365 лучших сказок мира - Одоевский Владимир Федорович - Страница 95

• Предыдущая
• 95/518
• Следующая

– Выньте человеческого детеныша из этой ловушки, – сказала Багира. – Возьмем его и уйдем. Они могут опять напасть.

– Они не двинутся, пока я не прикажу им. С-с-с-стойте! Тиш-ш-ш-ше, – прошипел Каа, и в городе снова все затихло. – Я не мог явиться раньше, но я слышал, как ты позвала меня…

– Может быть… может быть, я и закричала во время битвы, – ответила Багира. – Балу, ты ранен?

– Мне кажется, они разорвали меня на сотни маленьких кусочков, – сказал Балу, потряхивая то одной, то другой лапой. – Ох, у меня все болит! Мне кажется, Каа, что мы с Багирой обязаны тебе жизнью.

– Это неважно! Где человечек?

– Здесь, в ловушке. Я не могу вылезти, – закричал Маугли.

– Возьмите его отсюда. Он прыгает, как павлин, и, пожалуй, передавит наших детенышей, – сказали кобры, бывшие внутри беседки.

– Ага, – посмеиваясь, заметил Каа, – у него друзья повсюду. Отойди немного, человеческий детеныш, а ты, ядовитое племя, спрячься. Я свалю стену.

Каа внимательно осмотрел резьбу и, найдя трещину, которая обозначала слабое место стены, раза три дотронулся до нее головой, чтобы рассчитать расстояние, а потом, поднявшись футов на шесть от земли, нанес носом с полдюжины сильных ударов. Резьба сломалась, упала, поднялось облако пыли, посыпались обломки. Маугли выскочил через отверстие и бросился между Балу и Багирой, обняв руками шеи обоих зверей.

– Ты не ранен? – спросил Балу, нежно обнимая его.

– Я голоден, мне больно, я очень разбился. Но вы-то, вы жестоко пострадали от них, мои братья, вы в крови!

– Они тоже в крови, – сказала Багира, облизываясь и поглядывая на мертвых обезьян.

– Это ничего, ничего, только бы ты был жив, о, моя гордость, лучшая из маленьких лягушечек, – сказал Балу.

– Об этом поговорим позже, – сухо заметила Багира, что не очень понравилось Маугли. – Но, Маугли, здесь Каа, который помог нам выиграть битву. Ты обязан ему жизнью. Поблагодари же его по нашему обычаю.

Маугли обернулся и увидел голову большого питона, которая качалась на фут выше его.

– Вот каков человеческий детеныш, – сказал Каа, – у него очень нежная кожа, и он похож на обезьяну! Берегись, маленький, чтобы я когда-нибудь в полусумраке не принял тебя за одного из Бандар-Логов.

– Мы одной крови – ты и я, – ответил Маугли. – Сегодня ты дал мне жизнь. О, Каа, если ты когда-нибудь будешь голоден, моя дичь к твоим услугам.

– Благодарю, маленький братец, – сказал Каа, хотя его глаза блестели жадностью. – А что может убивать такой храбрый охотник? Я спрашиваю, так как хочу идти с ним, когда он отправится на охоту.

– Я ничего не убиваю, я еще слишком мал, но я загоняю коз для зверей, которым они могут понадобиться. Когда ты будешь голоден, приползи ко мне, и ты увидишь, говорю ли я правду. Они довольно ловки, – он показал на свои руки, – и если ты когда-нибудь попадешь в западню, я уплачу мой долг тебе. Хорошей охоты тебе, Багире и Балу!

– Хорошо сказано, – проворчал Балу.

Питон на минуту положил голову на плечо Маугли.

– Храброе сердце и вежливый язык, – сказал он. – Ты пойдешь далеко, маленький человечек. Теперь же уходи отсюда поскорее вместе с твоими друзьями. Ложитесь спать, вам не надо видеть то, что здесь будет.

Луна заходила за горы. Обезьяны, собравшиеся на стенах и строениях, казались дрожащими лоскутами. Балу подошел к водоему, чтобы напиться, Багира начала чистить свою шкуру. Между тем Каа выполз на середину террасы и сжал челюсти так, что они стукнули одна о другую. Глаза всех обезьян обратились к нему.

– Луна заходит, – сказал он, – но достаточно светло, чтобы видеть.

Со стен послышался стон, похожий на шелест ветра в листьях.

– Мы видим, о, Каа!

– Хорошо. Теперь начинается танец, танец голода питона Каа. Сидите смирно и смотрите.

