Учиться, влюбиться... убиться? - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 94

• Предыдущая
• 94/124
• Следующая

— Бедняга!

— Хорошо хоть бабы ко мне не липнут. Знают, что со мной обычные номера не пройдут, а врать еще и мыслями никто пока не научился.

— И ты живешь монахом? Бедный!

— Ёлка!

Тёрн даже слегка покраснел.

— Ладно, — отмахнулась я. — Сейчас мы поможем твоему горю.

— Это в каком смысле? — подозрительно уточнил элвар. — Ты учти, мы с тобой просто друзья. Лучше Кана попроси, если уж так припекло…

В следующий миг ему пришлось уворачиваться от метко брошенного магоскопа.

— Учти, если он сломался, я все спишу на тебя, — нагло заявило мое магичество. — Во-первых, ты на этой фиговине не разоришься, а во-вторых, не надо меня провоцировать!

— А я тебя провоцировал?

— А разве нет? Так! — я вспомнила, что хотела сказать, когда элвар сбил меня с мысли, и ухмыльну-лась. — Королем тебе быть не нравится? Так снимай корону!

— Ёлка!

Элвар все отлично понял. И возмущался больше из принципа.

— Снимай — снимай, — подбодрила его я. — Спорим, до вечера не продержишься!?

— А вот спорим — продержусь! — взъярился элвар.

С тех пор, как прошла коронация и на элвара одели древний венец, Тёрн просто не мог без нее жить. Иногда он даже спать в ней ложился. Я примеряла — неудобно. Лоб натирает, на уши давит…. А его клыкастость доволен и счастлив. Вон, сегодня даже на ночь ее не снял.

— Спорим! — мы сцепили руки. И тут же подозрительно посмотрели друг на друга. — А на что мы соб-ственно спорим!?

— Готов поставить на спор свои любимые конфеты, — подначил элвар, вытаскивая из кармана яркую коробочку. И откуда что взялось? Я только облизнулась.

Конфета против — чего? А что у меня такого есть?

— Если проиграешь — завтра час будешь ходить в короне. Идет?

— Она мне на затылок съезжает!

— А я ее попрошу, чтобы не съезжала.

— Корону?

— Корову. Согласна?

Я облизнулась и кивнула. Конечно, согласна. Ради настоящих элварионских конфет я еще и не на то пойду. Элвары, чтоб вы знали, монополизировали производство сладостей. Удивительно, как они сами при этом не разъелись до свинских размеров. Однако…

Все элвары были жуткими сластенами. И я — тоже. Если я и не разъелась в Элварионе, то только по-тому, что постоянно колдовала. А вообще, у нас с Тёрном была общая любовь. К конфетам особого эл-варского рецепта.

Вишня, вымоченная в коньяке, заливалась вкуснейшим мармеладом на основе какого-то ликёра, свер-ху все это обливалось горьким шоколадом и посыпалось толченными орешками. Вкуснятина — язык проглотишь. Стоили эти конфеты дикую сумму. Одна коробочка — как две моих стипендии. Поэтому первый раз я попробовала их именно в Элварионе. И полюбила раз и навсегда. И Тёрн об этом пре-красно знал.

— Ууууу, искуситель!

— Есть немного. По конфете перед тем, как разобьем?

— Договорились.

Элвар протянул мне коробочку. Я откинула крышку, достала из нее конфету и сунула в рот.

— Мерси.

— А мне? — возмутился его величество.

Я хлопнула глазами.

— А у самого — руки отвалились?

— Ёлка! Мне же неудобно!

— А мне мои пальцы дороги. Привыкла я к ним как-то…

— Успокойся, я пока не рискну отравиться. Вот, если уж очень корона достанет…

— А кто мне пять минут назад жаловался?

— Ты еще вспомни, что в прошлом году было!

— А что там было?

— Ёлка!!!

— Учти, если ты меня укусишь, я тебя… тоже укушу!

— Боюсь и падаю, — огрызнулся элвар. И тут же получил в рот конфету.

Но поквитаться он сумел. И на несколько секунд сжал зубами мои пальцы.

— Ёлка с шоколадом! Обалдеть!

Я тоже оскалилась и припомнила уроки нашего институтского стоматолога. Да, есть и такая специа-лизация. Маг — стоматолог. И очень популярная. Конечно, все медики умеют работать с любой частью организма, но специализируются по двум-трем, реже по пяти специальностям. И уж тут они профи. Как Джеки Чан и Ван Дамм в своих боевых искусствах.

