Договор с дьяволом - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 1

• 1/70
• Следующая

Как большинство событий подобного рода, и это имело свое начало и свои последствия...

Очень яркую женщину с вызывающе-притягательной внешностью первым заметил Александр Борисович Турецкий, когда они с Вячеславом Ивановичем Грязновым стояли поодаль от девятого вагона СВ и курили по последней. Предотъездные рюмочки были уже приняты на грудь, говорить, собственно, тоже было не о чем, поэтому просто тянули время. Даже обсуждать неожиданную милость министра внутренних дел больше не хотелось. Вячеслава, который отродясь не гужевался ни на каких курортах, а отпуска старался проводить исключительно на освежающих душу рыбалках, после одного из высоких совещаний министр вдруг остановил вопросом: как самочувствие? Непонятно, что тот имел в виду: может, состояние здоровья, от качества которого чаще всего зависят служебные перспективы? Вячеслав бодро ответил, что не жалуется, да полвека и не тот возраст, на проблемы которого надо отвлекаться. Посмеялись, а министр имел в виду совсем, оказывается, другое. Он сам только что вернулся из краткого отпуска, был в Кисловодске и теперь на все лады и при каждом удобном случае расхваливал целебные воды. И, узнав, что Грязнов там никогда не бывал, настоятельно посоветовал прямо немедленно оформить двухнедельный отпуск и отправиться на Северный Кавказ. «Другим человеком вернетесь!» А жулики – они никуда не денутся. Кстати, и к МУРу у него никаких особых претензий нету. Короче, уговорил.

Вячеслав и сам понимал, что воз, который он добросовестно тянет, год от года становится тяжелее. А потом, ведь и печень, и почки неплохо бы промыть от участившихся в последнее время возлияний. Морщился уже, бывало, Вячеслав Иванович по утрам, потирая бока. Однако он не привык жаловаться на нездоровье, да и некому, в сущности. Племяннику Денису? Тот даже обрадуется. Скажет, давай, дядька, бросай свой МУР и возвращайся консультантом в родную «Глорию». У тебя ж опыт! Ну да, весь мир на ладони...

Саня, может, и поймет, но обязательно предложит лечить подобное подобным. По заветам мудрецов. А так ведь и спиться недолго.

Словом, выдалась пара недель относительного затишья, а кадры расстарались, выдали путевку в бывший то ли правительственный, то ли цековский санаторий, куда прежде простые смертные даже и не мечтали сунуться...

Так вот, Александр первым и обратил внимание на совершенно роскошную блондинку – высокую, крутобедрую, со щедрым бюстом и манящей туманной поволокой в голубых глазищах.

– Гля, Славка, какая фемина! – жарко зашептал Турецкий, толкая Грязнова в плечо и указывая глазами в направлении красавицы, лениво курившей длинную черную сигарету «More», в то время как живописный черноголовый кавалер явно кавказского розлива, склонясь к ее плечу, что-то темпераментно нашептывал на ухо. Может быть, даже и не совсем пристойное, поскольку женщина поглядывала на него с иронией, слегка отстраняя голову с золотистой гривой, вольно распущенной по блестящему черному плащу.

Накрапывал дождичек. Но плащ на женщине был скорее не по погоде, а из кокетства – для того, чтобы еще выгоднее подчеркнуть ее полноватые, сильные ноги, открытые по моде выше середины бедер. Действительно, было на что смотреть...

– Ну вот тебе и попутчица, – продолжал полушепотом дразнить Турецкий, подмигивая, словно заговорщик, и молодецки поводя при этом широкими своими плечами с генеральскими звездочками на погонах. Был он сегодня по какому-то случаю в мундире, который, надо отметить, сидел на нем просто отлично. – Слушай, старик, да ведь она точно в твоем вкусе! Помнится, если я не ошибаюсь...

– Не береди навеки раненную душу! – тихо прорычал Грязнов. – А если ты такой нетерпеливый, давай поменяемся ролями. Ты вали в Кисловодск, а я уж как-нибудь на Селигере устроюсь, рыбки свежей хочется...

Шутил Славка. Александр видел, как и у него вспыхнули глаза. И было отчего. Поэтому Турецкий печально вздохнул:

– С такой бабой, Славка, я бы не против, но... Ты хоть не промахнись. Потом расскажешь.

