Остров везения - Поллок Марта - Страница 2
- Предыдущая
- 2/31
- Следующая
Подобно утреннему туману, поднимающемуся с поверхности озера, проклятый туман в голове привел к тому, что в последнее время в городе у нее дня не проходило без слез.
Этот же туман вынудил ее, бросив все, бежать из Стокгольма в родные края, знакомые с детства.
Господи! В соленом океане слез, что она пролила за прошедшие несколько месяцев, свободно поместился бы остров Борнхольм, а не только родной островок. За дни, проведенные здесь, Маргрит уже успела оплакать и отсутствие телефона, и обилие комаров, и тусклое зеркало в тесной комнатке крохотного домика, и то, что ее единственные оставшиеся в этих краях родственники сильно постарели.
Правда, разок-другой ей все же случилось и посмеяться. Хотя совсем недавно такие поводы вряд ли вызвали бы у нее веселье.
Как же она устала! Но ведь именно поэтому она и здесь. Двух недель, пожалуй, хватит, чтобы привести нервы в порядок. С великой тщательностью Маргрит составила подробное расписание. В первую неделю нужно освободить организм от глупых слез. И только после этого можно начинать ставить одну за другой задачи и браться за их выполнение так же энергично, как она обычно это делала.
Если уж ей удавалось справляться со срывами графиков, с клиентами, чья кредитоспособность значительно превышала их познания в искусстве, не говоря уже о рецензентах, которые одним неудачным эпитетом способны перечеркнуть годы труда, то неужели она не совладает с куда более простой проблемой – собственным психическим переутомлением?
Маргрит безмятежно разлеглась на старом выцветшем надувном матрасе, который покачивался на волнах озера, и рассмеялась, представив, какую физиономию скорчил бы Александр, если бы увидел это допотопное резиновое чудо, пахнущее тальком. Возможно, она и выйдет замуж за Александра Болиндмана, но все-таки этот образцовый экземпляр мужчины хорош далеко не на все случаи жизни.
Он горожанин до мозга костей, и не просто горожанин, а сибарит, избалованный цивилизацией.
В таком месте, как Зюдерхольм, он чувствовал бы себя не в своей тарелке. Здесь не с кем соперничать, не на кого равняться. Нет ни клубов, ни торжественных мероприятий, журналисты не выпытывают детали выставочных планов и не стараются вызнать, а не случится ли на вернисаже какого-нибудь скандала… Да, по нюху на скандалы и сплетни в среде артистов и художников Александру нет равных, и на островке он просто умер бы от скуки, все ему здесь показалось бы слишком пресным и провинциальным. Да и как он проживет без магазина «Струме» – отрады всех модников Стокгольма, без богатого выбора изделий от Армани и Босса?
Правда, справедливости ради следует признать, что первые несколько месяцев самостоятельной жизни в городе и она чувствовала себя ничуть не лучше. Тогда Маргрит только что окончила университет и, размахивая дипломом менеджера в области изобразительного искусства, принялась покорять Стокгольм с наивным, но неистощимым оптимизмом, благодаря внушенной дома уверенности в том, что она самая талантливая в семье. Еще бы, менеджер, организующий выставки! Ее отец был простым плотником и даже не слышал о Веласкесе или Матиссе!
Здесь, на этом лесном озере, в чудесной воде, настоянной на травах, Маргрит была самой опытной лягушкой. Но тогда, в шумном Стокгольме, представляла собой лишь глупого головастика: чуть зазеваешься – и тебя проглотит любой городской карась. Сколько наивных девчушек так и сгинуло в водовороте столичной жизни!
Соскользнув с матраса, Маргрит ногой коснулась дна, подняв облачко черного ила, и поспешно выскочила на пологий берег, отжимая волосы, пахнущие озерной свежестью. Домой возврата нет, утверждают старые люди и добавляют, что прогулки в прошлое – это удел неудачников и фантазеров. Ну а она все же вернулась и вполне довольна! Чем прошлые времена хуже настоящего или будущего? Когда-то дедушка в шутку говорил, что если Маргрит не возьмется за ум и не станет хорошо учиться, то кончит дни в деревенской глуши, плетя на продажу корзины из ивовых прутьев.
