Чудесные каникулы - Ставская Ирина Федоровна - Страница 10

• Предыдущая
• 10/33
• Следующая

— Правда, — округлил глаза Тинел, прислушиваясь. — Гнездо…

— Давай снимем его с ветки, — предложил Миликэ.

Тинел нахмурился.

— Зачем?

— Поиграем.

— Что это за игра? — удивился Тинел.

— Сейчас увидишь.

— Как с крабом? — бросил в его сторону быстрый взгляд Тинел. — Не разрешаю! Перестань!

…Целая история была с этим крабом. В прошлом году Миликэ и Тинел вместе с мамой поехали в Севастополь к дяде, маминому брату. Вместо с двоюродными братьями и сестрами, с мамой и дядей пошли к морю. В то время, как все купались, плавали и барахтались в зеленых волнах, Тинел заметил, что Миликэ не купается, а очень внимательно рассматривает морскую воду.

Тинел тихонько подошел.

Миликэ как раз вытаскивал из-под камня большого краба, который отчаянно дрыгал клешнями, стараясь вырваться из его руки.

— Поймал! — торжествовал Миликэ.

— Зачем поймал? — спросил его Тинел.

— Играть с ним будем.

— Я не хочу с ним играть.

— Твое дело. Я сам буду.

И Миликэ опустил краба на камень, на котором сидел недавно, свесив ноги в море. Краб тотчас направился к воде, переваливаясь, словно маленький смешной, но очень ловкий танк.

— Смотри, как он идет, смотри, как он идет! — кричал Миликэ в восторге.

В самом деле, краб передвигался не вперед, как все живые существа, а вбок — то направо, то налево, как будто танцевал. Но как только он добирался до края камня, Миликэ хватал его и снова усаживал как можно дальше от воды. А краб, едва освобождался из тисков руки Миликэ, сразу же быстро-быстро пускался бежать, перебирая ногами, и всегда направлялся только в сторону моря.

— Как только он их не путает? — хохотал Миликэ.

Тинел хмуро смотрел на него. И молчал. Ему не нравились такие игры. Он и прежде, бывало, видел Миликэ с разными жуками и никогда не принимал участия в его играх.

Миликэ знал, что Тинел недоволен, и нарочно играл. Кроме того, игра ему нравилась. Он опять схватил краба и унес его как можно дальше от моря, шагов на двадцать. Тинел шел следом. Миликэ остановился. И Тинел остановился. Миликэ пустил краба в траву.

Краб тут же двинулся к морю, будто был связан с ним невидимой ниткой.

— Смотрите, пожалуйста! — удивился Миликэ. — Он знает одну дорогу — домой!

Потом огрызнулся на Тинела:

— Что ты так смотришь на меня? Я не имею права играть?

Тинел ничего не ответил. Он все время молчал и теперь глядел на него потемневшими глазами, со сжатыми губами. Он не умел прятать своих чувств.

— Ну, хватит! — заявил наконец Миликэ, пресытившись игрой. — Теперь иди домой.

Тинел обрадовался, думая, что Миликэ намеревается отпустить пленника в море. Где там! Миликэ спрятал краба в своем рюкзаке. И отправился купаться.

Тинел знал, что мама возмутилась бы поступком Миликэ, если б узнала, как мучал он беднягу-краба, но Тинелу не нравилось ябедничать. Поэтому он прокрался к рюкзаку, вытащил пленника и побежал к каменной плите, возле которой Миликэ недавно вытащил его из воды. И пустил краба в море.

В одну секунду тот скрылся в плотной зеленой волне.

— Иди к своим детенышам, — шепнул ему Тинел и убежал, чтобы Миликэ его не заметил.

Вскоре Миликэ обнаружил исчезновение своей добычи. Он пошел к плите, подсунул руку под камни и снова поймал его.

Ну и невезучий этот краб! Тинел был уверен, что это тот самый. «Почему он не убежал?» И сам себе ответил: «Как ему убежать, если там, под камнем, его дом?»

— Знаю, чья это работенка! — пробубнил Миликэ, победоносно проходя мимо Тинела с крабом в руке, и снова спрятал его в рюкзак.

После этого он уже следил за рюкзаком, и Тинел не мог освободить подневольного. С горечью проследил он, как Миликэ с рюкзаком на спине забрался в автобус.

Дома брат положил рюкзак на балкон. И сам лег спать на балконе. Так что Тинел не смог ничего сделать.

На следующий день, с утра вместо будильника раздался вопль Миликэ:

— Где мой краб?

