Влюбленные скитальцы - Портер Черил Энн - Страница 42

• Предыдущая
• 42/63
• Следующая

«Только дети и ненормальные могут веселиться в сложившихся обстоятельствах», – думал Джейк. Оглядываясь на второй фургон, он ясно понимал, что имеет дело как раз с таким вариантом. Было непонятно: то ли он ревновал, – но это предположение сразу же отмел, – то ли чувствовал груз ответственности, и поэтому беззаботность Джесси и Коя его раздражала. Почему-то казалось, что они насмехаются над тяготами их задания. «Уже одна только дорога на Санта-Фе убийственная, – подумал он, – без дополнительных трудностей в виде сломанного колеса, женщины в роли безбилетного пассажира, груза армейского оружия, которое надо защищать, и мексиканских революционеров, поджидавших в конце долгого пути».

Джейк понимал, в чем состояли его трудности, и, наконец, признал это. Когда он был на службе, приходилось держать в узде свои чувства, причем гораздо крепче, чем держит поводья своего умного коня. А теперь здесь оказалась Джесси, и хоть волком вой. Он не может контролировать себя, утратил власть даже над собственным телом, когда она находится поблизости. Прошлой ночью подвергался настоящей пытке, лежа так близко от нее и в то же время так далеко. Он сгорал от желания поцеловать Джесси, заключить в объятия, и пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы заснуть. Но и во сне он видел ее. Проклятие! Такие осложнения вовсе ни к чему!

Кроме того, все мужчины в отряде добивались ее внимания. Джейк фыркнул: и это закаленные войной ветераны! Если они не кудахтали сочувственно после ее притворного обморока вчера вечером, то теперь наперегонки заботились, чтобы она поела, чтобы ей было удобно, старались поговорить с нею, помочь, улыбнуться ей. «Просто отвратительно, – подумал Джейк, сердито поджав губы. – Если ее жизнерадостные улыбки и большие карие глаза не западут к концу дня в сердце каждого отважного бойца, будет весьма удивительно».

Джейк с досадой заерзал в седле, держась рядом с первым фургоном и опытным глазом поглядывая на исправленное колесо: нет ли признаков новой поломки. Благодарение Богу, все было в порядке. Но не колесо было предметом его забот – оно всего лишь уловка, чтобы не находиться рядом с Джесси. Сегодня утром она держалась отчужденно. Джейк надеялся, что не слишком обидел ее; конечно, он накричал вчера вечером и даже настоял, чтобы она спала рядом с ним; так было легче присматривать за ней, как будто она, как огрызнулась Джесси, их пленница.

Джейк невольно улыбнулся. Такая уж она есть: виновна и застигнута на месте преступления, впуталась в дело, к которому не имеет никакого отношения, и во всем обвинила его: оказывается, Джейк ее предал. Никто из отряда ничего не сказал, но косые взгляды его людей и то, как они старались держаться от него подальше, явно свидетельствовали об их намерении принять сторону Джесси. Они ей сочувствовали, бедняжке. Одна-одинешенька, из чувства долга решившая защитить доброе имя отца. В планы Джейка и так входило защитить его честное имя. Интуиция подсказывала ему, что мистер Стюарт был непричастен к делам с контрабандой. Ему незачем было впутываться в эти дела. Имелась отличная ферма, фургонами закупали продовольствие – зачем ему грязные деньги от контрабанды оружия?

– Черт бы все побрал! – выругался Джейк. Именно поэтому он рявкал на любого, кто приближался к нему сегодня. Почему она не доверила ему разобраться в деле? Неужели думает, что он бессердечно согласился с версией его виновности, поверив словам Васкеса или Маккензи, не имея даже доказательств? Что он хладнокровно придет с военными и прогонит с земель отца? Нет, Джейк не обижался на подозрительность Джесси, а просто неимоверно злился, вот и все.

От жары на лбу выступил пот, и Джейк сердито снял с шеи платок, чтобы вытереть лицо. Потом решил положить платок в карман рубашки и расстегнул его. Пальцы нащупали кольца, положенные туда позавчера. Внезапно нахлынули воспоминания: они с Джесси под деревьями, ее красивое, ждущее любви тело, потом сердитое молчание и то, как она швырнула обручальное кольцо на землю и стала топтать его, – все это нисколько не уменьшало гнев и досаду Джейка. Никогда он не признавался женщине в любви, и тут – признание швырнули ему в лицо. В любом случае, это уж слишком. Джейк скомкал платок и сунул в карман поверх колец. Угрюмое выражение не сходило с его лица весь день.

