Маска (СИ) - GVELA - Страница 3
- Предыдущая
- 3/23
- Следующая
— Мой член… бред полный. Так, ладно, приступим. Мужикам делала, а себе, что не смогу? Смогу. А раз так, тогда вперед и с песней. Обхватив его руками, я стал двигать рукой. Сначала медленно, но постоянно увеличивая темп, вслед нарастающему удовольствию. Долго мучиться мне не пришлось, еще несколько движений вверх вниз и все, я расслабленный прислонился разгоряченным лбом к холодной стенке, и прикрыл глаза.
— Поздравляю себя с почином, — горько усмехнулся. Свернувшись калачиком, я притих на кровати. Именно сейчас я понял, что обратно не вернусь, потому что уже стал другим. И тело у меня другое, только мозги прежние. Накатила, такая жалость к себе и тоска, что я, не удержавшись, разревелся в голос. Хорошо, что я один, так и поплакать спокойно можно…
Я, выплакавшись, просто лежал и смотрел в одну точку на стене, когда за дверью послышался шум, и на пороге возникли несколько человек очень похожих на казахов. Они о чем-то увлечено лопотали между собой, совершенно не обращая на меня никакого внимания, но между тем ловко вытащили меня из постели, совершенно не заботясь, что пол каменный и холодный, а я голый и босой. Продолжая общаться, они покрутили, повертели, измерили, казалось все и вся, и так же, не замолкая, покинули мою камеру. Я как пристукнутый опустился на кровать, и еще минут пять отходил от произошедшего. Было холодно, и я полез под единственно спасающее от него — одеяло. И снова знакомый звук железной тележки, немой калека, серая каша. И тишина до самого ужина. Я провел все остальное время во сне. И снова утро, и на пороге ухмыляющийся чернявый, с черным мешком, приличных размеров.
— Приступим к практике? — расплылся он в предвкушающей зрелище улыбочке. — Разбирай подарки.
Мешок был водружен прямо мне в руки, и я как сидел кулем на кровати, так и остался сидеть, только с открытым ртом. А когда я посмотрел в мешочек, то ахнул. Доставая по одному каждый искусственный член, я тихо выпадал в осадок. Один другого толще и длиннее. Достав последний, седьмой по счету, я вообще пришел в ужас.
— И зачем вам такой? — спросил я, держа черный здоровенный член, который мне больше напоминал орудие для убийств, но никак не для наслаждения. — Таких же в природе не бывает.
— Бывает, — убил он меня на повал.
— Да он даже во рту не поместится! Пытаться не стоит. У меня рот настолько широко не открывается! Это шутка?!
— Не обязательно в рот, — закусив губу, откровенно ржал надо мной чернявый.
— Ну, уж нет! Такой туда я точно не пущу. Лучше сразу и убейте, все легче будет. — Я совершенно серьезно посмотрел на чернявого, а тот уже не мог сдержаться, а просто хохотал, сползая на пол и держась за живот.
— А мне до лампочки! Я не подопытный кролик. Таких быков вон пусть коровы обслуживают! И вообще я не собираюсь быть шлюхой! И Мадам вашу надо давно в тюрягу упрятать за похищение из других миров! Уроды моральные!!! — меня понесло, и заткнулся я только тогда, когда увидел, как побледнел чернявый и вжался в стенку, словно пытаясь в ней раствориться, и открывающуюся дверь, с протискивающимися в нее двумя амбалами. И шли они ко мне и явно не сказку на ночь рассказать, да одеялко подоткнуть.
Схватив меня, как тряпичную куклу они потащили вон из камеры. Я настолько перепугался, что не мог заговорить. Они втащили меня в комнату напротив, я только затуманенным от ужаса мозгом смог заметить длинный коридор со множеством одинаковых дверей. Однозначно, тюремное заключение. Я не сопротивлялся, понимая, что мои трепыхания будут выглядеть смешно, покладисто позволил привязать себя к лавке. Меня положили лицом вниз, только ступни свисали с края лавки.
— Я говорила, что нельзя перечить? — раздался рядом голос Мадам. Я, вздрогнув и весь внутренне сжавшись, согласно кивнул.
— Говорила. Ты неплохой товар и на первый раз я не буду с тобой жестока, но не проверяй меня на терпение, мальчик. В следующий раз я вполне могу продать тебя дешевле, после наказания.
Мне стало по-настоящему жутко. Теперь я начинаю понимать тех шлюх, к которым я отнесся с таким презрением.