Хорошо, буду плести корзины, доить коров и научусь смолить лодки, как истинная уроженка Зюдерхольма! – решила молодая женщина. Стану носить полотняный фартук, расшитый зелеными и красными петухами и рыбами, привыкну к деревянным башмакам и к отсутствию компьютера, подумаешь! Научусь даже варить гороховый суп.
Солнце поднялось над верхушками сосен, вызолотило озерную воду и моментально высушило росу. Маргрит взяла из корзинки, принесенной с собой, краснобокое яблоко, с удовольствием вгрызлась в него и окинула взглядом землю, где поколения Вестбергов жили уже несколько столетий, со времен короля Карла XII. По легенде, земля здесь была когда-то дарована солдатам, отслужившим свой срок.
Устав от войн, соскучившись по мирным ремеслам, новоявленные островитяне отличались отменным трудолюбием. Здесь прошло ее детство. Кто бы теперь узнал в ней длинноногую рыжеволосую девчонку с огромными, как чайные блюдца, голубыми глазами, любившую ловить кузнечиков?
Она росла в деревеньке Зюдерхольм на одноименном острове, куда приезжали на праздники и на пикники целые армии двоюродных братьев и сестер с родителями, с дедушками, бабушками, тетями, дядями. Зюдерхольм служил всем им неофициальным местом сбора.
Как, впрочем, и для половины жителей острова. Мальчишки устраивали шумные игры и шуточные потасовки, молодые люди крутили свои многочисленные романы под любопытными, хотя и тщательно скрываемыми взглядами Маргрит и ее кузин.
Да, было что вспомнить, глупостей они тогда наделали немало. Сколько раз бегали за дальний выгон, через березовую рощу и сосновый бор, чтобы подсмотреть, как двоюродные братья и их друзья купаются со своими подружками. И не всегда в купальниках! Щеки горели от стыда, но сил противостоять соблазну узнать чужую тайну не было совершенно. Маргрит улыбнулась своим мыслям. Она тогда по уши влюбилась в Густава Бервальда. Лет на восемь – десять старше, он казался ей, совсем еще девчонке, взрослым парнем.
Забавно, что она только теперь об этом вспомнила. За шесть лет столько всего позабылось, ведь она приезжала сюда только на похороны – сначала отца, затем деда. После смерти отца провела на острове три дня, в следующий раз лишь неполные сутки.
Неудивительно, что она в городе забыла вкус воды в лесном озере, аромат цветущего шиповника, зверобоя, мяты, ощущение вязкости черного озерного ила между пальцами ног жарким летом. А что узнала? Мир утраченных надежд, в котором тебя сопровождают сочувственные взгляды. Как это бесит, выводит из себя, выбивает почву из-под ног! Маргрит перестала спать, рассорилась со всеми друзьями, потеряла всех знакомых. Руки тряслись при одной мысли, что она неудачница, что жизнь ее кончена.
Прежде чем попасть на прием к психоаналитику, Маргрит чуть ли не приходилось вынимать свои водительские права, чтобы узнать, как ее зовут.
Покой и сон. Побольше покоя и никаких переживаний – таков был совет специалиста.
Но как этого добиться? Как избавиться от напряжения, зная, что все равно скоро предстоит принимать решения, которых никто за нее принять не сможет?
Прошло несколько дней.
По утрам, слегка одурев от долгого и спокойного сна, Маргрит полюбила удить рыбу, не очень заботясь о количестве улова, жарила ее на древней плите, древесным углем для которой ее снабдил дядя Мартин. В обед иногда приезжали с коротким визитом родственники.
Молодая женщина слушала их незатейливые сплетни, старые, как деревенская церковь, в которую они торопились. Скорее это и не сплетни были, а некая форма островных новостей, чередующихся с прогнозами, предположениями, слухами…
– Имей в виду, милая, мы всегда тебе рады, если захочешь пожить в нашем доме. Я сказала Мартину, что этот сарай даже для свиней не годится, не то что для молодой женщины. И все так заросло, будто мы тут лет сто не бывали! – воскликнула в очередной раз тетка. – Господи, дорогая, как ты похудела! Можно подумать, на тебе пахали твои работодатели.
И, вздохнув, тетя Биргитта положила на тарелку племянницы еще один кусок аппетитного пирога.
- Предыдущая
- 2/31
- Следующая
