Лунариум - Тудэв Лодонгийн - Страница 21
- Предыдущая
- 21/107
- Следующая
Но скажу прямо, я требую за это вознаграждения. Я жажду вернуться к родному очагу, к семье. И в награду за дальнейшие сообщения, принимая во внимание, какой свет я могу пролить на многие отрасли физического и метафизического знания, я желал бы выхлопотать себе через посредство вашего почтенного общества прощение за убийство трех кредиторов при моем отбытии из Роттердама. Такова цель настоящего письма. Податель его — один из жителей Луны, которому я растолковал все, что нужно, — к услугам ваших превосходительств; он сообщит мне о прощении, буде его можно получить.
Примите и проч. Ваших превосходительств покорнейший
Ганс Пфалль.
Окончив чтение этого необычайного послания, профессор Рубадуб, говорят, даже трубку выронил, так он был изумлен, а мингер Супербус ван Ундердук снял очки, потер их, положил в карман и от удивления настолько забыл о собственном достоинстве, что, стоя на одной ноге, завертелся волчком. Разумеется, прощение будет выхлопотано — об этом и толковать нечего. Так, по крайней мере, поклялся в самых энергических выражениях профессор Рубадуб. То же подумал и блистательный ван Ундердук, когда, опомнившись наконец, взял под руку своего ученого собрата и направился домой, чтобы обсудить на досуге, как лучше взяться за дело. Однако, дойдя до двери бургомистрова дома, профессор решился заметить, что в прощении едва ли окажется нужда, так как посланец с Луны исчез, без сомнения испугавшись суровой и дикой наружности роттердамских граждан, — а кто, кроме обитателя Луны, отважится на такое путешествие? Бургомистр признал справедливость этого замечания, чем дело и кончилось. Но не кончились толки и сплетни. Письмо было напечатано и вызвало немало обсуждений и споров. Нашлись умники, не побоявшиеся выставить самих себя в смешном виде, утверждая, будто все это происшествие сплошная выдумка. Но эти господа называют выдумкой все, что превосходит их понимание. Я, со своей стороны, решительно не вижу, на чем они основывают такое обвинение.
Вот их доказательства.
Во-первых, в городе Роттердаме есть такие-то шутники (имя рек), которые имеют зуб против таких-то бургомистров и астрономов (имя рек).
Во-вторых, некий уродливый карлик-фокусник с начисто отрезанными за какую-то проделку ушами недавно исчез из соседнего города Брюгге и не возвращался в течение нескольких дней.
В-третьих, газеты, которые всюду были налеплены на шар, — это голландские газеты, и, стало быть, выходили не на Луне. Они были очень, очень грязные, и типограф Глюк готов поклясться, что не кто иной, как он сам, печатал их в Роттердаме.
В-четвертых, пьяницу Ганса Пфалля с тремя бездельниками, будто бы его кредиторами, видели два-три дня тому назад в кабаке, в предместье Роттердама: они были при деньгах и только что вернулись из поездки за море.
И наконец, согласно общепринятому (по крайней мере, ему бы следовало быть общепринятым) мнению, Астрономическое общество в городе Роттердаме, подобно всем другим обществам во всех других частях света, оставляя в стороне общества и астрономов вообще, ничуть не лучше, не выше, не умнее, чем ему следует быть.
«Ах, — прервала Маркиза, — вы слишком несправедливы к ним; мы не настолько глупы, как ваш житель, который, видя, что Сент-Дени во всем похож на Париж, безрассудно не верит, что в нем есть также жители; но Луна совсем непохожа на Землю».
«Погодите, сударыня, — ответил я, — если окажется, что Луна совершенно похожа на Землю, тогда вы уже будете вынуждены поневоле считать ее обитаемой…
Одно место там называется Коперник, другое — Архимед, третье — Галилей; есть Озеро Сновидений, Море Нектара, Море Дождей, Море Кризисов; короче говоря, описание Луны настолько подробно, что если бы ученому довелось быть на ней, то для него столь же трудно было бы потерять дорогу, как для меня в Париже».
«Однако, — прервала Маркиза, — я желала бы знать еще подробности о Луне».
