Любить и беречь (СИ) - Радкевич Алекс - Страница 4

• Предыдущая
• 4/50
• Следующая

- А во-вторых, с ним не справится ни один нормальный психолог. Поверь моему опыту. Он только тебя перессорит с твоим знакомым. Не будет он сидеть в группе, взявшись за руки с другими колясочниками, и обсуждать светлое будущее. К тому же он Немов. Он вообще не станет общаться с людьми, которые могут его узнать.

- Ой, я сам не верю в групповую терапию. Но насколько я знаю, там хитро программа реабилитации сделана – с экскурсиями, прогулками, подстроенными ситуациями, которые заставляют пациентов возвращаться к жизни, проявлять активность. Съездите, сын, что вы теряете? Ему пойдет на пользу смена обстановки.

- Думаешь? По-моему, он лучше всего сейчас чувствовал себя в своей холодной и мрачной Москве. Но я не знаю, как туда возвращаться. И куда. А для него лучше Москвы города нет…

- Как я чувствую по тону, тут вы не совпадаете, — хмыкнул Иосиф Нахимович.

- Не совпадаем. Мне бы где потеплее, и климат, и люди. Чтобы было море и солнышко. Но солнышко у меня теперь вот свое, личное.

- Ты этого хотел, сына? На самом деле?

Никита кивнул не задумываясь.

- Ну тогда я спокоен. Пошли в дом, я позвоню в Эйлат и выясню, когда вас смогут принять.

- Я верну тебе деньги, бать!

По заднице Никита все-таки схлопотал.

========== Глава 2. Кризис ==========

        Все складывалось просто чудесно, насколько это слово было вообще уместно в их ситуации. В реабилитационном центре место освобождалось через два дня, как раз когда дядюшке нужно было возвращаться в Москву. Ксюша летела с ним, ей пора было возобновлять тренировки. Таша, изначально планировавшая остаться подольше, тоже решила вернуться в столицу, раз Глеб с Никитой отправлялись лечиться. А пока дом Тайлевичей был наполнен народом, голосами, заливистым лаем и запахами домашней выпечки, которой Таша баловала Глеба с особым рвением.

Глеб уже не пытался изображать затворника, неплохо научился управляться с креслом, даже выезжал в сад, ел все, что дают. Но сказать, что он постепенно оживает, Никита не мог. Слишком часто ловил его отрешенный, будто бы стеклянный взгляд. Не мог не замечать, что говорит Глеб только тогда, когда его спрашивают. А сегодня утром, прибирая постель, пока любимый был в ванной, он заметил, что подушка Глеба слишком влажная. Он уговаривал себя, что все это временные явления, надеялся на реабилитационный центр с его волшебной программой, но сдержать растущее беспокойство все же не получалось.

В день отъезда Вяземских произошла неприятная история. Сначала Никита не придал значения голосам, раздающимся из гостиной. Получасом ранее он оставил там Глеба под присмотром дядюшки, а сам уединился в отцовском кабинете с его же ноутбуком – запускать биржевую торговлю не стоило, еще неизвестно, на что им придется жить дальше. Батя с утра уехал на работу, Эля с Ташей колдовали на кухне, так что в воцарившейся тишине неожиданно ставший громким звук телевизора в конце концов привлек его внимание. Кто там внезапно оглох, Глеб или дядюшка?

Никита вышел в гостиную, намереваясь сказать, где он видел их футбол вместе с баскетболом, хоккеем и фигурным катанием, но обнаружил, что смотрят они совсем не «Спорт». По телевизору шел повтор юбилея Немова. Твою же мать! Ведь они условились между собой – никаких разговоров о сцене, творчестве, и том, что произошло. Никаких концертов по телевизору и передач, где могут участвовать коллеги. Ничего, что может расстроить Глеба. И вот пожалуйста…

Никита метнул разгневанный взгляд в дядюшку, но тот только руками развел. Мол, он не виноват, Глеб сам включил. Случайно, ага. С чего Первый вообще решил повторять концерт? Недавно же эфир был. Никита пригляделся к значку канала. А, это не Первый, что-то местное, русскоязычное. Выкупили права показа что ли?

