Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов - Дик Филип Киндред - Страница 45

• Предыдущая
• 45/285
• Следующая

— Как насчет прибавки? — спросил он у Хармана.

— За… — оторопев, начал Харман и осекся. Он тяжело задышал и покраснел.

— По–моему, я заслуживаю большего, чем получаю, — сказал Эл.

— Посмотрим, — машинально пробормотал Харман; очевидно, других ответов у него наготове не было. Но потом он собрался. — Я склоняюсь к тому, чтобы не согласиться, — сказал он Элу. — Нет, я ни в коем случае не могу согласиться.

— Тогда я бросаю работу, — сказал Эл.

На это у Хармана вообще не нашлось ответа.

Снаружи, с улицы, донесся звук автомобильного клаксона.

— Увидимся, — сказал Эл.

Он подошел к окну и выглянул. Там, на тротуаре, рядом со старым серовато–коричневым «Кадиллаком», стояла миссис Лейн в длинной и плотной куртке, разглядывая дом Хармана. Волосы у нее были подвязаны кверху шелковым шарфом; у нее не было времени одеться так же тщательно, как обычно. Увидев Эла, она кивнула, давая понять, что узнала его. Он сделал то же самое и направился к входной двери.

Явившись из кухни, миссис Харман быстро проговорила:

— Рада познакомиться с вами, мистер… — Она запнулась.

Дальше в углу стоял и курил Боб Росс, который ничего не говорил и наблюдал за всем происходящим с ироническим выражением лица.

Харман подошел к окну и выглянул; он начал было говорить, возможно, собирался попрощаться с Элом. Но потом заметил миссис Лейн.

— Мы увидимся, Харман, — сказал ему Эл. — Еще раз.

Он открыл дверь и ступил на крыльцо. Мгновением позже он шел по мощеной дорожке к «Кадиллаку». Он не оглядывался. Старик, вероятно, отписывает свои денежки прямо сейчас, подумал он. Даже до того, как я ушел. Но он ничего не мог с этим поделать и поэтому продолжал идти к припаркованной машине. Миссис Лейн забралась обратно за руль; как только он открыл дверцу и уселся, она выехала на улицу.

— Я знаю, чей это дом, — сказала она.

— Да, — сказал Эл.

— Безумный Эл Миллер, — сказала она. — Выходить из этого дома, как я не знаю кто. Вы сами–то знаете?

— Нет, — сказал он.

— Вы добились своего? — спросила она. — Чем бы оно ни было? Добились удовлетворения?

Он ничего не сказал.

— Значит, не добились, — догадалась она.

— Нет, — подтвердил он.

— Очень плохо, — сказала она. — Это и в самом деле очень плохо. Но вы, по крайней мере, выбрались оттуда. Это уже что–то.

— Надеюсь, — сказал он.

— Только не возвращайтесь. Обещайте мне, мистер Миллер. Как один мелкий бизнесмен из Западного Окленда другому.

Он не ответил.

— В противном случае, — сказала она, — это вас окончательно затянет.

— Может, и так, — сказал он.

— Я знаю, что так, — сказала миссис Лейн.

Они ехали дальше, пока не достигли делового района Бродвея.

— Куда вы хотите поехать, мистер Миллер? — спросила миссис Лейн. Ее голос немного смягчился. — На свою стоянку? Или домой?

— Я хочу домой, — сказал он.

Она подвезла его к дому, серому трехэтажному деревянному зданию, в котором он жил.

— Спасибо, — сказал он, выбираясь наружу. Он чувствовал себя измочаленным и опустошенным.

— Отдохните хорошенько, — сказала она. — А завтра вы все увидите новыми глазами.

Он пошел к дому и поднялся в квартиру, слишком усталый даже для того, чтобы попрощаться.

В ту ночь, очень поздно, Эла разбудила жена, толкая его и настойчиво крича ему в ухо. Он принял две таблетки фенобарбитала и долгое время не в состоянии был полностью проснуться; он сидел в постели, опершись спиной о стену и потирая лоб.

— Ты не слышал, как звонил телефон? — громко говорила Джули.

— Нет, — сказал он.

— И как я по нему говорила? Как пыталась тебя разбудить, чтобы ты с ней поговорил?

— С кем?

— С Лидией, — сказала жена.

— Он умер, — сказал Эл. — Так, что ли? — Он выбрался из постели и пошел в ванную, ополоснуть лицо холодной водой.

