рядом объявился официант.

— Cappuccino, per favore [46], — заказал Гарри, а затем все же спросил: — И как далеко она позволила тебе зайти?

— До самого конца, — заявил Джайлз.

Гарри разинул рот, но оттуда не вылетело ни звука.

— А ты…

— Что я?

— А ты… — попытался Гарри снова.

— Да?

— Видел ее раздетой?

— Да, конечно.

— Все тело?

— Естественно, — подтвердил Джайлз, когда перед Гарри поставили чашку кофе.

— Не только верхнюю половину, но и нижнюю?

— Все целиком, — сообщил Джайлз. — Кроме шуток.

— Ты трогал ее грудь?

— Вообще-то, я лизал ее соски, — заявил тот, отхлебнув кофе.

— Ты… что делал?

— Что слышал, — отрезал Джайлз.

— Но ты, в смысле, ну…

— Да.

— Сколько раз?

— Я сбился со счета, — заявил Джайлз. — Она была ненасытна. Семь, а то и восемь. Она просто не давала мне заснуть. Я бы до сих пор оставался там, если бы ей сегодня не нужно было к десяти утра в Музей Ватикана читать лекцию очередной кучке сопляков.

— Но вдруг она забеременеет? — спросил Гарри.

— Не будь таким наивным, Гарри. Не забывай, что она итальянка. — После очередного глотка кофе Джайлз спросил: — А как себя вела моя сестрица?

— Ужин был превосходным, и ты должен мне Карузо.

— Настолько плохо? Что ж, не может же нам везти одинаково.

Никто из них не заметил Эмму, пока та не встала рядом с мальчиками. Гарри тут же вскочил и уступил ей место.

— Простите, что покидаю вас, — молвил он, — но к десяти мне нужно быть в Музее Ватикана.

— Передай Катерине горячий привет! — крикнул Джайлз ему вслед, когда Гарри чуть не выбежал из ресторана.

— Ну и как прошел вечер? — спросил он сестру, выждав, пока друг не скрылся из виду.

— Могло быть и хуже, — отмахнулась она, беря круассан. — А он теперь всегда так серьезен?

— Видела бы ты Дикинса.

Эмма рассмеялась:

— Что ж, по крайней мере, ужин был хорош. И не забудь, теперь твой граммофон принадлежит мне.

Позднее Джайлз описывал этот вечер как самый незабываемый в его жизни.

Ежегодная постановка — одно из важнейших событий в календаре Бристольской классической школы, и не в малой степени потому, что город гордится этой славной театральной традицией. И тысяча девятьсот тридцать седьмой год обещал запомниться надолго.

Школа, как и многие другие в стране, ставила одну из пьес Шекспира, входивших в этом году в список обязательного чтения. Выбор стоял между «Ромео и Джульеттой» и «Сном в летнюю ночь». Доктор Пейджет предпочел трагедию комедии, и не в последнюю очередь потому, что у него был Ромео, но не было Основы.

Впервые за всю историю БКШ пробоваться на женские роли пригласили юных леди из школы «Ред мейдс» с другого конца города, но не раньше чем все было многократно оговорено с их директрисой мисс Уэбб, настоявшей на ряде основополагающих правил, которые произвели бы впечатление и на мать игуменью.

Было решено, что пьесу будут представлять в течение трех вечеров подряд в последнюю неделю триместра. Как и обычно, субботние билеты разошлись первыми, потому что бывшие ученики и родители актеров желали присутствовать на заключительном спектакле.

Джайлз переминался с ноги на ногу в фойе, ежеминутно поглядывая на часы, и с нетерпением ждал, когда же появятся его родители и младшая сестра. Он надеялся, что Гарри в очередной раз блеснет на сцене и отец наконец-то передумает и начнет относиться к нему лучше.

Критик из «Бристоль ивнинг уорлд» оценил игру Гарри как «зрелую не по годам», но высочайшую похвалу приберег для Джульетты, сообщив, что не видел более трогательной сцены смерти даже в Стратфорде.

Джайлз пожал руку мистеру Фробишеру, вошедшему в фойе. Его бывший классный наставник представил своего гостя, мистера Холкомба, и они отправились занимать места.

По зрительному залу пролетел шепоток, когда в центральном проходе появился капитан Таррант и сел в первом ряду. Его недавнее назначение попечителем школы встретило всеобщее одобрение. Повернувшись, чтобы заговорить с председателем попечительского совета, он заметил в нескольких рядах позади Мэйзи Клифтон, сердечно ей улыбнулся, но так и не признал человека, сидевшего рядом с ней. Еще раз он удивился, когда принялся изучать состав исполнителей.

Директор и миссис Бартон вошли в зрительный зал одними из последних. Они заняли свои места в первом ряду по соседству с сэром Уолтером Баррингтоном и капитаном Таррантом.

С каждой минутой Джайлз волновался все сильнее. Его уже посещали сомнения, успеют ли его родители до поднятия занавеса.

— Прости, пожалуйста, Джайлз, — обратилась к нему мать, когда они наконец-то явились. — Это я виновата, совершенно потеряла счет времени, — добавила она, и они с Грэйс поспешили в зал.

Отец последовал за ними, приотстав на ярд, и приподнял брови, увидев сына. Джайлз не дал ему программку, поскольку не хотел испортить сюрприз, хотя и поделился новостями с матерью, которая тоже надеялась, что муж наконец-то начнет относиться к Гарри как к другу семьи, а не как постороннему.

Занавес поднялся спустя считаные мгновения после того, как Баррингтоны заняли свои места, и тишина предвкушения разлилась по битком набитому залу.

При первом же выходе на сцену Гарри Джайлз покосился на отца. Острой реакции не последовало, и он впервые за вечер начал расслабляться. Но это счастливое положение дел сохранялось лишь до сцены в бальном зале, когда Ромео — вместе с Хьюго — впервые увидел Джульетту.

Людей, которым достались места рядом с Баррингтонами, вскоре начал раздражать беспокойный тип, отравлявший им все удовольствие от пьесы громким шепотом и требованиями показать ему программку. Их досада заметно усилилась после возгласа Ромео: «Дочь Капулетти!» — поскольку в тот же миг Хьюго Баррингтон вскочил и стал выбираться из зала прямо по ногам зрителей. Затем он протопотал по центральному проходу, распахнул двери и скрылся в темноте. Ромео потребовалось некоторое время, чтобы полностью восстановить самообладание.

Сэр Уолтер пытался делать вид, будто не замечает происходящего сзади, а капитан Таррант, хоть и нахмурился, так и не отвел взгляда от сцены. Если бы он обернулся, то увидел бы, что миссис Клифтон не обратила внимания на непредусмотренный сценарием уход Баррингтона, поскольку сосредоточенно ловила каждое слово, произнесенное парой юных влюбленных.

• Предыдущая
• 54/81
• Следующая