А наш стоматолог — особенно. Здесь был только один метод лечения зубов. Удалить зуб. Удалить причину болезни — и вырастить новый, молодой и здоровый зуб. Дешево и сердито. Правда, дешево. Стоило это — если на деньги мира техники, то рублей двести. Или шесть — семь баксов. Поэтому на первый урок стоматолог пришел со здоровенными клещами в руках, бухнул их перед собой на кафедру (едва не проломив дерево) и громко возвестил:

— Прежде чем вырастить новые зубы у пациента, надо ему удалить старые. Этому мы и посвятим пер-вые двадцать наших уроков.

Ох, как меня в это время кошмары мучили! То ли дело вурдалаков гонять!? Милые, в сущности, зве-рушки! Добрые, пушистые…. После уроков нашего доброго стоматолога у нас нервный тик начинался. Но сколько мы теперь знали методов удаления зубов…

Интересно, а если один из методов применить к элвару? У него зубы скоро отрастут?

Тёрн разумно выпустил мои пальцы, проглотил конфету, убрал в карман коробочку и подмигнул мне.

— На 'раз, два, три'?

— Раз!

— Два!

— Три!

Мы стукнули по сцепленным рукам.

— Скреплено!

Элвар стащил с головы корону и повертел ее в руках.

— И что теперь с ней делать?

— Сунь в мешок. Если не оденешь до возвращения в лагерь — будем считать, что я проспорила.

— Конечно, проспорила. Даже не начиная спора.

— Это мы еще посмотрим.

— Думаешь, что я настолько одержим короной, чтобы не обойтись без нее и часа?

— Думаю, что корона настолько одержима тобой.

Съязвив в последний раз, я решительно подняла магоскоп.

— Ладно. Пора настраиваться. Не сбивай меня, ладно?

— Ёлка!

— Да, знаю… Работа превыше всего. Слышала уже…

Тёрн и на этот раз дал мне оставить последнее слово за собой. Все-таки иногда он бывает просто пре-лестью. Хотя и с клыками.

— И с крыльями.

Кажется, я погорячилась насчет последнего слова.

Противник наносит удар.

Все произошло, как и всегда, внезапно. Слишком внезапно. Просто в один прекрасный (ПРЕКРАС-НЫЙ, МАТЬ ВАШУ!?) момент меня всю перекорежило от мучительной боли. Я скорчилась в три по-гибели, выронила магоскоп — и Тёрн едва успел меня подхватить на руки.

— Ёлка, чёрт тебя побери!!! Ёлка, что с тобой!?

Я слышала его голос, но отозваться не могла. Все мышцы будто судорогой свело. И прошло не мень-ше пяти минут, прежде чем я смогла что-то слабо просипеть. К счастью, Тёрн не стоял все это время сложа руки. Он отпихнул в сторону магоскоп, стянул рюкзак, уселся на землю и одной рукой, по-прежнему держа меня в объятиях, принялся искать в мешке флягу с вином. Ну и нашел, конечно.

После второго глотка я смогла говорить и даже отпихнуть фляжку. Мышцы еще время от времени скручивали мелкие судороги, но это я могла терпеть без особых проблем. Первое, чему учатся молодые волшебники с факультета самоубийц — это терпеть боль. С самой незначительной до невероятно силь-ной. Ведь для первого заклинания простейшей пентаграммы необходимо было порезать себе руку. Со-вершенно самостоятельно. А дальше шло от малого к большому.

— Что-то не так. Мне было очень больно.

— Я ничего не чувствовал. Почему?

— Может быть, это тебя не коснулось? Это чистая магия, а вы, элвары, к ней невосприимчивы.

— Что есть, то есть.

Еще бы. Создатели элваров, памятуя о том, что их творения будут иметь дело и с магами, наделили

своих 'подопытных кроликов' потрясающим иммунитетом к магии. Проще говоря, от огненного

шарика, костра этак в три-четыре, который проделал бы неплохую дыру в каменной стене, у Тёрна остался бы только ожог на память. Недолгую память. Вот если бы на нас скалу магией уронили, сплющило бы обоих. А если просто врезать магией по метафизике, то плохо будет только мне.

— А могут тебе врезать по метафизике?

Очень актуальный вопрос.

— Вообще-то да, но для этого надо находиться в пределах видимости.

• Предыдущая
• 94/124
• Следующая