Воронята (ЛП) - Любительский перевод - Страница 19

• Предыдущая
• 19/78
• Следующая

Ступая под черной входной аркой, Гэнси думал, что Ноа хорош в поиске. Он надеялся, что Ноа был прав относительно Ронана.

Церковь окутала Ронана ароматизированным ладаном воздухом, достаточно редкий запах, который тут же всколыхнул дюжину воспоминаний о семейных свадьбах, похоронах и крестинах, каждое лето что-нибудь из этого. Как странно, что сезон должен быть связан с одним глотком спертого воздуха.

— Ронан?

Слово поглотило пустое пространство. Оно отозвалось эхом от невидимого потолка высоко над головой, так что, в итоге, ответил ему только собственный голос

Мягкий свет в рядах кресел делал тени арок заостренными. Темнота и неуверенность сдавили ребра Гэнси так туго, словно в кулак, лишившиеся воздуха легкие напомнили ему еще один далекий летний день, когда он впервые осознал, что в мире есть такая вещь, как магия.

И там был Ронан, растянутый на одной из затененных церковных скамеек, его рука свисала с края, другая была согнута под головой, его тело было немного темнее в этом уже темном мире. Он не двигался.

Гэнси думал:

«Не сегодня. Пожалуйста, не допусти этого сегодня».

Продвинувшись по скамье за Ронаном, он положил руку на плечо парня, как будто просто мог разбудить его, молясь про себя, чтобы это оказалось правдой. Плечо было теплым под его ладонью, и пахло алкоголем.

— Проснись, чувак, — позвал Гэнси.

Слова не прозвучали весело, хотя он старался.

Плечо Ронана переместилось, и он повернулся. На короткий, раскованный миг у Гэнси мелькнула мысль, что он опоздал, и Ронан, в конце концов, умер, и его труп проснулся только потому, что Гэнси им командовал. Но затем голубые глаза Ронана открылись, и момент рассеялся.

Гэнси выдохнул.

— Ты придурок.

Ронан сказал откровенно:

— Я не мог уснуть. — А затем, поняв выражение лица Гэнси, он добавил: — Я обещал тебе, что этого больше не повторится.

Гэнси снова попытался заставить голос звучать мягче, но не выдержал.

— Но ты лжец.

— Мне кажется, — ответил Ронан, — что ты путаешь меня с моим братцем.

Церковь была тиха и свободна вокруг них, теперь, когда глаза Ронана были открыты, она казалась ярче, будто здание находилось в спячке.

— Когда я говорил, что не хочу, чтобы ты напивался в Монмауте, я не имел в виду, что желаю, чтобы ты напивался где-то еще.

Ронан немного нечленораздельно ответил:

— Кастрюля называет чайник черным.

Гэнси произнес с достоинством:

— Я пью. Я не напиваюсь.

Взгляд Ронана опустился к чему-то, что он держал у груди.

— Что это? — Спросил Гэнси.

Рядом с грудью пальцы Ронана держали темный объект. Когда Гэнси дотянулся, чтобы разжать его ладонь, он ощутил что-то теплое и живое, быстрый пульс у кончиков пальцев. Он убрал руку.

— Бог мой, — выдохнул Гэнси, пытаясь осмыслить свои ощущения. — Это что, птица?

Ронан медленно сел, все еще держа свою ношу близко. Другие пары алкоголя достигли Гэнси.

— Ворон. — Была долгая пауза, в течение которой Ронан рассматривал свои руки. — Может, ворона. Но я в этом сомневаюсь. Я… да, серьезно сомневаюсь. Corvus corax[13].

Даже пьяный Ронан знал латинское название обыкновенного ворона.

И это был не просто ворон, Гэнси видел. Это был крошечный птенец-подкидыш, лишенный перьев клюв все еще напоминал улыбку восторженного птенца, крылья еще на дни, ночи и дни далеки от полета. Он не был уверен, что хотел коснуться чего-то, что выглядело таким хрупким.

Ворон был птицей Глендовера. Король-Ворон, как его звали, из длинного ряда королей ассоциировался с птицей. Легенда гласила, что Глендовер мог разговаривать с воронами, и наоборот. Это была только одна из причин, почему Гэнси был здесь, в Генриетте, городе, известном своими воронами. Его кожу закололо.

— Откуда он?

Пальцы Ронана образовали клетку вокруг грудки ворона. Он выглядел нереально в его руках.

— Нашел.

— Люди находят монеты, — ответил Гэнси. — Или ключи от машины. Или клевер с четырьмя листьями.

