Игра с огнем - Джейн Анна - Страница 56
- Предыдущая
- 56/145
- Следующая
– Почему ты меня так зовешь? – полюбопытствовал парень, спускаясь следом за мной.
– А ты меня почему? Насколько Машина голова помнит, я – Чип, а ты – Дэйл.
– Логично. Эй, стой, подожди меня! Ты должна мне дать руку!
– А ногу не хочешь? – спросила я тут же, но ладонь протянула, радуясь, что Смерчинский не видит моей улыбки.
Мы оказались на улице, трогательно взявшись за руки, и ушли в глубь двора, скрывшись за густой листвой тополей.
На светлом еще небе, западная часть которого была озарена последними лучами заходящего солнца в розовый цвет, виднелась белая, почти прозрачная половинка луны, и мы, не сговариваясь, уставились на нее, и несколько минут смотрели вверх. А потом так же синхронного опустились на лавочку.
– Маша? – осторожно спросил Смерч и подул мне на волосы. – Маш?
– Что, Дэн? – негромко спросила я, понимая, что этот момент надолго сохраню в своей памяти.
– Ты согласна продолжить наше общение? На том уровне, который от нас ожидают? – задал мне вопрос Смерч.
– Ага, – отозвалась я деланно печально, хотя внутри взрывались от радости радуги. – Согласна. А когда ты мне расскажешь про Князеву и Ника? Зачем тебе понадобилось следить за ними, а? И разбивать их пару?
– Я все тебе расскажу. Только чуть позже, – вновь пообещал Дэнни. – Однажды я обязательно тебе все расскажу. Чип, сейчас я – железо.
– Люблю самокритику, – покивала я. – А с чего ты себя так невзлюбил, железо?
– Просто ты сегодня как магнит. Меня к тебе тянет. И пока я этого не сделаю, я не оставлю тебя.
– Этого? Чего – этого? – не поняла я сначала, но он мне все объяснил на языке жестов и прикосновений.
Вместо ответа Дэн положил мне руку на затылок, чуть приподняв голову, и передал мне пару тысяч микробов, а вместе с ними желание переделать эти чудесные минуты в столетия. Просто поцеловал – так знакомо, ласково, ненапористо, с изумительной чувственностью, которая могла бы стать прекрасным подарком любой, наверное, девушке любого возраста. Он не просто касался моих губ, а как будто бы общался со мной через поцелуй на каком-то ранее неведомом мне уровне, настолько близком и понятном, что у меня чуточку немели руки от изумления – почему я раньше не знала этого прекрасного языка? Почему не общалась на нем?
От переизбытка нахлынувших эмоций я схватила его за предплечье и крепко сжала, боясь упасть, потому что происходящее так сильно захватило меня, что все вокруг стало медленно кружиться.
Орла впервые за весь день покормили. Нет, открыли ему доступ к столу с яствами, и тот не стал медлить – набросился, бедный и изголодавшийся, на все блюда и даже чавкать не стеснялся. Монстрик, подумав и почесав перепончатыми лапами с когтями свой насупленный лоб, присоседился к пиршеству.
«Я тебя не отпущу. Я боюсь упасть».
«Не бойся ничего. Ты ведь со мной. И я тебя держу. Ты тоже меня держи. Не дай оказаться внизу, в плену моих воспоминаний».
«И ты ничего не бойся. Я рядом».
Когда мы оба, довольные, улыбающиеся, не совсем понимающие, что происходит, отстранились друг от друга, наступили зябкие сумерки, а золотистый теперь уже месяц оказался точно над нашими головами. Мы сидели на заборе, касаясь друг друга лбами, и просто молчали. Звезд на небе было мало – они все были в наших глазах. А разговаривать не хотелось, окутавшая двор тишина казалась волшебной. Тронь ее – и она рассыплется, и ее магия вместе с ней. Да и все было понятно без слов.
Я смотрела на Дэна и безмятежно улыбалась, не забывая проводить рукой по его волосам.
– Ты мне очень нравишься, – шепнул мне Смерч, не отстраняясь, – давай попробуем все серьезно?
– Давай, – прошептала и я.
– Мне иногда кажется – ты взрослеешь.
– Иногда мне это тоже кажется.
– Мне это нравится. – Он сжал мою ладонь в своей.
– И мне тоже. Мне нравится понемногу меняться. Это здорово, – тихонько призналась я.
– В нас биологически заложена потребность к изменениям. – Дэнни так и не повышал голос, и мне безумно нравилось слышать его шепот. – Это одна из главных потребностей, наряду с потребностью в пище или воде. Если человек живет однообразно, он начинает болеть или хандрить. Ты знала?