Дверь хлопнула, мне вставили палку между зубами, и первый удар я рассчитывал получить по спине, предполагая, что меня будут пороть, но оказалось, меня решили наказать сначала несколькими ударами по пяткам, от которых я взвыл, а после постегать еще повыше, не дойдя немного до задницы. Никогда не думал, что удары по ногам, а особенно по пяткам, так болезненны. Отвязав меня от лавки, эти два экзекутора, связали мои руки и подвесили меня на крюк, не забыв так же связать и ноги. Висеть ужасно неудобно и больно. Мышцы натягиваются в ушах звон, до пола я не достаю, касаясь его лишь самыми кончиками больших пальцев.
Мучители вышли, оставив меня в кромешной темноте. Сначала я прислушивался к каждому шороху, и перекличке пробегающих табунами крыс. Некоторые касались моих обнаженных ног своими шкурками, заставляя взвизгивать от страха и поджимать ноги. Но это длилось не долго. Через какое-то время у меня все стало затекать и болеть, и я не мог так реагировать на очередные прикосновения грызунов. Темнота, тишина, только писк крыс, немеющие руки, урчание голодного желудка… И блаженное бессознательное состояние.
Время шло, а я все висел. Рук уже не ощущал, как и ног, тело ломило так, что, казалось, сейчас начнется что-то нехорошее. На крыс мне уже было начхать. Начало сводить мышцы. Это было ужасно. Я рыдал в голос, и пытался дернуться, чтобы хоть как-то ослабить свою боль, но мне мало что помогало. Раньше, в прошлой жизни, я плакал от сведенной икры, а теперь меня гнуло всего. Это больно. ОЧЕНЬ БОЛЬНО. Я орал как резанный, чтобы не сойти с ума от темного одиночества, оставаясь наедине с болью.
В какой — то момент я потерял сознание, а когда пришел в себя то уже сводить мышцы перестало, все тело онемело и я его почти перестал чувствовать. Ощущение было такое, словно я один в целом мире. И эта тьма и есть мир. Время для меня остановилось… остановилось, в моем персональном кошмаре.
Время… время… его нет… Рядом раздался рык. Я не удивился. Вполне могут быть галлюцинации, я им даже рад, хоть не один буду. Рык повторился и передо мной появилась оскаленная морда хищного животного.
Над зубками рычащего я узрел ярко желтые глаза с вертикальным зрачком. Но больше ничего не было видно.
— Ты прямо как собака Баскервилей, — прошептал я зверю. Зверь, молча и не мигая, смотрел на меня. — Я рад, что ты здесь. Теперь я не один. Ты пришел убить меня? Тогда убивай.
— Я это ты. Ты не один. Ты и я едины, — с легким раскатистым р, сказал голос из темноты.
— Один, — упрямо покачал я головой. Хотя это сильно сказано, покачал, скорее, попытался это сделать.
— Ты и я едины, — снова, не меняя интонации, проговорил голос.
— Я зверь? — спросил я, в душе не зная то ли плакать, то ли смеяться от своей дикой фантазии.
— Зверррь, — ответил он мне.
— И как мне стать с тобой единым целым? — с трудом говоря пересохшим губами, спросил я. А какая уже разница, что со мной будет? Сойду с ума, так может и к лучшему.
— Прими меня душой, — ответил зверь.
— Просто принять? — скептически переспросила я.
— Да.
Я закрыл глаза, хотя мог этого и не делать, все равно темно как в танке.
— Ты хочешь, чтобы я принял тебя? Ну, ладно. Я принимаю. Одному быть плохо, а так ты со мной будешь всегда. Я и ты едины, — последние слова сами сорвались с языка, и появилось свечение, которое все усиливалось. Я, отвыкший от света, поспешил сильнее зажмуриться, не ровен час, ослепнуть можно.
Сначала стало тепло в груди, потом оно разлилось дальше по венам, ощущения были приятными, словно меня согревали теплые руки. Яркий свет пропал, и я вновь оказался в своей темной тюрьме. Но страшно не было, словно что-то добавило мне силы и уверенности в себе.
Дверь камеры открылась, впуская тусклый свет коридора и разгоняя мою тьму. Вошедшие, все те же двое мужиков, сняли меня с крюка, и, разрезав путы, понесли меня по коридору. Свернув несколько раз, они приволокли мое одеревеневшее тело в огромную ванную комнату. Там уже ждали.
- Предыдущая
- 3/23
- Следующая
