Неприкаянные души (ЛП) - Беннет Джен - Страница 11

Аида поспешно перелистала страницы, содержание которых становились все хуже – или лучше, смотря как к этому относиться. Одетый мужчина, целующий голую женщину, сидящую у него на коленях. Мужчина, ласкающий женщину под блузкой.

Добравшись почти до конца, Аида остановилась на странице, где в центре крепилась только одна открытка – не фотография, а цветной рисунок. На нем обнаженная женщина с короткой стрижкой «боб» сидела на коленях голого мужчины, лежащего на куче подушек. Член был неправдоподобно огромным, художник даже сумел добавить удивительно много подробностей: вены, неровности и волоски. Пенис входил в лоно партнерши, которая скакала на нем, приоткрыв рот в экстазе.

И она была веснушчатой.

С колотящимся сердцем Аида зачарованно смотрела на шокирующую открытку. «Разумеется, это совпадение, что нарисованная женщина похожа на меня, ведь художники часто подрисовывают веснушки, чтобы их героини выглядели моложе и…»

– Нашли что-то интересное? – пророкотал Уинтер почти ей на ухо.

Аида подскочила от удивления и попыталась закрыть книжку, но Магнуссон придавил ладонью страницы. А когда гостья попыталась отойти, положил руку с другой стороны альбома, заключая Аиду в объятия и прижимаясь теплой крепкой грудью к ее спине.

Дыхание сбилось, а сознание, будто туманом, заволокло смущением.

– Они тут лежали, – по-дурацки оправдывалась Аида.

– Мой кабинет, мои книги. Могу оставлять их, где хочу.

Ее сердце трепыхалось, как напуганный зверек.

– Вам следовало бы проявить больше осторожности, если уж приглашаете к себе гостей.

– Я не знал, что моя гостья такая любопытная.

– А я не сознавала, что пришла к ненормальному!

– Что для кого-то отклонение, для другого – обычное дело.

– Извращение какое…

Он прижал губы к ее ушку и тихо произнес, зарываясь лицом в волосы:

– Вы о себе или обо мне? Просто вы наглядеться на альбом не могли.

Аида зарделась, а ведь никогда не краснела. Никогда!

– Какой… разврат!

– Почему же? – Уинтер провел большим пальцем по открытке. – Вы считаете извращенцем художника, изобразившего фантазию, или женщину, что так ею наслаждается?

– Вы – извращенец, раз приобрели ее. – Аида толкнулась назад и проворчала: – Отпустите.

Магнуссон не усилил хватку и не мешал ей вывернуться из его рук, а просто отвлек словами, указывая на женщину на картинке:

– Посмотрите внимательнее. Между ними есть доверие. Ей нравится, что он на нее смотрит. Да, и вы заметили? У нее веснушки, как у вас. Как интересно.

Аида изучила мощные руки по обе стороны от себя, развернулась в ловушке, дерзко взглянула на Уинтера и толкнула его в грудь – совершенно бесполезно с таким человеком-горой. Он даже не пошевелился.

Аида отступила, а Уинтер подался вперед, не давая ей отстраниться. Они вместе оперлись на столик с лампой так, что тот сдвинулся на пару сантиметров. Глаза бутлегера потемнели и наполнились пугающей, почти невыносимой напряженностью. Теперь Аида не могла бы сказать, который зрачок больше, потому что они оба расширились под этими лениво полуприкрытыми веками.

– Аида, а вам нравится, когда на вас смотрят зрители?

По меньшей мере грубый вопрос, а вкупе с открыткой – так вообще на грани вульгарности. Но то, как он произнес ее имя, вызвало прилив возбуждения внизу живота. Уинтер говорил удивительно интимно, стоял так близко. Такой высокий мужчина совсем рядом… пугал. А Аида чувствовала благоговейный страх и сладкое волнение. Все сразу.

А когда проследила вниз, за взглядом бутлегера, то увидела, что теперь не отпихивает его, а сжимает галстук, будто хочет либо задушить Уинтера, либо притянуть поближе.

Может, и то, и другое.

– Боже праведный, – хрипло прошептал Уинтер.

«Вот и я думаю: что я такое творю?»

Выругав себя за несдержанность, медиум отпустила галстук, проскользнула под рукой хозяина и быстро отошла подальше.

– Простите, – пробормотала Аида, стоя спиной к Магнуссону. – Не знаю, что на меня нашло.

