Женщина, которая легла в кровать на год - Таунсенд Сьюзан "Сью" - Страница 10

«Спасибо тебе, Титания, — подумала Ева. — От всей души спасибо. Мне больше не придется проходить через эту еженедельную напасть».

— Почему ты пятишься, Брайан? — рассмеялась она. — Ты будто только что возложил венок к Кенотафу.

А Брайан просто-напросто больше не чувствовал себя в безопасности, поворачиваясь к ней спиной. Ева больше не была той покладистой женщиной, которую он взял в жены, вдобавок он боялся, что, как только он повернется спиной, Ева выставит пальцы в издевательской виктории. А он такого глумления не вынесет, особенно после недавнего унижения на работе, когда миссис Хордерн, уборщица, застукала его с Титанией за сексом с привлечением в качестве подсобного орудия модели Большого адронного коллайдера.

— Рад, что ты находишь это забавным, — скорбно сказал Брайан. — Разве ты не заметила, что мое здоровье пошатнулось? И, что особенно невыносимо, профессор Лихтенштейн раскритиковала мою работу о Горе Олимп[7]. Я на грани, Ева.

— По мне, ты выглядишь вполне нормально. Энергичен, маскулинен… буквально кипишь от тестостерона.

Брайан в ужасе посмотрел на жену.

— Маскулинен? Да я совершенно вымотался. И почему примитивная работа по дому отнимает столько времени?

— Тебя утомляет вовсе не работа по дому, — заметила Ева.

Супруги уставились друг на друга.

Наконец Брайан потупился и сказал:

— Я почти не бываю в сарае, — и агрессивно продолжил: — Но сейчас пойду прямо туда. Глажка может подождать!

Он протопал по лестнице и вышел через заднюю дверь.

При доме имелся необычайно большой сад. Первый собственник, некий мистер Тобиас Гарольд Эддисон, воспользовавшись трудным финансовым положением соседей, в котором те оказались после Первой мировой войны, постепенно уговорил их продать ему небольшие участки и, накопив со временем достаточно земли, разбил на ней фруктовый сад, декоративный пруд с рыбками и соорудил, редкий для тех времен, детский домик на дереве.

Сараи Брайана располагались в самом дальнем уголке сада, скрытые рядом падубов, на которых зимой созревал богатый урожай красных ягод.

Много лет Брайан в самом первом из сараев мастерил модель Солнечной системы. В ход шли коктейльные соломинки, шарики для пинг-понга и прочие сферические предметы — например, фрукты, которые он покупал на лестерском рынке и покрывал несколькими слоями лака, пока плоды не становились твердыми как камень. С Юпитером возникли сложности, — впрочем, огромные размеры Юпитера всегда доставляли сложности. Брайан попытался задействовать фитбол для аэробики, предварительно отрезав от него рожки и наложив прочные заплатки, но Юпитер все равно мало-помалу терял атмосферное давление, или, как сказал бы недоучка с улицы, сдувался.

Трехмерная модель Брайана постепенно сменилась сетью компьютеров и проекционных экранов, с помощью которых он пытался виртуально моделировать видимую Вселенную, но он частенько ностальгировал по тем ночам, когда разрисовывал планеты гуашью под бубнеж Радио-4.

В Космическом центре Брайан был одним из специалистов по компьютерам и закодированной информации. Но сердце его принадлежало сараям. По мере того как расширялась известная Вселенная, рос и первый сарай Брайана, теперь объединенный с тремя поменьше. Брайан построил двери и коридоры, проложил из дома электрический кабель. А четыре года назад, после жалоб Титании, что из-за секса на компьютерном столе у нее болит спина, Брайан купил две тяжелые напольные подушки — розовую для нее и голубую для себя. А подушки, в свою очередь, сменила стандартная двуспальная кровать, тайком доставленная в сарайный комплекс, пока Ева была на работе.

