Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Жерара (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 49

• Предыдущая
• 49/87
• Следующая

Прошло немало времени, прежде чем я снова услышал шаги в коридоре. Я было собрался с силами, чтобы выдержать звуки жестокого убийства и крики беспомощной жертвы. Но на этот раз не произошло ничего подобного: заключенного поместили в соседнюю камеру без шума и борьбы. У меня не получилось сразу же прильнуть к отверстию в стене, чтобы рассмотреть своего собрата-заключенного: дверь в мою камеру распахнулась, в нее ворвался гондольер и другие негодяи.

– Пойдем, французик! – прорычал гондольер.

Он держал покрытый пятнами крови нож в огромной волосатой руке. В свирепых глазах я прочел, что он только ищет подходящего момента, чтобы воткнуть нож в мое сердце. Сопротивление было бесполезно. Я последовал за ним, не вымолвив и слова. Меня провели вверх по каменной лестнице обратно в помпезный зал, в котором заседал секретный трибунал. К моему удивлению, внимание судей было приковано к другому человеку. Один из членов трибунала – высокий темноволосый молодой человек стоял перед судьями и умолял о чем-то низким, срывающимся голосом. Его руки то нервно взлетали, то сжимались в мольбе.

– Вы не смеете делать это! Не смеете! – кричал он. – Умоляю трибунал пересмотреть свое решение.

– Отойди в сторону, брат! – произнес председательствующий. – Решение по этому вопросу принято. Нас ожидает следующий.

– Ради всех святых, будьте милосердны! – взмолился молодой человек.

– Мы и так проявили милосердие, – прозвучало в ответ. – Смерть – слишком легкое наказание за подобное преступление. Замолчи, не мешай трибуналу выполнять свои обязанности.

Молодой человек упал в кресло вне себя от горя. Однако мне было не до того, чтобы размышлять о его проблемах. Разобравшись с молодым коллегой, судьи устремили суровые взгляды на меня.

Судьбоносный момент наступил.

– Вы полковник Жерар? – задал вопрос суровый старик.

– Да.

– Вы адъютант грабителя, именующего себя генералом Сюше, который представляет особу еще большего грабителя – Бонапарта?

Я чуть было не закричал, возмущенный такой ложью, но вовремя спохватился.

– Я заслуженный солдат, подчиняюсь приказам и выполняю свой долг.

Кровь прилила к щекам старика. Его глаза запылали под прорезью маски.

– Вы все воры и убийцы! – закричал он. – Что делаете здесь вы, французы? Почему вы не у себя дома во Франции? Разве мы приглашали вас в Венецию? По какому праву вы находитесь здесь? Куда подевались наши картины? Где кони святого Марка? Почему вы украли ценности, которые собирались нашими отцами на протяжении долгих столетий? Наш город был великим еще в те времена, когда Франция была безлюдной. Вы, пьяные, скандальные, невежественные солдафоны, уничтожили труд святых и героев. Что вы можете сказать в ответ на это обвинение?

Вид у старика был грозный, его седая борода встала торчком от злости, голос звучал отрывисто, как собачий лай. Я, без сомнения, мог бы возразить, что его картинам ничего не угрожает в Париже. Нечего так беспокоиться о своих лошадях, героях, не говоря уже о святых, всех их можно увидеть, не только не взывая к далеким предкам, но даже не вставая с кресла. Это можно, конечно, сказать, но в нашем споре было не больше смысла, чем в споре с мамелюком о религии. Я молча пожал плечами.

– Заключенному нечего сказать в свою защиту, – заявил один из судей.

– Кто желает высказаться перед вынесением приговора? – старик взглядом обвел остальных.

– Есть одно обстоятельство, ваше превосходительство, – раздался голос. – Правда, при этом приходится бередить наши раны, однако считаю необходимым напомнить вам, что имеется особая причина устроить показательное наказание этого офицера.

– Я помню, – ответил старик. – Брат, если в одном случае трибунал причинил тебе боль, то в другом получишь полное удовлетворение.

Молодой человек, который умолял о чем-то трибунал, когда я вошел в зал, пошатываясь, поднялся на ноги.

– Я не смогу вынести это! – воскликнул он. – Ваше превосходительство, простите. Пусть трибунал продолжит работу без меня. Я болен. Я схожу с ума…

Молодой человек яростно распростер руки над головой и выбежал из комнаты.

