Илиада Капитана Блада - Попов Михаил Михайлович - Страница 35

• Предыдущая
• 35/65
• Следующая

Генуэзец еще ничего не понял, но изобразил заинтересованность.

— Ты поедешь и предложишь ей эту сделку от моего имени.

А в самом деле, подумал лысый, конечно, это не совсем то, что нужно мисс Лавинии, но почему бы не рискнуть? Во всяком случае, это лучше, чем ехать с пустыми руками.

Дон Диего налил себе еще — он теперь усиленно налегал на вино, как на лекарство.

— Давай, давай, собирайся. Ты малый хитрый, хоть и притворяешься дураком. Я в долгу не останусь. Да что я говорю, ты и сам, если не будешь простофилей, сумеешь погреть руки на этом деле. Только не пытайся меня надуть — найду и удавлю.

Троглио улыбнулся и поклонился.

— И поспеши, тебе надо успеть раньше Ямайской эскадры. Я дам тебе судно.

Невозможно представить себе, что творилось на душе сэра Блада после того, как он выслушал доклад офицеров, приведших «Мидлсбро» в гавань Порт-Ройяла. Лишиться в течение месяца и сына, и дочери! Логан и Кирк протянули ему свои шпаги, прося отставки, губернатор горько покачал головой в знак несогласия и отпустил их. После этого он погрузился в раздумья. Целыми днями он сидел перед своим столом, заваленным старыми испанскими картами, но вряд ли занимался их изучением. Никто не смел к нему приблизиться, только Бенджамен приносил ему время от времени чашку шоколада и набитую трубку, но заговорить с ним не смел и он. Пару раз сэра Блада беспокоил своими визитами лорд Лэнгли. Визиты эти носили в определенном смысле превентивный характер. Лондонский инспектор очень опасался, что губернатор под воздействием приступа ярости или отчаяния совершит какой-нибудь необдуманный поступок, который может иметь серьезные последствия для Англии. Нападет на Гаити или что-нибудь в этом роде. Но, как выяснилось, губернатор и не помышлял ни о чем подобном. Он день за днем просиживал в своем кресле и возился со старыми бумагами или делал вид, что возится.

По городу бродили самые разные разговоры, все сходились в одном: предугадать действия сэра Блада невозможно. Главное, что они не вызывали обычного благоговения, как все предыдущие поступки этого человека. Служба службой, но любой нормальный человек обязан был что-нибудь предпринять для спасения своих детей. Пусть и не бомбардировать Санто-Доминго, как требовали самые отчаянные головы, но хоть что-нибудь!

Мистер Фортескью, назначенный лордом Лэнгли на пустовавшее уже больше года место вице-губернатора, по своей инициативе снесся с властями Гаити и даже написал дону Диего в Мохнатую Глотку.

Как и следовало ожидать, он получил не слишком обнадеживающие ответы. Из Санто-Доминго уведомили, что дон Диего де Амонтильядо и Вильякампа объявлен его католическим величеством вне закона и, стало быть, официальные власти никакой ответственности за его действия нести не могут. Более того, в письме выражалось сомнение: имеет ли вообще место факт базирования этого преступного дона Диего на территории острова. Из Мохнатой Глотки пришел ответ, странным образом подтверждающий заявление центральных гаитянских властей. Дона Диего действительно в гавани и ее окрестностях нет. Со всеми своими судами и людьми он убыл в неизвестном направлении. Указать точнее местное начальство не находило возможным.

С двумя этими ответами мистер Фортескью и явился к губернатору. Ему хотелось вступить в должность красиво, но пришлось вступать краснея. Сэр Блад успокоил его и выразил благодарность за предпринятые усилия.

— Не расстраивайтесь, я предполагал нечто подобное и только поэтому сидел, что называется, сложа руки. Вы, наверное, думаете, что я бесчувственное или безвольное существо, неспособное постоять за своих детей.

— Ну, не совсем так, — замялся вице-губернатор.

— Так, так, — усмехнулся сэр Блад, — не знаю, поверите ли вы мне на слово...

И мистер Фортескью, и лорд Лэнгли испуганно замахали руками. Все же в присутствии этого человека они невольно ощущали что-то вроде своей второсортности.

— Так вот, не надо думать, что я ничего не делаю.

Сэр Блад внимательно посмотрел на своих гостей, и оба они отвели взгляд.