– Да ну, было б о чем, – вдруг будто закапризничал Грязнов, не отрывая, однако, взгляда от чудо-женщины, откровенно купающейся в волнах плотоядной мужской зависти. – Эвон у нее спутник-то какой.

– А он не едет, – авторитетно заявил Турецкий. – Иначе б они уже давно уединились в купе. Лично я поступил бы только так... И что это, право, за обычай? Как только тебе приглянется какая-нибудь толковая баба, обязательно возле нее ошивается такой вот орел с кавказского бугра! Не везет нам, россиянам...

– Тут ведь, Саня, не столько страстью, сколько толстым «лопатником» пахнет, – засмеялся Грязнов. – А блядь – она и на Марсе блядь. Не говоря о Кисловодске. И никто из нас даже предугадать не может, насколько мы бываем недалеки от истины. Ну ладно, пора трогаться.

Они пожали друг другу руки, поощрительно похлопали по плечам, и Грязнов ушел в вагон. Турецкий еще короткое время помыкался возле окна купе, делая руками многозначительные, вероятно, но не понятные знаки, скорее всего продолжая давать советы. Наконец закурил новую сигарету, махнул рукой и ушел. А поезд тронулся.

Только теперь обратил внимание Грязнов на большую дорожную сумку с многочисленными молниями, стоящую на полу под столиком. На ручке ее болталась бирка, какие обычно вешают на багаж иностранных туристов. Вячеслав нагнулся и прочитал. Красивой латинской вязью было выведено: «Nolina A. V.». Батюшки, оказывается, мы едем с дамой! А чем черт не шутит?..

На дальнейшие размышления не хватило времени, потому что в открытую дверь купе вошла та самая блондинка и с интересом уставилась на Грязнова, склонившего свою рыжевато-седую голову над биркой.

– Надо полагать, – с иронией произнесла она, – что мы уже начали знакомиться? Ну что ж, продолжим. Меня зовут Ангелина, можно Лина. А вы кто?

– Можно Слава. Вячеслав, – учтиво поправился Грязнов, поднимаясь и предлагая даме войти в купе.

Однако, подумал тут же, тесноватое купе, хоть и СВ, будь оно неладно. Крупная дамочка. Он явно забыл, что и сам был далеко не из мелких по сложению, да и рост не подвел, разве что на палец пониже ее. Но тут же успокоил себя – она была на высоченных каблуках, и значит, все в норме.

– Помогите же мне, – уже настойчиво заявила она, поворачиваясь к Грязнову спиной и раскидывая руки, чтобы он помог ей снять плащ – шуршащий и влажный. При этом Вячеслав, естественно, не мог не вдохнуть терпкий запах ее духов. Чуть подтянув тесную юбку, хотя казалось, что выше уже просто опасно, Лина уселась напротив Грязнова, демонстративно-небрежно закинула ногу на ногу и сказала: – Давайте потом закроем купе и будем курить здесь, ага? Терпеть не могу шляться в тамбуры. Вот билеты отдадим и – ага?

Очень мило и непосредственно у нее это получилось, как же было немедленно не согласиться?

И уже через минуту между ними завязался непринужденный дорожный разговор, абсолютно ни к чему не обязывающий: о погоде, которая вдруг взяла и испортилась, о том, что в Минеральных Водах, куда Лина держит путь, вероятно, всегда солнечно, что поезд этот в принципе ничего, но уж больно рано приходит, и о прочем, о чем говорят, когда говорить еще пока, в сущности, нечего, более тесный контакт не состоялся.

Наконец закончились и вагонные формальности. Удалилась почему-то подозрительно поглядевшая на них пожилая проводница. Лина спросила, не желает ли он переодеться, как это обычно делают в дороге. Грязнов кивнул и полез в сумку за спортивным костюмом. Лина вежливо вышла из купе, прикрыв за собой дверь. Через минуту он предложил ей сделать то же самое. А когда женщина открыла дверь, приглашая войти, Вячеслав был даже слегка ошарашен. Ее спортивная одежда была явно предназначена для того, чтобы пленять и смущать мужчин, подчеркивая несомненные достоинства ухоженного тела.

• 1/70
• Следующая