Джесси была как никогда тверда и полна решимости выполнить свою собственную миссию в этом путешествии. Однако исчезли радость и возбуждение, которые она всегда связывала с дорогой на Санта-Фе, зависть к тем, кто уезжал с караванами дальше, покидая их ферму. Бесконечные дни тряски в фургоне переходили один в другой. Больше не было веселой болтовни и добродушного подшучивания с окружавшими ее людьми, что так развлекало в первое время. Ушел дух приключения. Остались позади прерия с полевыми цветами, колышущимися под ветром, стада бизонов, мирно пасущиеся на лугах, ослепительно голубое небо и яркая зелень травы.

Теперь их небольшой караван передвигался по каменистому участку дороги на Санта-Фе. Джесси была так измучена, что уже сомневалась, существует ли этот город. Ей казалось, что Санта-Фе – это мираж, который удаляется все дальше и дальше, дразняще вырисовывается в их воображении, а в действительности просто не существует. Наверное, всю свою оставшуюся жизнь она будет трястись, обливаясь потом и покрываясь пылью, на этих жестких козлах. Даже робкие ухаживания Коя начинали ее раздражать.

А тут еще Джейк. Конечно, она решила, что между ними установилось как бы негласное перемирие. Он больше не сердился на нее, но и не вел себя с нею как прежде. Джесси вздохнула. «Иначе и быть не могло, если вокруг дюжина мужчин. Хотя, – думала она, вцепившись руками в жесткое деревянное сиденье, чтобы не упасть, пока фургон катился по крутому склону, – он вполне мог бы найти пару минут, чтобы побыть со мною наедине. Просто взгляд, прикосновение, может быть, поцелуй».

Джесси тряхнула головой, отгоняя трепетные воспоминания о тех моментах под деревьями на ее лугу. Давно ли это было? Как будто прошла целая вечность, сделала она вывод. И пришлось признать, что одного лишь поцелуя ей было бы недостаточно. Вполне понимая, к чему он привел бы, Джесси чувствовала себя виноватой из-за этих сладостных чувств, которые испытывала, думая о Джейке. Это казалось какой-то насмешкой над памятью отца: она испытывала желание любить человека, который обвинял его в преступлении. Джесси решительно поджала губы. А как быть с купанием? Может она позволить себе искупаться и вымыть голову? Их привалы поздним вечером и отправление в дорогу ранним утром не позволяли искупаться в тех водоемах, возле которых они останавливались. Самое большее, на что она могла рассчитывать, это слегка смыть слой грязи. Джейк запретил ей купаться. Когда она воспротивилась, он твердо взял ее за руку и отвел от своих подчиненных. В нескольких сердитых выражениях неоднозначно дал понять, как при виде обнаженной соблазнительной женщины эти сдержанные мужчины могут превратиться в стаю шакалов, подобно шайке Хайеса. Им и без того требуется большая выдержка.

Затем вскользь напомнил ей, что в это путешествие ее не приглашали и она является для них обузой. Так и удалился, оставив Джесси со своими мыслями, а сам вернулся к костру. Это был первый и последний раз за все время пути, когда он дотронулся до нее. Но Джесси видела его пылающие скрытым огнем глаза, напряженное лицо в те мгновения, когда он не знал, что за ним наблюдают. Такое же выражение она видела и на лицах других мужчин, что стало ее беспокоить. Конечно, они продолжали обращаться с ней уважительно, но Джесси старалась никак не напоминать им, что она женщина.

Вообще-то, они могли забыть об этом, раз она одета, как и они, – в брюки, рубашку, сапоги, со шляпой на голове, – но сама, конечно, забыть не могла. С некоторым опасением, мешающим ей радоваться свежей красоте гор, Джесси ждала приближения месячных. Она безошибочно определяла это по набуханию нежной груди и тяжести в низу живота, и даже приписывала этому свою неуравновешенность и слезливость.

• Предыдущая
• 42/63
• Следующая