— А вам я, мистер Фортескью... прошу прощения, господин вице-губернатор, благодарен. Действия ваши нахожу естественными. Надеюсь, и в дальнейшей нашей службе между нами не будут возникать какие бы то ни было конфликты. Что же касается вас, лорд Лэнгли, вас мне благодарить не за что, но мне понятен смысл ваших действий. Вы так торопливо назначили мне заместителя потому, что боялись, что в один прекрасный момент Ямайка вообще может оказаться без верховного начальника, если сэр Блад вдруг сойдет с ума от горя или кинется в драку очертя голову.

По лицу лорда Лэнгли было заметно, как ему не нравится этот разговор.

— Я вполне мог бы счесть себя оскорбленным, — продолжал сэр Блад, — ведь вы со мной не посоветовались в вопросе, который касается меня впрямую. Но поскольку вы действовали во благо нашего острова, который является английской колонией, а стало быть, и самой Англией, я не стану кидаться в амбиции.

Сэр Блад не лгал своим собеседникам, он действительно не бездействовал, сидя в своем кресле. Он занимался тем делом, которому большая часть рода человеческого предается крайне редко. Он думал. Отсутствие немедленных плодов этой деятельности не смущало его. Ибо он знал, что иногда, чтобы их дождаться, не хватает целой жизни. Почему он занимался именно этим? Потому что в его положении это единственное, что имело смысл. Он вспоминал, сопоставлял. Воспроизводил в мельчайших деталях все события, произошедшие с момента появления «Тенерифе» в гавани Порт-Ройяла. Смерть Стернса, бал в Брилжфорде и другое, помельче. Потом он отправился мыслью в более отдаленное прошлое. К тому дню, когда непонятный изгиб настроения заставил его заехать в гости к Биверстокам. Те двадцать пять фунтов, которые Лавиния потребовала за свою лучшую подругу, он не забывал никогда. Через некоторое время из сложившейся мозаики, из сложной совокупности всех этих фактов, наблюдений, деталей он сделал для себя один простой и однозначный вывод — Лавиния Биверсток причастна напрямую ко всему, что случилось с его детьми. Конечно, никакой судья не принял бы даже к первоначальному рассмотрению подобное обвинение в адрес Лавинии в том виде, в котором его оформил для себя губернатор. Да сэр Блад и не собирался предпринимать шагов подобного рода. Он решил, что если Элен и Энтони были ввергнуты в беду Лавинией, то и извлекать их оттуда надо скорей всего с ее помощью. Он решил установить за ней наблюдение. Он был уверен, что во всех событиях, которым суждено развернуться на острове в ближайшее время, она сыграет, несомненно, ключевую роль.

Разумеется, время от времени посещали губернатора и сомнения. Не смешно ли ему, человеку столько повидавшему на своем веку, имевшему дело с такими гигантами корсарского мира, как Оллонэ и Морган, до такой степени всерьез относиться к козням какой-то девчонки, не достигшей полных двадцати лет? Пусть она богата, умна, злопамятна, обладает бешеным темпераментом — стоит ли это того, чтобы платить деньги полутора десяткам сыщиков, которым поручено следить за ее домом? Может быть, все-таки смешно приписывать ей убийство Джошуа Стернса, ведь последним, кто разговаривал с ним и потчевал лекарствами, был этот нелепый доктор Эберроуз. Старик сидел в тюрьме и категорически отказывался признать себя виновным. Но вот произошел случай, который избавил губернатора от всех и всяческих сомнений. Речь идет о неожиданной и совершенно небывалой по размерам драке, вдруг ни с того ни с сего вспыхнувшей на пристани Порт-Ройяла. Матросы двух голландских бригов, только что сошедшие на берег, были внезапно атакованы местными торговцами рыбой и портовыми забулдыгами. Естественно, пришлось привлечь для усмирения этого бесчинства не только полицию, но и два эскадрона драгун.

Выяснить причину ссоры так и не удалось, но в процессе разбирательства было установлено, что во время общей свалки были убиты пятеро из шести дежуривших там соглядатаев. Сэр Блад, проводивший расследование вместе с чиновниками из своей канцелярии, решил, что это неспроста. Кто-то выследил его шпиков. Правда, это было нетрудно сделать, все они не слишком скрывались и частенько вели себя просто вызывающе. Драка была организована — это очевидно. Но организована она была не только для борьбы со слежкой. Тому, кто организовал драку, хотелось, чтобы в это время на молу и пристани было поменьше, внимательных глаз.

• Предыдущая
• 35/65
• Следующая