Эдудант и Францимор - Полачек Карел - Страница 6

• Предыдущая
• 6/25
• Следующая

— Воднянский, Воднянский… Как будто знакомая фамилия…

— Нет ли у вас родственника в Воднянах? — спросил Францимор старичка. — Дело в том, что я знаю там пана одного, по фамилии Вассерфогль… Небольшого росточка… в пенсне… — прибавил Эдудант.

— Ну ещё бы! — радостно воскликнул зелёный старичок. — Мне ли не знать Вассерфогля из Воднян? Оскара Вассерфогля! Это мой дядюшка! Мамаша моей двоюродной сестры — его свояченица. Весьма достойный пан. Он был много лет в Воднянах председателем религиозной общины. Но потом отказался: очень, мол, нужно! Как он теперь поживает?

— Да так себе, — ответил Эдудант. — У него все по-старому…

— Что поделаешь… — кивнул водяной. — Но… но… господа… раз уж мы встретились, не угодно ли вам навестить меня в моём обиталище на дне этого пруда? Я показал бы вам человеческие души, которые хранятся у меня в горшочках. Отличная коллекция…

Братья вежливо отказались.

Зелёный старичок почесал в затылке и покосился на школьников, которые, столпившись вокруг них троих, слушали этот разговор.

Потом откашлялся, точно хотел высказать какую-то просьбу, но не решался.

— Достопочтенные господа, — наконец начал он, — позвольте мне утащить под воду кого-нибудь из мальчиков или девочек! Мне бы очень хотелось пополнить свою коллекцию человеческих душ…

— Об этом и не заикайтесь! — воскликнул Эдудант.

— Ну хоть вон того, самого маленького… — стал выпрашивать водяной. — Ведь сущий пустяк… у вас не убудет. Вы поглядите, какой заморыш! Все равно на экзаменах провалится. Право, для вас никакого значения, а у меня в коллекции — одной душонкой больше.

Он шагнул вперёд и уже хотел схватить мальчишку за ногу, чтоб утащить на дно. Но Эдудант преградил ему дорогу.

— Только троньте! — сказал он с угрозой в голосе. — Я тогда весь ваш пруд выпью, и вы останетесь на мели!

Водяной испугался. Отчаянно взвыв, он бултыхнулся стремглав в воду — и был таков.

На другой день генерал Сельдерини из Нямнямии вернулся со своей шайкой из разбойничьего набега. Разбойники сияли: набег удался на славу. Было награблено великое множество золота, драгоценных камней, мехов, пряностей — перца, гвоздики, аниса, шафрана, а также фиников, лакрицы, кокосовых орехов, ананасов и разных, наливок и настоек. Они обобрали купцов до нитки, прежде всего захватив у них трещотки, волчки, мячи, «тёщины языки», шоколад, переводные картинки и коллекции иностранных марок. Ничего им не оставили: ни мыла, ни жжёного сахара, ни пряников, ни конфет, ни открыток, ни игральных карт, ни книжек с картинками. Сняли с них бурнусы, камзолы и рубашки, стащили с ног сапоги и оставили им одни только шляпы, чтоб в городе купцам совсем голыми не показываться.

Понятное дело, разбойники страшно обрадовались такой удаче, и вся шайка три дня и три ночи пировала в честь своей великой победы.

На четвёртый день атаман Сельдерини велел позвать к нему Эдуданта с Францимором и, когда братья явились, промолвил:

— Друзья мои верные! Близится день великого состязания, именуемого «Матч в память Соловья-разбойника». Мы ежегодно встречаемся на футбольном поле с шайкой великого атамана Отмыкасия Убейзарежского в борьбе за первенство нашего края. Нынче нам туго придётся: играть будем на стадионе противника в Индржиховом Поржичи. Откровенно говоря, исход нынешнего матча внушает мне серьёзные опасения. У наших соперников явное преимущество: нашей команде придётся выступать в ослабленном составе. Мы потеряли двух замечательных игроков: нашего доблестного соратника Казимора, по прозвищу Бедя, у которого опять вывих колена, и вратаря Кренделя Загогулистого, многократного участника международных встреч, сейчас отбывающего срок за кражу. Гром и молния! Неужели мне суждено быть свидетелем того, как наша команда будет побеждена с разгромным счётом?

Он так разгневался, что даже побагровел.

Братья стали его уговаривать как могли, утверждая, что этого, конечно, не случится, так как его команда в отличной форме.

Предводитель разбойников успокоился, потом спросил братьев, не согласятся ли они заменить выбывших игроков. Переглянувшись, они заявили, что готовы выступить в этом выдающемся матче как запасные игроки команды генерала Сельдерини из Нямнямии.

