Краткая Воровская ЭНциклопедия - Майер Вячеслав Андреевич - Страница 31

Почти весь город Барнаул провожал караван до первой станции под названием Гоньба. Зрелище красивое — двадцать экипажей несутся с гиком, гарканьем, с визгом и грохотом. При расставании слезы, сетования и тоска. Караванный (начальник) едет в крытом тарантасе: у козел горит фонарь, на них сидит солдат и ругает ямщика. Кибитка у начальника на деревянных рессорах, у помощника их нет, а солдаты часто едут и без покрышки. Сзади солдатских кибиток едут простые ящики с одним ямщиком, потом фура с амуницией и ружьями и, наконец, в конце процессии унтер-офицер.

За день до отъезда каравана выезжает загонщик (иначе его называли передовым), для того, чтобы уведомить мужиков по трассе и заготовить лошадей. Загонщика поят водкой в каждой деревне — он почти не говорит, «без языка», его появления достаточно, чтобы возбудить всеобщую радость — появилась работа. В караванах было принято как можно чаще сменять загонщиков, чтобы они не умирали от пьянства, а им отказываться от выпивки было нельзя. Если начальник — веселый человек, поезд летит день и ночь во весь опор и дня через два или три караван приходит в Каинск (нынешний Куйбышев в Новосибирской области). Гостинец нет — останавливаются на вольных квартирах. Солдаты в деревнях и маленьких городках «разводятся» на постой по обывательским домам и жители их не особенно любили из-за того, что они часто похищали живую птицу.

В Каинске и на других станциях проводили генеральную починку экипажей. Бывало ночью вдоль каравана проносится протяжное «Сто-о-ой!», — оказывается, что сломалась ось, распустилась оглобля или переломался шкворень. Бегут в деревню за помощью. Иногда на станции, просматривая поезд, офицер докладывает караванному, что один ящик золота исчез неизвестно куда. Посылают верховых разведать об этом. Ящик находят на боку, лошадей и ямщика нет, он испугался и ускакал в свою деревню. Пятьдесят пудов золота (850 кг) лежали два часа никем не охраняемые в голой степи. Каинск-Ишим-Шадринск-Ека-теринбург-Пермь-Казань — караван везде чинит свои экипажи, дорога же дальняя и тяжелая, около 4-х тысяч верст. От Перми до Нижнего Новгорода караван едет двумя отдельными частями: караванный с половиной экипажа и тремя днями позже помощник с остальной частью. На этом участке было трудно достать лошадей и поэтому караван делили на две половины.

Ямщицкие или почтовые тройки запрягали в тарантасы на длинном ходу. Рессорные повозки при «страшно быстрой сибирское езде» не применяли, их заменяли дрожинами, которые связывали передние колеса с задними. Легкий кузов тарантаса качался, как в люльке (ехали без сидения, полулежа, на собственных подушках). Более 25 пудов золота на одну тройку не полагалось, так как кроме ямщика при каждой повозке находилось два солдата (вооруженных конвоира). Золото перевозилось либо в виде слитков, либо песка, смотря по тому, для какой цели оно предназначалось. Золото вкладывалось в небольшие деревянные ящиков вроде тех, в которых перевозили ружейные патроны — оковывались железными обручами наглухо; эти ящики в свою очередь вкладывались в ящики еще большие, тоже обитые вдоль и поперек железом. В таком виде ящик с золотом, весом в 25 пудов (425 кг) устанавливается на дрожины тарантаса, к которому опять-таки приковывается «навечно». Всегда при комплектации каравана была «драка» чиновников — много было желающих поехать в Россию, а также хорошо платили — подъемные, суточные, наградные и прочие деньги. В среднем караван в пути был около трех месяцев — это зависело от дальности, погодных и дорожных условий. Поглазеть на караван с золотом, «которым живет Россия и которое дает ей Сибирь», собиралась уйма народа на всем пути следования. Естественно, местное начальство встречало и привечало начальника каравана, перепроваживало его в присутственные места. Дневок не полагалось, только легкие передышки.

