Договор с дьяволом - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 65
- Предыдущая
- 65/70
- Следующая
– Я думаю, – сказал он в заключение, – что американский конгресс выразит в связи с этим досадным эпизодом в отношениях между нашими державами свою озабоченность.
– Я тоже думаю, – немедленно согласился Богаткин. – И правильно сделают. Шпионские действия отдельных лиц, к сожалению, нередко отрицательно влияют на наши политические симпатии друг к другу...
Вечерним рейсом из Мурманска прилетел старший следователь Главной военной прокуратуры Кривопальцев. Прямо из аэропорта Шереметьево-1 он позвонил Турецкому домой.
Александр Борисович занимался наведением порядка в собственной квартире. Не в том смысле, что здесь было что-то не то, а просто за две недели из нее как-то выветрился жилой дух. И пахло не столько человеком, сколько пылью. Настоянной на непроветриваемой жаре. Девчонки приедут – есть захотят. Вот Турецкий и старался: варил любимый Нинкин гороховый суп с копченой свиной рулькой, сушил в духовке мелко нарезанный белый батон – на сухарики, которыми, в свою очередь, обожала хрустеть Ирина, вынул из морозильника твердокаменные куриные котлеты «по-киевски» и переложил их в холодильник – пониже. Заодно и себя приводил в порядок – мылся, брился. Самолет из Антальи прилетал очень рано, в начале восьмого, и завтра будет уже не до бритья. Служебная машина должна была подойти к половине седьмого утра.
Поэтому поздний телефонный звонок, который обычно несет какие-то новые неприятности и заботы, не обрадовал. Александр даже подумал, стоит ли поднимать трубку.
Вообще говоря, Грязнов или Меркулов в подобных ситуациях могли воспользоваться мобильником. Ну раз не берет трубку домашнего телефона человек, значит, у него на то есть веские причины! Но телефон продолжал звенеть.
– Слушаю, Турецкий, – недовольно отозвался наконец Александр Борисович.
– Кривопальцев это, извините за поздний звонок. Я прямо с северов.
– А-а, Антон Захарович? Здравствуйте. Привезли что-нибудь новенькое? Вы меня тоже извините, я из ванной выскочил.
– Да, время позднее. Я просто хотел бы условиться о завтрашней встрече. Когда прикажете?
– Антон Захарович, я планирую быть завтра у себя... – Турецкий прикинул время. – Что-нибудь в районе десяти. У меня с утра деловая встреча. Ну так что, в двух словах?
– Разве что в двух... Со мной уточненный списочный состав экипажа. Затем выводы, сделанные водолазной группой и проанализированные специалистами. Наконец, данные по базе вооружений. Совершенно, должен сказать, неожиданные. Но это, вы сами понимаете...
– Да, не по телефону. Хорошо, жду к десяти...
Он почти не спал. Размышлял, сопоставлял уже известные факты, пробовал выстраивать наиболее продуктивную версию, но ему все чего-то не хватало. Не было неких деталей, которые могли бы утвердить его в том, что он идет по правильному пути. И при этом он еще гадал-прикидывал, что мог привезти из Североморска военный следователь.
Так и валялся на диване, ворочался с боку на бок, смотрел в окно, за которым все никак не мог заняться рассвет. Наконец ему показалось, что удалось немного прикорнуть. Однако тут же в тишину ворвался резкий звонок будильника.
Александр, не глядя, протянул руку, поднес будильник к глазам: шесть часов! Черт возьми, рано еще! Но сразу же понял, что будильник и не думал звонить, а это надрывался телефонный аппарат. Поднял трубку, звонил водитель.
– Александр Борисович, извините, я выезжаю к вам.
– Ага, я понял, спасибо.
Шофер вежливо как бы предлагал Турецкому совершить утренний туалет, а заодно и перекусить, поскольку ему уже было известно: «важняк» никакому распорядку не подчиняется – ест, когда придется, а электробритву вообще держит в служебном кабинете.
Мелкая забота, а приятно...
Турецкий поднялся, принял душ, благо все равно полчаса девать некуда, освежился французской туалетной водой, даже чашку кофе успел выпить. Наконец надел свой парадный китель и пошел встречать машину.