Генерал Сельдерини страшно обрадовался и при казал усиленно их тренировать. Под строгим надзором клубного тренера они бегали, прыгали, плавали и занимались боксом, что было особенно трудно для Эдуданта, который, как мы помним, был очень толст. Но как он ни роптал, всё было напрасно: ему и на тренировках не давали поблажки, да ещё и есть не позволяли вдоволь, чтоб он похудел. Зато прекрасно себя чувствовал Францимор, лёгкий как пёрышко и быстрый как ветер.

И вот настал день этого выдающегося матча, с нетерпением ожидавшийся болельщиками всего края. Толпы зрителей стекались со всех сторон в Индржихово Поржичи, где был большой стадион. Особое значение этой встрече придавало то обстоятельство, что на ней обещал присутствовать сам король гномов Шепеляй Благочестивый. Все места были давно распроданы, стадион набит битком. Наконец в королевской ложе появился Шепеляй Благочестивый со своей блестящей свитой, генералами и министрами, королевой и придворными дамами. Даже водяной — пан Гуго Воднянский — не устоял против искушения побывать на столь замечательном матче. Он оставил свой пруд со всем оборудованием на волю божью и отправился в Индржихово Поржичи. Там он купил билет во второй сектор и пристроился у самых ворот команды генерала Отмыкасия, полагая, что большая часть мячей будет забита именно в них.

Сторонники убейзарежцев разразились диким хохотом, увидев, что в команде клуба Сельдерини место правого полусреднего занял Эдудант, а в ворота встал Францимор. Болельщики убейзарежцев издевались над нашим тучным, неповоротливым Эдудантом, удивляясь, как можно включать в команду таких игроков. Тощий Францимор тоже стал мишенью насмешек. В лагере убейзарежцев настроение поднялось, болельщики решили, что над командой гостей будет одержана убедительная победа и кубок перейдёт в руки хозяев поля.

Водяной пан Гуго Воднянский очутился в окружении убейзарежских болельщиков и был вынужден выслушивать все шуточки, сыпавшиеся на головы Эдуданта и Францимора. Это его настолько разозлило, что он вступил с соседями в перепалку. Те не остались в долгу, и дело чуть не дошло до драки. Но тут в спор вмешался полицейский, пригрозив водяному, что удалит его с трибуны.

— Просто удивительно, — негодовал пан Воднянский, — вы делаете мне замечания и даже на меня покрикиваете, хотя я честно заплатил за вход и никого не трогаю.

Полицейский ответил, что не желает слышать никаких объяснений и оправданий.

— Да разве я затеваю объяснения? — возразил водяной. — Я не вступаю ни в какие объяснения, а сижу себе молча и думаю про себя! Вот они — да, — показал он на окружающих. — Вы послушайте, что они говорят. А меня оставьте в покое: я официально зарегистрированный водяной и налоги плачу исправно.

Полицейский уже собрался арестовать водяного за его дерзкие речи, но тут зазвучал гимн. Устроители состязания приветствовали короля гномов. Полицейский стал навытяжку, приложил руку к шлему. И сразу вслед за гимном раздался свисток судьи. Начался матч. Школьники, окружавшие товарищей своих Эдуданта и Францимора, с криком разбежались в разные стороны и уселись прямо за белыми линиями, откуда лучше видно.

Сперва и вправду можно было подумать, что руководство команды генерала Сельдерини сделало большую ошибку, выпустив на поле Эдуданта. Этот игрок не мог выдержать предложенного противником темпа, задыхался от бега, не боролся за мяч. Казалось, он так и останется в роли статиста. Зато Францимор сразу отличился. Поначалу команда генерала Сельдерини вынуждена была уйти в глухую оборону, и первые пятнадцать минут убейзарежцы непрерывно бомбардировали ворота Францимора. Но он самоотверженно охранял это святое святых каждой команды. Гибкий как змея, он то растягивался, точно резиновый, то снова свёртывался в клубок. Как убейзарежцы ни обстреливали его ворота, мяч ни разу не затрепетал в сетке. Обороняясь, сельдериновцы не раз нарушали правила игры, и судья трижды назначал одиннадцатиметровый. Францимор не пропустил ни одного штрафного. Он сплёл из своего длинного и тонкого тела настоящую сеть и целиком закрыл ею ворота. Хозяева поля протестовали, но что поделаешь, если в футбольных правилах об этом ничего не сказано, и вратарь волен распоряжаться своим телом как ему вздумается.

• Предыдущая
• 6/25
• Следующая