Спросонок Тинел вытаращил глаза. Он не понимал, что случилось.

— Какой краб? — и сразу вспомнил все, что произошло вчера.

— Что случилось? — спросила мама.

И Миликэ, под маминым укоризненным взглядом, повторил свой вопрос чуть мягче, но все же довольно резко:

— Где мой краб?

Тинел забеспокоился: что с ним, в самом деле? Умер?

— Какой краб? — спросила мама.

Миликэ коротко объяснил ей и закончил:

— Тинел украл его.

Тинел возмутился, а мама сердито сказала:

— Как ты разговариваешь? С каких это пор в нашей семье завелись воры?

— Удрал твой краб, парень! — вмешался в разговор дядя.

— Как удрал? Сам?

— А как же иначе?

— Нет… Непонятно… — недоумевал Миликэ. Ему все мерещилось, что Тинел спрятал куда-то краба, а мама с дядей защищают Тинела.

Дядя сказал торжественно:

— Побег из тюрьмы протекал по всем правилам! Смелый парнишка! Молодец!

— Куда же он убежал? Как?

— Вылез из рюкзака, спрыгнул с балкона, — второй этаж не такая уж большая высота: прыгали мушкетеры, прыгнул и он. И… дай бог ноги — к морю!

— А в море он найдет свой дом, дядя? — обрадовался Тинел.

— Для него любой камень — родной дом. Море рядом. Вот он, залив! В двух шагах!

— Крабьих! — сказал Тинел смеясь.

И мальчик представил себе, как по уснувшей ночной улице вниз — к заливу, скорее к заливу — спешил краб. Молодец!

…Теперь Тинел вцепился в руки Миликэ и сильно сжал их:

— Я не разрешаю! Не тронь!

Миликэ пыхтел, глядя на него из-под бровей. Тинел знал, что он собирает силы, чтобы внезапно вырваться из его рук; если Миликэ задумал что-то, он обязательно сделает.

«Ну, на этот раз… — подумал Тинел, тяжело дыша от напряжения, — нет!»

Над ними появились две испуганные пичужки — родители птенцов из рукавички — и начали кружить над деревом.

Тинел процедил сквозь стиснутые зубы, скороговоркой:

— Если ты дотронешься до гнезда, я скажу маме, скажу Теофилу Спиридоновичу, папе, Аникуце — всем скажу.

Вдруг взгляд Миликэ стал более мягким, глаза посветлели, гримаса напряжения исчезла, он переступил с ноги на ногу, расслабил мускулы и сказал спокойно и примирительно:

— Я пошутил. Идем купаться.

И оба побежали к тому маленькому озеру, открытому ими давеча, похожему на тарелку, с краями, поросшими вербами, камышом и тростником…

Когда бежали к озеру, Тинел спрашивал себя мысленно: кого Миликэ застыдился? Мамы? Теофила Спиридоновича? Студентов? Папы? Аникуцы?

И только спустя несколько дней Тинел понял, какие перемены произошли в душе брата…

Неожиданно из-за густых зарослей появился Дэнуц. Он бежал, размахивая руками и перебирая ногами так быстро, что казалось, у него четыре руки и четыре длинных нескладных ноги.

Он еще издали крикнул Валентине Александровне:

— Ура-а! Нашли!

Мама не могла отойти от плиты — бульон сбежал бы, она собирала ложкой пену и бросала ее в миску.

Тинел и Миликэ вертелись около. Миликэ ломал хворост, Тинел клал в огонь по веточке, чтобы огонь не слишком разгорался, но чтобы и не погас.

Дэнуц подошел к плите и, тяжело дыша, сообщил:

— Копали мы, копали, вдруг Теофил Спиридонович остановил нас: «Стоп!» И теперь изучает это место сантиметр за сантиметром, потому что заметил что-то в слое земли.

Так и сказал — «в слое», по-научному.

— И почему ты пришел? — спросила мама.

— Теофил Спиридонович сказал, чтобы вы не ждали нас с обедом. Придем, когда закончим.

Повернулся и ушел.

— Что же, будете работать голодными?

— Подумаешь!..

— Нельзя, — запротестовала мама, — погоди.

Она быстро сварила несколько яиц, собрала в сумку огурцы, зеленый лук, несколько помидоров, соль, хлеб, сложив все в целлофановые мешки, и отдала сумку Дэнуцу со словами:

— Работайте, сколько нужно. Первый голод утолите вот этим.

• Предыдущая
• 10/33
• Следующая