Глеб сидел как каменный, вцепившись в пульт так, что побелели костяшки пальцев. Смотрел на экранного себя, не отрывая глаз. Ник еще раз мысленно выматерился. А Глеб ведь первый раз смотрит юбилейный вечер вот так, со стороны.

- Глеб! Глебушка, — осторожно, вкрадчиво, одновременно обнимая его за плечи и накрывая руку, держащую пульт, своей. – Ты ничего интереснее не нашел посмотреть? Давай это выключим, а? Мне там твоя помощь позарез нужна. Глебушка… Там на бирже акции баскетбольной команды выкинули. А я ни черта в баскетболе не понимаю. Поможешь мне? Пойдем, родной…

Глеб не оторвался от экрана ни на мгновение. Кажется, даже не заметил присутствия Никиты. Он смотрел, как экранный Немов танцует с какой-то блондинкой в свете софитов. Почти финал концерта, Ник помнил этот номер. Черт, как же все было хорошо еще совсем недавно.

Отобрать пульт силой Никите не хватало духу. Пришлось сесть рядом и смотреть. Пытка продлилась минут сорок. Не допетые до конца «Нивы России» авторы телеверсии вырезали, концерт завершился громом аплодисментов и глубоким поклоном Немова. На экране запрыгали какие-то дети, поедающие на камеру печенье – пошел рекламный блок. Никита ждал комментариев, но их не последовало, Глеб по-прежнему сидел молча, только что голову опустил.

- Старик, нам уже в аэропорт скоро, — нарушил тишину Роман Исаевич. – А ты мне так и не дал в своем кресле покататься.

- Зачем?

Шутку Глеб явно не понял. А вопрос «зачем» у него теперь звучал постоянно.

- По приколу, Глеб. Ладно, проехали. Я пошел собираться.

Дядюшка малодушно слинял. Никита остался с Глебом. Ничего не говоря прижал к себе.

- Ник, они мне хлопали, — тихо пробормотал Глеб, утыкаясь ему куда-то в шею.

- Ну конечно хлопали, родной. Это логично, хлопать любимому артисту.

- Они мне хлопали, хотя я уже был… Они просто не знали… Но я ведь не стал петь хуже, только потому что…

- Потому что спал с мужчиной? Конечно не стал.

- Это несправедливо, Ник.

Никита вздохнул. Несправедливо. В этом мире вообще все несправедливо. Провел рукой по волосам, невольно отмечая, как много в них стало седины, обхватил Глеба поудобнее, прижимаясь поближе. Когда он сидит на диване и между ними нет осточертевшей ручки кресла, ласкать его гораздо комфортнее. Просто нежная, успокаивающая ласка, напоминающая, что он не один в этом мире. На большее Ник и не рассчитывал.

Потом все как-то закрутилось. Чаепитие на дорожку, чемоданы, лай беспокойной Динки, испугавшейся, что ее увезут от обожаемого хозяина. Проводы, поцелуи, строгие наставления Таши на тему, как им жить дальше, и ее же обещания скоро вернуться их проведать. О возвращении Глеба в Москву не было сказано ни слова. Никита боялся, что Глеб сам заговорит об этом, но любимый молчал.

Когда уехало такси, отвозившее Вяземских в Бен Гурион, Глеб запросился в постель. Не было еще и семи вечера, но Никита уступил, тем более, что все эти дни Глеб не отдыхал днем, а Гутенберг их предупреждал, что долгое сидение в кресле будет с непривычки его утомлять. Словом, Ник помог Глебу улечься, приволок отцовский ноутбук в спальню и пристроился на кровати рядом работать. Глеб вскоре задремал, а у Никиты выдалась на редкость удачная торговля. То ли он в кои-то веки сосредоточился на ставках, обрадовавшись возможности подумать о чем-то, кроме их с Глебом проблем. То ли просто подфартило. Но биржа полностью увлекла его, так что он даже не вышел к ужину, забыв про все на свете. Уже далеко за полночь он закрыл ноутбук и просто выключился, растянувшись на своей половине постели.

• Предыдущая
• 4/50
• Следующая