Темная харизма Адольфа Гитлера. Ведущий миллионы в пропасть - Рис Лоуренс - Страница 11

Эрнст Рем, в частности, был важной фигурой для нацистов на раннем этапе существования партии отчасти и потому, что помогал вооружать недавно организованное военизированное крыло нацистской партии, СА (SA, Sturmabteilung – штурмовые отряды, или штурмовики). Штурмовые отряды официально были созданы в ноябре 1921 года, однако фактически с первых дней существования партии ряд нацистских головорезов – в основном из бывших солдат – «охраняли» партийные собрания в пивных, то есть попросту вышвыривали всех, кто позволял себе прерывать Гитлера. Именно из таких бывших вышибал и был сформирован первый отряд СА¹⁸.

В октябре из Италии пришла весть о том, что Бенито Муссолини стал премьер-министром Италии, и эта новость вызвала большое возбуждение в рядах «революционеров» из партии нацистов. Ведь если ультранационалистический лидер смог получить власть в Италии, почему же это не может произойти в Германии? 3 ноября 1922 года, через несколько дней после прихода Муссолини к власти, Герман Эссер объявил толпе, собравшейся в облюбованном гнездышке нацистов – мюнхенской пивной «Хофбройхаус» – что будущего «немецкого Муссолини зовут Адольф Гитлер»¹⁹. В следующем месяце, декабре 1922 года, газета «Völkischer Beobachter» опубликовала статью, где заявила, что Адольф Гитлер больше не является «глашатаем», он и есть тот самый вождь, который спасет Германию»²⁰.

В наступившем 1923 году Гитлер нашел возможность подтвердить свой статус героического революционера. Однако – и это стало ключевым моментом его взлета на вершины власти – для достижения этой цели ему было необходимо воспользоваться кризисом в государстве. К счастью для Гитлера, в 1923 году Германия столкнулась как раз с таким кризисом, когда Франция оккупировала Рур, промышленный регион на западе Германии. По условиям Версальского договора немцам было запрещено размещать войска в этой области, поэтому французы почти не встретили сопротивления, когда 11 января 1923 года вошли на территорию Германии. Премьер-министр Франции Раймон Пуанкаре решился на столь решительные действия, поскольку немцы не выполняли своих обязательств по поставке угля и древесины во Францию, которые должны были составлять часть их репарационных платежей.

Разумеется, французская оккупация вызвала волну народного гнева. «Вот когда мы на самом деле узнали, что французы правят стальной рукой, – говорит Ютта Рюдигер²¹, которая в те времена была еще подростком. – Если что-то было им не по нраву, нам приходилось отведать хлыста, например – если вы вышли на тротуар, вас тут же сгоняют на мостовую… Было много притеснений». Германия была вынуждена, с одной стороны, как-то справляться с французами в Руре, а с другой – как-то существовать в условиях гиперинфляции. «В 1923 году, – вспоминает Ютта Рюдигер, – школьная тетрадка стоила около трех миллиардов марок».

Гитлер не призывал своих сторонников участвовать в пассивном сопротивлении, которое некоторые немцы по призыву правительства оказывали французам в Руре. Его внимание по-прежнему было приковано к Муссолини в Италии, и этот пример вдохновлял его. Гитлер понимал, что ему необходима, – по крайней мере, негласная – поддержка рейхсвера, немецких вооруженных сил, для «марша на Берлин» (по итальянскому образцу), чтобы свергнуть правительство. Однако, когда в мае 1923 года нацисты попробовали в качестве первого шага к национальной революции возмутить солдат рейхсвера, маршировавших по полю Обервизенфельд в Мюнхене, их попытки полностью провалились. Несмотря на это, Гитлер считал, что пришло время действовать. Кто знает, как долго продлится кризис? Поэтому в ноябре 1923 года он устроил Пивной путч – и это событие впервые сделает имя Гитлера известным на всю страну, хоть и вовсе не таким образом, как он на это рассчитывал.

Никто из организаторов «Пивного путча» до конца не понимал, станет ли Гитлер настоящим «героическим» соответствием Муссолини. Гитлер пригласил принять участие в нацистском перевороте генерала Эриха Людендорфа, героя-победителя битвы при Танненберге времен Первой мировой войны. Однако было неясно, какая роль отводилась генералу. Будет ли Людендорф просто боевым военным командиром, а Гитлер – политическим вождем революции, или Людендорф станет настоящим героем, для которого Гитлер просто подготовит почву?