Золотые и серебряные караваны шествовали из Сибири вплоть до 1894 года. О караванах в прессе писали свободно и люди знали, к примеру, о том, что 18 января в Петербург из Иркутска прибыл караван с 256 пудами золота. Все золото было размещено в 10-ти слитках. Из Иркутска караван вышел 9 декабря 1889 года, состоял из десяти повозок, были пассажиры. Охраняла караван команда казаков в составе трех человек, начальником был полковник генерального штаба С.П. Некрасов, помощником — тоже полковник генерального штаба В.П. Карнеев. Золото и серебро с сибирских и амурских приисков помещалось на Монетном дворе в западных складах.

Как видите, караваны шли, точнее летели, по сибирским трактам весело с попутчиками, о них все знали, не было скрытости. Многие так и писали, как например, известный литератор середины прошлого века И.А. Кущевский, о том, что он прибыл в северную столицу с попутным караваном золота.

Были ли налеты грабителей на сибирские караваны? Нет, на сибирские не было, а вот один местный, Ниманской компании, был ограблен в ночь с 9-го на 10-е июня 1892 года в двадцати верстах от устья реки Умальты. Караван вели два конюха, два казака «при трех патронах на каждого». Шлихтовое золото помещалось в кожаных переметных сумах по три пуда на каждую вьючную лошадь. Бандиты, ранив Бурсова — начальника каравана четырьмя пулями в ногу, похитили 16 пудов 35 фунтов золота.

Поймали грабителей так. По всему Амурскому краю разместили указание, обещав за поимку 30 000 рублей. В это дело включился следователь 3-го отдела Благовещенска (при всех описаниях его фамилия не упоминалась.) Он был разбитным парнем и начал с того, что подрядился плотником в деревню Вяхирева, что на Зее-реке, двенадцати дворов. Там прославился драками, «пьянством с местными жителями» и так расположил к себе сельчан, что однажды один старик попросил его пособить сбыть золотишко, прихваченное его сыновьями… у спиртоносов. «Подставной пьяница» даже узнал, где оно закопано. Вскоре в Благовещенск забрали старика и с ним еще четырнадцать человек…

Наказали так. В августе 1894 года состоялся в Благовещенске суд. Признали виновными в грабеже каравана шесть человек, в укрывательстве золота семерых, а 23 человека оправдали. Грабителей приговорили к каторге от бессрочной до двенадцати лет, укрывателей в арестантские отделения на срок от трех лет до одного года. Таков исход одного караванного ограбления, единственного в истории Дальнего Востока.

В нынешнем столетии, если не считать похищения российского золота в период Гражданской войны чешским генералом Гайдой, ограблений поездов, самолетов не встречалось. Советы, отрицая золото в теории, наладили на практике хорошее хранение «презренного металла». Это не описано, но обывательского шума было много в Восточной Сибири и он был связан с хищением алмазов, необработанных, неограненных. Алмазы вывозили из Мирного, что на Вилюе, самолетами в Иркутск. Тогда еще не было разработано тщательной методики извлечения алмазов из кимберлита, их обнаруживали рентгеном. Многие при этом погрели руки и хищением алмазов. Вывозили долго таким макаром: всем сибирякам и северянам известно, что проказница вечная мерзлота выкидывает все, что стараются в нее внедрить — поднимает опоры мостов, корежит фундаменты зданий, опрокидывает памятники и выбрасывает захороненные гробы. Все являет поверхности. Даже Святого Василия Мангазейского, погребенного на берегу Турухана, мерзлота «являла» много раз, пока не нашли места в соответствии с его доброделанием. Власти Мирного обратили внимание на то, что уж очень многие люди желают похоронить себя, своих умерших и друзей не на якутской земле, а на материке. При этом платят большие деньги за авиадоставку покойников на родину. Для грузин это в норме, всем понятно, что они очень любят своих мертвецов, запрещая даже их анатомировать. Кстати, такой привилегией солидарно пользуются только паталогоанатомы, не разрешая тревожить друг друга из-за корпоративности. Но к чему москвичу или одесситу с трупом возиться — земляно у людей все же одна. Не вывозят же американские иудеи с якутского еврейского кладбища своих родственников куда-нибудь в Арканзас. Здесь что-то не то, сообразили в органах и установили надзор за вывозом родственников. Совсем уж их удивило, что одна молодая пара своего умершего грудничка повезли в дорогом гробу на родину, кажется, в Уфу. Тайно гробик вскрыли и… в зашитом животике полеживал мешочек с алмазами. На что только люди, даже не профессиональные воры, идут, одурманенные блеском золота и сверканием бриллиантов.