– Не-а. Я много чего не знаю, – виновато улыбнулась я.
– Я тоже.
– Нет, ты знаешь много. Очень.
– Хочешь, я научу тебя тому, что знаю? – спросил он внезапно.
– Китайскому языку? – Я заулыбалась. – Смерч, скажи мне что-нибудь по-китайски, а? Скажи? Пожа-а-а-лста!
Минут двадцать я смеялась над тем, что и как произносил Денис, пыталась угадать, что именно он говорит, а он подсказывал мне жестами, что имеет в виду. А потом и я попробовала повторять за ним замысловатые фразы на китайском языке с глухими и шипящими звуками, и тогда уже ржал он. Он говорил: «Скажи это слово» или «Скажи эту фразу», и я старалась выговорить ее по слогам и с верной интонацией. Слыша то, что я так усердно произношу, Смерч радостно смеялся. Я в шутку обижалась и дулась, а Дэн смешил меня, и даже показал на небе, на котором слабо, но все же светились звезды, какое-то простенькое созвездие. Он рассказал мне, что потолок в его комнате – одна сплошная звездная карта неба, и я тут же захотела ее увидеть и напросилась в гости. А потом, как бы мне ни хотелось продлить эти минуты надолго, ему пришлось уезжать. Мне стало так обидно, что Смерчик покидает меня, но ничего поделать я не могла – ему позвонил отец и потребовал, чтоб Дэн явился домой.
Сытому орлу тоже не хотелось расставаться с новым другом, и он чувствовал себя провожающим, тем самым, что остается в одиночестве на перроне и машет вслед отъезжающему поезду, в котором находится, несомненно, кто-то важный и отдаляющийся.
– До понедельника? – со своей беспечной улыбкой сказал Дэнв.
– До понедельника.
– Я провожу тебя до квартиры.
– Не надо, я сама дойду. Езжай.
– Ты не только сегодня красивая, – негромко сказал он на прощание, когда уже оказался около дожидающегося его джипа.
– Что ты имеешь в виду? – старясь скрыть грусть, спросила я.
«Не уходи, а?» – жалобно накорябали головастики.
– Ты всегда такая. А я только об этом вспомнил. Или только понял. Когда встал на руки, чтобы увидеть второй лик.
Я удивленно на него поглядела.
– Пока, Чип, обещаю, что приснюсь, – с этими словами Смерчинский сел в автомобиль, больше не оглядываясь, и через минуту тот скрылся в наступающих сумерках. Монстрик прилип к заднему стеклу и таращился на орла. Рядом с ним виднелся еще чей-то дымчатый ирреальный силуэт, принадлежащий довольной леди в шляпке.
А я все стояла и смотрела на дорогу, и не могла заставить себя сдвинуться с места и отправиться домой, словно понимала, что как только я покину улицу, все очарование вечера, собранное нашими совместными усилиями, унесется в прошлое. А пока я стою здесь, это очарование находится здесь, со мной – в настоящем.
Домой меня позвала мама. Как в детстве – с балкона. Пришлось подниматься в квартиру.
Орел летал над этим местом до самого утра наперегонки с ветром.
Ночью, лежа в своей уютной постели, когда я долго не могла заснуть, обняв подаренного мне Дэном тигренка, я поняла как-то случайно, что люди не могут жить друг без друга. Без взаимного тепла, улыбок, объятий. Одиночество любят те, кто никогда не любил взаимно и не был счастлив в этой любви – хотя бы пару минут, пару самых коротких мгновений. Чувства – это в первую очередь поддержка. И сейчас эту поддержку в самых красивых и тонких ее проявлениях дает мне именно мальчик-ветер. И пусть даже самый великий скептик планеты, не важно, умудренная опытом женщина или знающий все на свете мужчина, скажет мне, что я – всего-навсего глупая девчонка, мечтающая о какой-то там нелепо-романтической любви и верящая россказням глупцов о том, что взаимные чувства существуют, я только весело засмеюсь. И пожалею этого человека, если он начнет утверждать, что в нашей жизни нет принцев, и романтики, и взаимности, и прочей глупой чепухи. Принцы есть – королевские регалии еще никто не отменял. А еще есть такие необыкновенные люди, которым мы смело прощаем недостатки и которым просто симпатизируем. Которых любим. Для нас они становятся не принцами – настоящими императорами. А мы для них – императрицами. Потому что только взаимность порождает чудо, имя которому чувства.
- Предыдущая
- 56/145
- Следующая