К концу 1923 года стало понятно, что Гитлер решил взять инициативу в свои руки. План был прост: заставить лидеров авторитарного правительства Баварии заявить о своей поддержке нацистского «марша на Берлин» с целью свержения находящихся при власти «ноябрьских преступников».

И хотя было совершенно очевидно, что нацисты нуждаются в помощи – или хотя бы в молчаливом согласии – баварских политических лидеров и сил государственной безопасности, Гитлер решил, что переворот должен произойти в тот момент, когда комиссар земли Бавария Густав фон Кар будет выступать на митинге в пивной «Бюргербройкеллер» в Мюнхене. Кар фактически был диктатором Баварии, назначенным в сентябре 1923 года в связи с кризисом берлинского правительства, вызванным угрозой повторения революции.

По некоторым признакам, план мог сработать – правительство Баварии, например, относилось к нацистам с большей симпатией, чем власти других немецких земель. В большей части Германии нацистское движение было запрещено за год до этого, после убийства Вальтера Ратенау, министра иностранных дел и еврея по национальности. Но в Баварии нацисты по-прежнему активно действовали, а Кар разделял презрительное отношение Гитлера к берлинскому правительству.

Решение начать мятеж во время выступления Кара давало нацистам определенные преимущества, ведь на собрании будут присутствовать и глава баварской полиции Ганс фон Зайссер, и командующий вооруженными силами Баварии генерал Отто фон Лоссов. Авантюрный замысел Гитлера заключался в том, что, будучи поставленными перед фактом, все ключевые фигуры Баварии согласятся примкнуть к запланированному им перевороту.

Итак, приблизительно в 8.20 вечера 8 ноября 1923 года Гитлер и свыше дюжины его единомышленников, включая Германа Геринга, Рудольфа Гесса и Альфреда Розенберга, направились в пивную «Бюргербройкеллер», в которой фон Кар выступал перед многотысячной аудиторией. В это время штурмовики незаметно оцепили зал. Выстрелив в потолок пивной, Гитлер объявил, что национальная революция началась. Фон Кар, фон Лоссов и фон Зайссер были заперты в одной из примыкающих к залу комнат.

И тут Гитлер столкнулся с проблемой: ни один из троих захваченных баварских деятелей не горел желанием поддерживать нацистов. Понадобился приезд Людендорфа в пивную для того, чтобы получить их вялое согласие. Гитлер, мелодраматично заявив Кару и его коллегам, что покончит с собой в случае провала государственного переворота, удалился искать поддержку в других местах Мюнхена, оставив Людендорфа контролировать пивную «Бюргербройкеллер». Однако Людендорф, будучи офицером старой закалки, взяв с фон Кара, фон Зайссера и фон Лоссова слово чести, что они поддержат революцию, отпустил их. Это была катастрофическая ошибка, которую Гитлер осознал, вернувшись поздней ночью в «Бюргербройкеллер» и обнаружив, что столь важная троица исчезла. Причем все трое тут же отреклись от поддержки Гитлера и стали активно выступать против нацистского путча.

Нацисты не разрабатывали для переворота никакой стратегии, поэтому на следующий день без подготовки был спешно организован марш по улицам Мюнхена. В ночь перед ним группа нацистов успела совершить ограбление – была ограблена фабрика, на которой печатались банкноты достоинством в один миллиард марок. В марше принимал участие Эмиль Клейн. Он вспоминает о выстрелах, которые начали раздаваться, как только нацисты и их сторонники достигли военного мемориала Feldherrnhalle («Зала баварских полководцев») в центре Мюнхена, где они и столкнулись с баварской полицией. «Первое, о чем все подумали: ранен ли Гитлер? – говорит Эмиль Клейн. – Ранен ли Людендорф? Люди бросились врассыпную. Конечно, если стреляют, нужно искать укрытие. Мы же, будучи хорошо обученными штурмовиками СА, знали что делать, когда начинается пальба… Затем люди снова стали собираться, чтобы посмотреть, что же произошло. Творилась полная неразбериха, никто толком не понимал, что происходит. Одно мы знали наверняка. Кар и остальные предали дело. Все они не сдержали слова. Они дали слово чести, скрепив его рукопожатием, но тут же нарушили его. Гитлер остался в одиночестве»²².