Он два или три раза обвел головой круг, потом начал делать своим длинным телом петли и восьмерки, мягкие треугольники, которые превращались в квадраты и в пятиугольные фигуры. Питон не останавливался, не торопился, не отдыхал и все время пел какую-то жужжащую песню. Становилось все темнее и темнее.

Наконец извилистое тело змеи исчезло, слышалось только шуршание ее чешуи.

Балу и Багира стояли, как каменные, они слегка ворчали, их щетина поднялась. Маугли же смотрел спокойно.

– Бандар-Логи, – послышался наконец голос Каа, – можете ли вы без моего приказания двинуться? Говорите.

– Мы не можем двинуться без твоего приказания, о, Каа!

– Хорошо. Сделайте ко мне один шаг.

Обезьяны медленно двинулись. Балу и Багира тоже выступили вперед.

– Ближе, – прошипел Каа. Обезьяны подвинулись опять.

Маугли положил руки на Балу и на Багиру, чтобы удержать их, и большие звери вздрогнули, точно внезапно проснулись.

– Держи руку на моем плече, – прошептала Багира. – Касайся меня, не то я вернусь… я вернусь к Каа.

– Да ведь Каа только кружится в пыли, – сказал Маугли, – уйдем.

Все трое пробежали через проломленную стену в джунгли.

– Ой, – сказал Балу, остановившись под большими деревьями. – Никогда в жизни я больше не буду биться вместе с Каа! – И он вздрогнул всем телом.

– Он знает больше нашего, – дрожа сказала Багира. – Если бы я осталась, я скоро сама пошла бы к нему в челюсти.

– Сегодня у него будет и без того хорошая охота, – заметил Балу.

– В чем же дело? – спросил Маугли, не знавший силы питона, который умел взглядом приманивать к себе добычу. – Я видел только большую змею, которая описывала в пыли какие-то глупые круги и фигуры. И у него совсем разбит нос! Ха-ха-ха-ха!

– Маугли, – сказала Багира, – его нос разбит из-за тебя, из-за тебя же изорваны мои уши, бока и лапы, а шея и плечи Балу искусаны. Ни Балу, ни Багира не будут с удовольствием охотиться еще много-много дней.

– Правда, – сказал Балу, – но это ничего. Мы спасли человеческого детеныша.

– Он дорого обошелся нам, мы покрыты ранами. У меня выдергали почти половину шерсти на спине, наконец наша честь пострадала. Подумай, Маугли: мне, черной пантере, пришлось просить защиты у Каа. А потом я и Балу оба оглупели, как маленькие птички, глядя на танец Каа. И все это вышло из-за того, что ты, человеческий детеныш, побежал играть с племенем обезьян.

– Ты права, вполне права, – печально сказал Маугли, – я глупый человеческий детеныш, и меня мучит мой желудок.

– А что говорит закон джунглей, Балу?

Балу не хотел доставлять новых неприятностей Маугли, но не мог скрыть закона, а потому пробормотал:

– Печаль не избавляет от наказания. Только помни, Багира: он ведь очень маленький.

– Я не забуду этого, но он провинился, и его нужно побить. Маугли, что ты скажешь?

– Ничего, я поступил дурно. Балу и ты ранены, меня нужно побить.

Багира дала ему с полдюжины ласковых пинков, легких, с точки зрения пантеры. Ее удары вряд ли разбудили бы одного из ее собственных маленьких детей, но для семилетнего мальчика они были болезненны. После наказания Маугли чихнул и поднялся, не говоря ни слова.

– Теперь, – сказала Багира, – садись ко мне на спину, маленький братец, и мы отправимся домой.

Одна из прелестей закона джунглей заключается в том, что после наказания прекращаются все счеты. Ни в ком не остается дурного чувства.

Маугли положил голову на спину Багиры и заснул так крепко, что не проснулся даже тогда, когда она его опустила на землю в той пещере, в которой он жил с семьей волков.

Один турецкий купец привез в чужой город много бревен сандалового дерева, надеясь выгодно продать свой дорогой товар. Он не знал, что в этом городе жили отъявленные обманщики, которые больше всего на свете любили обманывать и обсчитывать чужестранцев. Хозяин гостиницы, у которого остановился купец, был пройдоха и плут. Увидев дорогое дерево, привезенное его постояльцем, он решил поскорее забрать себе этот товар почти даром. Плут принес в свой дом все сандаловое дерево, которое только мог купить у соседей или выпросить у них, положил бревна в большой очаг и зажег их. Вскоре весь дом наполнился ароматным запахом сандала. Купец, который только что уселся ужинать, тоже почувствовал благовонный дым. Он испугался, не загорелся ли его товар, но, увидев, в чем дело, успокоился.

• Предыдущая
• 95/518
• Следующая