«Этого желания не могут удовлетворить господа наблюдатели; об этом нужно спросить Астольфа, который много путешествовал по Луне под руководством св. Иоанна. Я говорю теперь о приятнейшем мечтании Ариосто, и я уверен, что вам будет приятно узнать о нем…
…История эта такова. Ролан, племянник Карломана, сошел с ума оттого, что прекрасная Анжелика предпочла ему Медора. Однажды храбрый рыцарь Астольф был в земном раю, находящемся на вершине высокой горы, куда занес его крылатый конь. Там он встретился со св. Иоанном, который предложил ему для излечения Ролана от сумасшествия отправиться вместе с ним на Луну. Поскольку Астольфу было любопытно увидеть неизвестную ему страну, он не заставил долго упрашивать себя. Немедленно появилась огненная колесница и унесла по воздуху апостола и рыцаря. Астольф, не будучи философом, очень удивился, найдя, что Луна гораздо больше по сравнению с тем, какой она кажется с Земли, и еще более изумился, увидев там цветы, реки, озера, горы, города, леса и, что поразительнее всего, нимф, охотившихся в этих лесах. Но самое примечательное то, что он нашел на Луне долину, где можно было найти все утраченное на Земле, какого бы рода оно ни было».
«Я уже и тому очень рада, что вы наделили жителями Луну и окружили ее особым воздухом, без которого любая планета мне казалась бы чересчур обнаженной».
«Это различие двух воздухов препятствует взаимному сообщению двух планет; а если бы речь шла только о перелете, то, как я вам вчера говорил, откуда знать, что когда-нибудь мы не будем способны очень хорошо летать? Хотя я должен признаться, что это мне кажется маловероятным. Огромное расстояние между Луной и Землей всегда останется важным затруднением. Но даже если бы его не было, то есть если бы планеты были близки друг к другу, то и тогда было бы невозможно перейти из одного воздуха в другой. Вода есть воздух рыб, и они никогда не переходят в тот воздух, где живут птицы, так же как и птицы не переходят в воздух рыб; им, конечно, мешает не расстояние; воздух, которым они дышат, служит им темницей, из которой они не могут выйти. Мы считаем, что наш воздух смешан с более густыми и грубыми парами, чем лунный. А поэтому если бы лунный житель и достиг пределов нашей атмосферы, то, конечно, утонул бы в ней и мертвым упал к нам на Землю».
«Какого же рода жители могли бы быть там?» — нетерпеливо спросила Маркиза.
«По совести сказать, сударыня, я этого не знаю. Если бы мы обладали разумом, не будучи, однако, людьми, и жили бы на Луне, могли бы мы тогда вообразить, что здесь, на Земле, есть странный род животных, именуемый человеческим родом? Могли бы мы представить себе особей, имеющих столь безрассудные страсти и столь мудрые суждения; короткую жизнь и дальновидные помыслы; величайшую осведомленность в вещах, почти бесполезных, и грубое невежество в наиболее важных, удивительное рвение к свободе и чрезвычайную склонность к рабству; сильнейшее желание быть счастливым и полную неспособность достичь этого. Лунные жители должны обладать очень острым умом, чтобы все это понять. Мы постоянно видим самих себя, а до сих пор не можем постичь, каким образом мы сотворены. Многие утверждали, будто боги, опьяненные нектаром, сотворили людей, и что, придя потом в трезвое состояние, они не могли удержаться от смеха, увидев свое творение».
«Стало быть, мы в совершенной безопасности со стороны лунных жителей, — сказала Маркиза, — им, наверное, никогда не удастся отгадать, что мы существуем; но, несмотря на это, я бы желала иметь возможность узнать их. Надо признаться, что меня чрезвычайно беспокоит, почему, наблюдая Луну, я не могу вообразить, даже представить себе, какие там жители?»
«Но почему, — ответил я, — вы не тревожитесь о жителях пространного Южного материка, который нам совсем еще неизвестен? И они и мы плывем на одном корабле, но они занимают носовую часть корабля, а мы сидим на корме. Вы видите, что между кормою и носом нет никакого сообщения, и, следовательно, на одном конце корабля не знают, какие жители находятся на другом и что они делают. Каким же образом вы хотели бы узнать, что происходит на Луне, то есть на другом корабле, плывущем в небесах так далеко от нас?»
- Предыдущая
- 21/107
- Следующая