Пока он умывался, Джули пристроилась на краю ванны; на ней были банный халат и тапочки, и она казалась полностью проснувшейся и рациональной.

— У него был сильный сердечный приступ в пол–одиннадцатого вечера, — сказала она. — Его быстро доставили в больницу Альта Гейтс и поместили в кислородную камеру. Он умер в три, так, по–моему, она сказала. А сейчас пять.

— Пять, — повторил он, вытирая лицо.

— Лидия говорит, это было из–за переживаний по поводу какого–то большого чека, который он выписал. Он рассказал ей о нем, когда вернулся домой, около шести.

— Значит, он все–таки его выписал, — сказал Эл.

— Они спорили об этом, — сказала Джули, — но, по ее словам, она видела, что он был как никогда усталым, так что она не стала пытаться его урезонивать, но позволила ему лечь спать. Около девяти. Он сразу заснул и вроде бы спал крепко. До самого приступа.

— Она может остановить выплату по этому чеку, — сказал Эл. — Черт возьми, я прекрасно знаю… — Но на самом деле он этого не знал, только надеялся на это.

— Как раз об этом она говорила, — сказала Лидия. — Она собирается его отозвать, так она сказала. Чек, видимо, огромный. На все их деньги. На несколько десятков тысяч.

— Хорошо, — сказал он.

— Ты вроде не очень расстроен, — сказала Джули.

— Черт, — сказал Эл. — Я видел, что это вот–вот случится. Все мы это понимали.

— Лидия хочет, чтобы ты встретился с ней в конторе ее адвоката в семь тридцать, — сказала Джули. — Она умоляла меня, чтобы я тебя уговорила.

— В полвосьмого утра? — спросил он.

— Да. Чтобы они были уверены, что чек будет остановлен.

— Господи, — сказал он, направляясь обратно к постели.

— Ты поедешь, — сказала она, следуя за ним. — Ты должен, что бы там дальше ни было. Ей нужен кто–то, на кого она могла бы опереться. Жаль, что ты с ней не поговорил. Тогда бы она чувствовала себя лучше, да и ты понимал бы больше. Это в самом деле ужасно. Они были женаты почти тридцать пять лет.

Он залез в постель и натянул на себя одеяло.

Утром в полвосьмого Эл Миллер приехал по указанному ему адресу. Это было офисное здание на авеню Шаттук, и перед ним он увидел Лидию Фергессон, стоявшую рядом с маленьким круглым лысым человечком в старомодном двубортном костюме и с портфелем в руке. Лидия представила его как Бориса Царнаса, своего адвоката. Сама она была одета как обычно; из–за того, что случилось, вид у нее не особенно изменился.

Едва заметив его, она быстро пошла ему навстречу, выкликая на ходу:

— Тот тип, которого вы знаете, этот преступник, — он теперь обладает чеком. Как его зовут? Нам необходимо узнать это сразу же.

Адвокат объяснил, что к восьми утра он сможет связаться с представителем Банка Америки. Если чек еще не учтен, его можно остановить, хотя он мог быть обналичен где–нибудь еще, даже в филиале банка. Он говорил быстро, монотонно и с акцентом. Эл решил, что это тоже грек; во всяком случае, откуда–нибудь с Балкан.

— Если это легальное инвестиционное предприятие, — сказал Царнас, — то мистер Харман может предпринять законные действия, чтобы добиться выплаты. Но если он мошенник, как, кажется, вы и миссис Фергессон подозреваете, то он не посмеет обратиться в суд. Он знает, чем это грозит. Вероятно, он понятия не имеет, что ваш муж, мистер Фергессон, скончался этой ночью, так что мы получаем преимущество, по крайней мере, в полдня в связи с закрытием этого счета, если решим это сделать. Это был совместный счет, тот коммерческий счет, на который был выписан чек, не так ли?

— Да, — сказала Лидия.

От Эла адвокат получил сведения о бизнесе Хармана, о его местонахождении, об обстоятельствах, при которых был выписан чек. Он казался удовлетворенным, однако все время сохранял странно нейтральное отношение. Эл наконец осознал, что тот был и адвокатом Фергессона и, если бы вложение оказалось на должном уровне, хотел, чтобы чек в конце концов был допущен к оплате. Все это дело виделось ему абстрактно; с его точки зрения в него были вовлечены не люди, а лишь правовые аспекты. Такой подход изумил Эла.

• Предыдущая
• 45/285
• Следующая