– Пусть идет. Выпустите его, – отдал приказ глава трибунала. – Действительно, выдержать это выше человеческих сил. Наш юный друг истинный венецианец. Когда его боль немого утихнет, он поймет, что мы не могли поступить иначе.

Присутствующие позабыли обо мне. И хотя я не из тех, кто легко переносит отсутствие внимания, в эту минуту я был счастлив. Председательствующий, кажется, прочитал мои мысли. Он сурово взглянул на меня, словно кровожадный тигр на беззащитную жертву.

– Ты заплатишь. Твое наказание станет не чем иным, как торжеством справедливости, – произнес он. – Ты, иностранный выскочка, искатель приключений, посмел соблазнить знатную венецианку из рода дожей, которая уже была обручена с наследником рода Лореданов. За подобное удовольствие следует заплатить самую высокую цену.

– Невозможно заплатить за то, что не имеет цены, – сказал я.

– Расскажешь нам это, когда придет час расплаты, – ответил судья. – Уверен, что тогда ты поубавишь спесь. Маттео, отведи заключенного обратно в камеру. Сегодня понедельник. Не давайте ему ни воды, ни питья. Трибунал рассмотрит снова его случай в среду вечером. Тогда мы решим, какой казни его подвергнуть.

Хотя мои перспективы были не слишком радужны, тем не менее это была отсрочка. Любой был бы благодарен за такую услугу, если бы увидел рядом свирепого дикаря с окровавленным кинжалом. Маттео вытянул меня из зала и швырнул вниз по ступенькам обратно в камеру. Дверь захлопнулась за моей спиной. Я был оставлен наедине со своими мыслями.

Мысль о том, чтобы наладить связь с товарищем по несчастью из соседней камеры, немедленно пришла в голову. Я подождал, пока шаги тюремщиков затихли вдали, а затем осторожно оторвал доски и прильнул глазами к отверстию. В неясном свете я смог рассмотреть лишь очертания коленопреклоненной фигуры в далеком углу. Я услышал, как незнакомец шепотом читает молитвы. Судя по всему, бедняга находился в отчаянии. Деревянные доски заскрипели у меня в руках. Раздался возглас удивления, смешанного с испугом.

– Смелее мой друг, смелее! – воскликнул я. – Еще не все потеряно. Держи себя в руках, Этьен Жерар придет на помощь.

– Этьен! – прозвучало в ответ.

Этот голос я мог бы узнать из тысячи. Он звучал для меня лучше всякой музыки. Я прыгнул в отверстие в стене и обнял ее.

– Лючия! Лючия! – кричал я.

Несколько минут в подземелье раздавались возгласы «Этьен» и «Лючия». Человек не склонен к долгим разговорам при подобных обстоятельствах. Первой пришла в себя моя возлюбленная.

– О Этьен, они убьют тебя. Как ты попал в их руки?

– Я получил твое письмо.

– Я не писала писем.

– Лживые демоны! А ты?

– А я получила твое письмо.

– Лючия, но я не писал писем.

– Они схватили нас обоих, используя одну и ту же приманку.

– Я боюсь не за себя, Лючия. Кроме того, мне пока ничего не угрожает. Они лишь вернули меня в камеру.

– О Этьен, Этьен, они обязательно убьют тебя. Лоренцо – один из них.

– Ты говоришь о седобородом старике?

– Нет, о темноволосом юноше. Он любил меня, а я… я полагала, что люблю его, пока не поняла, что такое настоящая любовь. Он никогда не простит меня. Его сердце окаменело от горя.

– Пусть делают, что хотят. Им никогда не удастся лишить меня прошлого. Но, Лючия, что эти негодяи собираются сделать с тобой?

– Ничего страшного, Этьен. Минутная боль, которая скоро пройдет. Они задумали поставить позорную метку на моем лице, но я буду носить ее с гордостью, как корону, ведь получу ее благодаря тебе.

От ужаса кровь похолодела в моих жилах. Былые злоключения казались ничтожными по сравнению с той темной тучей, которая омрачила мою душу.

– Лючия! Лючия! – воскликнул я. – Расскажи мне хотя бы из милосердия, что эти мясники задумали с тобой сотворить. Расскажи мне, Лючия! Расскажи!

• Предыдущая
• 49/87
• Следующая