— И воронов, — добавил Ронан. — Ты просто ревнуешь, потому что… — Тут ему пришлось замолчать, чтобы собрать в кучу его заторможенные от пива мысли. — …ты не нашел ни одного.

Птица только что нагадила между пальцами Ронана прямо на скамью рядом с ним. Держа птенца в одной руке, Ронан использовал церковный бюллетень, чтобы очистить деревянную поверхность. Он предложил грязную бумагу Гэнси. Еженедельные молитвы были измазаны белым пометом.

Гэнси взял бумагу только потому, что не верил, будто Ронан потрудился бы найти, куда бы ее выбросить. С некоторым отвращением он спросил:

— Что если я установлю правило «никаких животных в доме»?

— Черт, чувак, — ответил Ронан с дикой улыбкой. — Ты не можешь просто вот так выгнать Ноа.

Гэнси потребовалась минута, чтобы понять, что Ронан пошутил, и к тому времени было поздно смеяться. В любом случае, он знал, что собирается позволить птице вернуться с ними на Фабрику Монмут, потому что видел, насколько ревностно Ронан держал его. И уже ворон посмотрел на него, раскрывая в надежде клюв.

Гэнси смягчился.

— Ладно, мы собираемся домой. Вставай.

Ронан неустойчиво поднялся на ноги, и ворон сжался в комочек в его руках, только клюв и тело, без шеи. Парень сказал:

— Привыкай к турбулентности, маленький засранец.

— Ты не можешь его так называть.

— Его имя — Чейнсо[14], — ответил Ронан, не поднимая взгляд. И затем: — Ноа. Ты там жуткий, как ад.

Глубоко у затененного входа в церковь тихо стоял Ноа. На секунду всем, что казалось видимым, было его бледное лицо; темная одежда неразличима, и его глаза — непостижимые пропасти. Затем он шагнул в свет и стал взъерошенным и знакомым, как всегда.

— Я думал, ты не пошел, — сказал Гэнси.

Пристальный взгляд Ноа прошел мимо них к алтарю, затем наверх, к темному, невидимому потолку. Он произнес с обычной храбростью:

— В квартире было жутко.

— Ублюдок, — заметил Ронан, но Ноа, казалось, это не заботило.

Гэнси открыл дверь на улицу. Ни следа Адама. Вина за вызов того по ложной тревоге начинала расти. Хотя… он не был абсолютно уверен, что это была ложная тревога. Что-то происходило, даже если он еще не знал, что.

— Где, говоришь, ты нашел эту птицу?

— В моей голове. — Смех Ронана был острым криком шакала.

— Опасное место, — прокомментировал Ноа.

Ронан споткнулся, все его ориентиры размыло алкоголем, и ворон в его руках издал слабый звук, более ударный, чем вокал. Он ответил:

— Не для Чейнсо.

Возвращаясь в холодную весеннюю ночь, Гэнси закинул голову назад. Теперь, когда он знал, что с Ронаном все в порядке, он мог заметить, что Генриетта после наступления темноты была красивым местом, лоскутное одеяло с вышитыми на нем черными ветвями деревьев.

Из всех птиц Ронану подвернулся ворон.

Гэнси не верил в совпадения.

10

Велку не спалось.

Еще когда он был аглионбайским мальчишкой, сон приходил к нему легко — а с чего бы ему трудно было засыпать? Как Жерми и остальные его однокашники, он спал два, четыре или шесть часов в будние дни, поздно ложился и рано вставал, а потом отсыпался на выходных. И когда он засыпал, это был легкий сон, без сновидений. Нет — он знал, что это ложь. Все видят сны, только некоторые про них ничего не помнят.

Теперь, однако, он редко закрыл глаза дольше, чем несколько часов кряду. Он закутался в свои простыни. Он сидел, выпрямившись, разбуженный шепотом. Он задремал на своем кожаном диване, единственный предмет мебели, который не отобрало правительство. Его сон и энергия, казалось, продиктованы чем-то большим и более мощным, чем он сам, отливами и приливами, на подобие неравномерного потока. Попытки, как-то разобраться и систематизировать своё состояние привели к разочарованию: он казался более бодрствующим, при полной луне, и после грозы, но, кроме этого, трудно было что-либо еще предсказать. В своем сознании, он представлял себе, что это был магнитный импульс энергетической линии, которая каким-то образом проникла в его тело, через смерть Жерни.

• Предыдущая
• 19/78
• Следующая