Тот не ответил. Боже, она смутила его. Наверное, впервые. И теперь, когда застилавший мозги туман потихоньку рассеивался, Аида задумалась о намерениях Магнуссона. «Аида, а вам нравится, когда на вас смотрят зрители?» Может, она вообще неправильно его поняла? Возможно, он просто попытался смутить гостью после того, как она грубо рылась в его личных вещах. А Аида ведь надеялась, что веснушки не вызывают у него отвращения. Может, просто обманывала себя, желая, чтобы Уинтер захотел ее так же сильно, как и она его.

Но хотеть и получить – не одно и то же, поэтому сейчас стоит успокоиться и собраться с мыслями. Аида тяжело вздохнула, и с губ сорвалось морозное белое облачко.

Только через несколько секунд бутлегер сумел взять себя в руки и отвернуться. Штаны натянулись на возбужденном до боли члене. Неудивительно, что Аида так на него влияла, ведь последние несколько ночей Уинтер фантазировал о ней, лаская себя перед сном. Слава богу, она не перевернула еще одну страницу в его коллекции открыток, а не то увидела бы программку, взятую им в «Гри-гри» и вывернутую ее фотографией наружу.

Но, в самом деле, разве можно его упрекнуть? Аида такая красивая, живая и беззаботная. Разумеется, он ее хотел. Однако его смутила реакция гостьи. Если только когда вся кровь отхлынула от мозга и прилила к пульсирующему члену, у Магнуссона не начались галлюцинации, Аида тоже его хотела. Как такое возможно?

Им теперь интересовались либо золотоискательницы, жаждущие денег и того, что можно за них получить, либо обедневшие светские львицы, которые слишком привыкли к роскошному образу жизни и не хотели его лишаться. Женщины, знавшие Уинтера до аварии, отныне смотрели на него с жалостью. А незнакомые люди явно чувствовали неловкость при виде его шрамов.

Так почему же Аида с ним флиртует?

И чем больше он об этом размышлял, тем больше убеждался, что она действительно с ним заигрывает – а ведь много лет никто не интересовался Уинтером без всяких задних мыслей. Медиум же ничего от него не ждала: независима, сама зарабатывает и успешна в своем деле. Сотни людей каждый вечер выстаивают очередь, чтобы посмотреть на ее шоу. Аида, похоже, довольна жизнью, удовлетворена и самоуверенна. В ней не было отчаяния, которое он обычно чуял за версту.

Магнуссон не удивился бы, сделай мисс Палмер крестное знамение или облей его святой водой. В клубе Велмы он рухнул, как раненая лошадь, больной, обнаженный и полубезумный от яда в венах. Аиде стоило бы упасть в обморок от ужаса или бежать со всех ног.

Однако она пришла сюда.

И теперь Уинтеру не стереть из своей извращенной памяти это милое личико, поднятое к нему… большие карие глаза под тонкими полями шляпы, приоткрытые губы, веснушки, выглядывающие из-под почти стертой темно-красной помады. Одна веснушка у правого уголка рта была больше других и располагалась разом и на розовой губе, и на светлой коже лица. Боже милостивый, как же хочется коснуться языком этого пятнышка!

А, может, и засосать в рот пару пальчиков, которые ранее стиснули его галстук.

– Мистер Магнуссон?

– Уинтер, – поправил бутлегер и повернулся. Изо рта Аиды шел пар, а между ним и ею стоял дух.

– Вы это хотели мне показать?

Дух выглядел точно так же, как и каждый день на этой неделе: темноволосый мужчина в старомодном костюме и с бородой. Обычно в это время Уинтер внимательно рассматривал привидение, но теперь глядел только на Аиду и морозные облачка, клубившиеся вокруг ее лица.

Уинтер уже в третий раз видел призрака, но все равно поежился.

– По крайней мере, противоядие Велмы сработало, потому что ваше привидение нами совершенно не интересуется. – Аида внимательно оглядела призрачного человека, который занимался тем же, чем и всегда: беззвучно бурчал себе под нос, прижимая руку к сердцу.

Через несколько мгновений он пойдет к окнам.

– Его ноги прозрачны, так что это точно старый призрак – они обычно со временем тают. Очень редко кто остается дольше, чем лет на десять-двадцать. О, смотрите, у него деревянная рука.