Первый сарай был оборудован раздвижной крышей, чтобы с помощью самодельного телескопа Брайан мог изучать ночное небо. Соседи жаловались. Грохот, с которым крыша раздвигалась и задвигалась, «мог раздражать», признавал Брайан, как и лязг механизма, поворачивающего телескоп при разглядывании неба. Но разве эти интеллектуальные пигмеи не понимают? Они живут бок о бок с Брайаном Бобером, истинным исследователем космоса. На Земле больше нечего искать — ведь теперь даже примитивные народы Южной Америки курят «Мальборо лайтс».

Брайан хотел, чтобы в честь него что-нибудь назвали, и простая далекая звездочка не подойдет. Ведь звезду можно назвать в чью-то честь за пятьдесят фунтов и подарить сертификат на Рождество. Брайан вручил Еве такой сертификат на ее сороковой день рождения. Презент восхитил жену не так сильно, как надеялся Брайан, особенно после того, как он сообщил, что звезда Ева Бобер, более известная как САО 101 276, потухла 380 миллионов лет назад и сейчас представляет собой лишь призрачный свет, видимый с Земли.

Нет, Брайан хотел, чтобы в честь него назвали что-то выдающееся, способное завоевать уважение международного астрономического сообщества. В десятилетнем возрасте он с матерью смотрел церемонию награждения нобелевских лауреатов, и мать говорила:

— Если ты будешь упорно заниматься наукой, Брайан, то сможешь получить Нобелевскую премию и мама будет очень счастлива.

Брайан выучил на шведском языке фразу: «Я бы не открыл [вставить нужное] без поддержки моей матери, Ивонн Бобер».

Шведский язык оказался очень сложным. Брайан несколько сомневался в правильности своего произношения, а проверить возможности не представлялось. В Лестере почти не встречались настоящие шведы.

Брайан так упорно трудился в школе, что стал изгоем среди соучеников, но в учебе преуспел. А сейчас, на пороге старости, достиг своего потолка и пришел к жестокому осознанию, что больше не является особо одаренным, а превратился в одного из многих ученых, чьи имена никогда не станут известны широкой публике, и что он был дураком, воображая, как получает Нобелевскую премию.

Брайан нырял в сараи каждый вечер в половине девятого и после обеда по выходным.

Брианна как-то раз сказала Еве:

— Я годами думала, что папа уходит в какое-то место под названием «Явсарай».

Совсем недавно — без ведома Евы — Брайан объединил два сарая поменьше и установил там новую, невероятно удобную кровать королевского размера, два кресла, холодильник и небольшой обеденный стол, устроив скромную, но стильную квартирку в саду.

Титания часто присоединялась к нему, открывая садовую калитку, ведущую в проулок, и прокрадываясь на цыпочках в приотворенную сарайную дверь. Близнецы и Ева не смели беспокоить Брайана, когда над дверью первого сарая горел красный огонек и отец семейства «работал».

Ева лежала в темноте.

«Работал, — сказала она себе. — Все эти часы, все эти годы… и он предпочел провести их с чужой женщиной по имени Титания».

Брайан-младший ждал у дверей семинарского зала, где профессор Никитанова назначила встречу со своими новыми студентами.

— Соберись, малыш, — сказала Брианна вполголоса. — Пообещай, что не убежишь после моего ухода.

— Малыш? — переспросил Брайан-младший. — Почему ты заговорила как персонаж «Улицы Коронации»?

Еще больше понизив голос, Брианна пояснила:

— Бри, нам нужно нормализоваться. Хотя бы использовать чуть больше разговорных оборотов. Ну, знаешь, вроде «клево», «походу», «отвали», «чувак», «перетереть», «круто», «тошнилово»…

Брайан-младший согласно кивнул.

Брианна направилась было на встречу с собственным куратором, но брат схватил ее за рукав кожаной куртки и заныл:

— Брианна, останься со мной, у меня руки-ноги одеревенели. Думаю, я переоценил свою нервную систему и начинается серьезный срыв.

Брианна уже привыкла к подобным приступам паники, что одолевали брата перед лицом нового опыта. Она посоветовала:

— Посчитай простые числа[8], Бри, и постарайся расслабиться.

Вокруг зашумели, в конце коридора появились люди. Профессор Никитанова шествовала к своим студентам на двенадцатисантиметровых каблуках, за ней семенили ректор и ее команда ассистентов.