«Для Ирины, конечно, будут приятным сюрпризом и парадный китель, и отсутствие собственной машины. И уж разумеется, она ни за что не поверит, что Турецкий не по собственной инициативе угодил в аварию. Слава богу, хоть «боевые шрамы» исчезли, так что все вопросы поневоле будут отложены на вечер...»
А вот вечером надо будет Славку пригласить. При нем Ирка не станет скандалить, а потом сама же и переживать...
– Какие мы торжественные! – Это была первая и единственная фраза жены, увидевшей мужа возле паспортного контроля.
И тут же инициативу общения захватила Нинка, которая, не замолкая ни на миг, стала долго и подробно рассказывать папе и про море, и про аквапарк, и про рыбок, и про верблюда... Как раз хватило на всю обратную дорогу. Ирина же испытующе поглядывала на мужа, с преувеличенным вниманием слушавшего восторги дочери, и, как ни старалась, не могла обнаружить в его поведении, реакции, внешности ничего такого, что указывало бы ей на какие-либо неправедные действия легкомысленного супруга.
Молодец, Нинка, выручила, да еще как!
Часто поглядывая на часы, Турецкий тем не менее поднял багаж в квартиру, сказал, где что лежит, и умчался, сославшись на чрезвычайно важную встречу. Все подробности вечером. Возможно, и Славка заглянет.
– Фу-у! – воскликнул он, плюхнувшись на переднее сиденье «Волги». – Гора с плеч. Вперед!..
Антон Захарович Кривопальцев уже ожидал Турецкого в Генеральной прокуратуре, прохаживаясь по красной ковровой дорожке.
Быстро пройдя кривыми коридорами, Александр Борисович увидел его, с сомнением взглянул на собственные часы – было без пяти десять.
– Я не опоздал, – сказал, как бы оправдываясь.
– Это я пришел раньше, – улыбнулся Кривопальцев, протягивая руку.
– А я уж подумал – часы врут... Заходите, Антон Захарович, садитесь, где вам удобно. Разговор, как я понимаю, будет не короткий?
– Так точно, – кивнул старший следователь.
– Тогда давайте сразу обеспечим себя... Вы – чай, кофе?
– Кофе, если можно.
– Я тоже. – Турецкий налил воды из графина в кофеварку, насыпал душистого свежемолотого кофе, которым его снабжала секретарша Меркулова Клавдия Сергеевна, питавшая к «важняку», как было всем известно, нежные, но теперь уже скорее материнские чувства – естественно, всему свое время, – и, включив прибор в розетку, уселся напротив Кривопальцева, уже разложившего на столе свою папку.
– Могу начинать? – спросил тот.
– Слушаю вас внимательно.
– Итак... Вот состав экипажа. – Он протянул Турецкому несколько сколотых листов. – Прошу обратить внимание на следующее. С этим документом творилось что-то непонятное. Оказалось, что в штабе не имелось точных сведений о составе экипажа, вышедшего на учения. Лодка незадолго до этого вернулась из «автономки», часть экипажа должна была уйти в отпуска, порядка десятка моряков вообще подлежали демобилизации. А тут приказ снова выходить в море. Кого-то, естественно, недосчитались, кого-то пришлось заменить. Далее, вот здесь, смотрите, Александр Борисович, появились как бы посторонние лица – Козлов и Барышев. По сведениям, опять-таки полученным в штабе соединения подводных атомных лодок, они должны были провести испытания новой торпеды с какими-то уникальными показателями. В общем, доложу вам, полная чехарда.
– Простите, что перебиваю. А что говорят водолазы?
– Это отдельная тема, но чтобы, как говорится, не томить, скажу: есть у них некоторая надежда, что тела погибших, возможно, удастся поднять. Но – далеко не всех.
– А как же все эти разговоры?.. Обещания?
– К сожалению, все оказалось именно разговорами...
Турецкий вздохнул, поднялся, налил из замолчавшей кофеварки по чашке кофе и снова сел на свое место.
– Прошу. – Он подвинул чашку Кривопальцеву. – Продолжайте.
– Мы проверили двоих неизвестных следствию, то есть Козлова и Барышева, гражданских товарищей, попавших на военный корабль. Оба из Москвы, с предприятия, выпускающего торпедное вооружение, которое называется «Мосдизель».
- Предыдущая
- 65/70
- Следующая
