Белый индеец - Портер Дональд Клэйтон - Страница 53

• Предыдущая
• 53/62
• Следующая

Следовательно, французы могли нанести страшный урон нападавшим. Генерал Пепперелл с грустью подтвердил, что по крайней мере каждый четвертый член экспедиции может погибнуть, а каждый второй будет ранен. Кроме того, союзники могут ослабнуть, если поход продлится слишком долго, и будут не в состоянии оказать достойное сопротивление, когда французы со своими сторонниками предпримут контратаку.

Поход будет успешным, считал генерал Пепперелл, если только колонисты Коннектикута, Род-Айленда и Нью-Гэмпшира вышлют достаточно большое количество вооруженных добровольцев из числа пограничных жителей, но эти колонии не готовы сейчас к подобным действиям. А без их помощи вся затея может оказаться самоубийством.

После длительного обсуждения Гонка предложил послать в Квебек объединенный военный отряд, достаточно сильный, чтобы нанести французам ощутимый урон, но небольшой по численности, чтобы иметь возможность отойти на безопасное расстояние прежде, чем противник, оправившись от нападения, сумеет собраться с силами и нанести ответный удар.

Все согласились, что риск достаточно велик, однако в случае успеха французы, гуроны и оттава существенно пострадают. Деревни ирокезов и поселки колонистов окажутся в безопасности на год или два, а за это время можно будет подготовиться к дальнейшим боевым действиям. Игра стоила свеч, преимущества были значительны, а возможные потери относительно малы.

Определив основную стратегическую линию, вожди приступили к планированию конкретных действий. Обе стороны испытывали друг к другу величайшее уважение, несмотря на разницу в происхождении. Колонисты сознавали, что индейцы чрезвычайно опытны в ведении подобных войн, и Гонка понимал, что эти белые не новички, полагающиеся только на силу своих огненных дубинок.

По первому вопросу мнение было единогласным: во избежание потерь в отряд следует включить только опытных бойцов. Это означало, что со стороны индейцев туда войдут исключительно старшие воины, а Массачусетс пошлет ветеранов пограничных схваток. Неопытные любители, какое бы рвение они не проявляли, оказались бы скорее помехой, чем помощью.

Проблема численности отряда отняла больше времени. После длительного обсуждения было решено, что в отряде будет не больше четырехсот человек. Каждый воин понесет необходимый запас продовольствия, так чтобы не пришлось привлекать дополнительные силы. Каждый отвечал за собственное оружие и амуницию.

Массачусетс должен был выставить двести добровольцев, жителей западного сектора колонии. Генерал Пепперелл лично обязался возглавить их, а полковник Уилсон становился его помощником. Ирокезам было сложнее определить состав отряда, так как все пять племен требовали допуска своих представителей. Могауки, пылавшие жаждой мести, получили право выставить семьдесят пять воинов… Двадцать пять онейда попали в отряд потому, что лучше других знали Канаду. Оставшуюся сотню составляли сенеки, и по этому пункту разногласий не возникло.

Решено было, что отряды могауков и онейда возглавят их собственные военные вожди, а потом Гонка удивил собравшихся заявлением, что он принимает общее командование всеми ирокезами и прежде всего своими сенеками.

Некоторые молодые вожди протестовали, утверждая, что ирокезы не могут позволить себе рисковать жизнью великого сахема в таком предприятии, но Гонка был непреклонен.

— Честь Гонки и сенеков требуют, чтобы я нанес боевую раскраску. Но нечто большее, чем слава, заставляет меня сделать это. Другие вожди мудры и отважны, но кто из всех ирокезов может сравниться с Гонкой в силе и ловкости?

Остальные вынуждены были признать, что никто из ныне живущих вождей не в силах соперничать с ним.

— Вот почему Гонка должен идти. — Тон великого сахема не допускал возражений. — Нашим врагам нужно не просто дать урок. Они должны пострадать так сурово, чтобы не в состоянии были выйти на тропу войны еще много месяцев. Когда враги узнают, что Гонка ведет воинов, страх проникнет в их сердца. Много гуронов и оттава умрут. Много французов умрет. Много домов и фортов будет сожжено.

После того как переговоры завершились, устроили пир, но даже теперь церемонии были сведены к минимуму. Настоящее празднество состоится после достижения победы. На следующее утро перед возвращением белых в Массачусетс на последнем совете решали последний вопрос. Генерал Пепперелл хотел дождаться весны, и только тогда выступить в поход, но Гонка был против.

— Когда станет тепло, враг будет настороже. Человек подобен медведю. Когда солнце набирает силу, он начинает действовать.

Эндрю Уилсон задумчиво улыбался:

— Великий сахем прав. Французы и их союзники не ждут нападения, пока лежит снег. Да, нам будет труднее, но мы сможем подойти к Квебеку неожиданно и выполнить задуманное, если отправимся в путь еще до окончания зимы.

Было решено, что поход начнется через четырнадцать дней. Этого времени едва хватало, чтобы колонисты могли вернуться домой и собрать свою часть отряда. Пепперелл и Уилсон немедленно двинулись в обратный путь, и в тот же день сахемы ирокезов вернулись в свои поселения.

Едва они ушли, как Гонка объявил, что его главным помощником будет военный вождь Сун-ай-йи.

Многие воины были разочарованы тем, что остаются дома, а больше всех расстроился Эл-и-чи. Однако он не смел спорить с отцом и успокаивал себя мыслью, что когда-нибудь наступит и его час.

Ренно отчаянно надеялся попасть в отряд, но не осмеливался первым заговаривать на эту тему. В оставшуюся часть дня избранных старших воинов известили о том, что они включены в отряд, но к Ренно Сун-ай-йи не прислал гонца, и молодой человек все больше и больше досадовал. Вечером он пошел на ужин в дом родителей, но в поведении отца ничто не указывало на решение взять Ренно в поход, и молодому воину пришлось призвать все самообладание, чтобы хранить молчание.

После еды великий сахем встал, набросил на плечи накидку и знаком подозвал старшего сына. Ренно очень удивился, когда отец вывел его в поле за частокол. Раньше они всегда следовали старинному обычаю вести беседу у очага.

Гонка остановился, вглядываясь в лес.

— Нехорошо старшему воину знать страх, но мой сын боится, что не пойдет со мной по тропе войны.

— Это верно. — Ренно прекрасно знал, что не стоит лгать отцу.

— Ты носишь на поясе двенадцать скальпов. Я горжусь тобой. Но ты не сражался во многих битвах, как твои товарищи.

Ренно мрачно кивнул, не говоря ни слова. В глазах великого сахема мелькнула искорка:

— Ты думаешь, я откажу тебе в удовольствии пойти со мной по тропе войны? Ты думаешь, я лишу себя этой радости?

Невозможно было и дальше притворяться равнодушным. Несмотря на годы тренировок, Ренно не удержался от широкой улыбки безграничного облегчения.

Гонка покачал головой:

— Я говорю с тобой, потому что ты не будешь обычным членом отряда. Если маниту войны станет угодно, ты будешь сражаться в битве на стороне твоих братьев, но возможно, и нет.

Ренно сразу перестал улыбаться.

— Со времен отцов наших отцов, — торжественно произнес Гонка, — сенеки шли на войну вместе со своими братьями-ирокезами. Теперь мы должны воевать на стороне англичан. Их мысли — не наши мысли. Сражаться с ними против одного и того же врага будет нелегко.

Ренно вынужден был согласиться и принялся гадать, почему он был удостоен такого доверия.

— Ты побывал в поселении англичан, — продолжил великий сахем. — Ты научился говорить на языке англичан. Твои глаза и волосы такого же цвета, как у них, и они не думают о тебе как о сенека. Вот почему я хочу, чтобы ты исполнил особое поручение на тропе войны.

Ренно знал, что лучше терпеливо ждать, чем делать преждевременные выводы.

— Мой сын будет посланником между мной и вождем англичан. Ты понесешь мои слова к нему и его слова ко мне. Когда придет время встретиться с врагом, ты будешь рядом с вождем англичан, Уилсоном. Ты скажешь ему, что делают сенеки, и почему мы так делаем. Тогда он не совершит ошибки, которая стоила бы многих жизней его отряду.

• Предыдущая
• 53/62
• Следующая