Игра престолов. Битва королей - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 53
- Предыдущая
- 53/401
- Следующая
– Ты знаешь, как я отношусь к таким вещам, Санса. Похоже, мне придется устроить королю Роберту развлечение и изобразить, что оно делается ради меня. Но это не значит, что я должен разрешить своим дочерям смотреть на подобные глупости.
– Ну, пожалуйста, – попросила Санса. – Я бы хотела посмотреть.
Заговорила септа Мордейн:
– Принцесса Мирцелла будет там, милорд, а она младше леди Сансы. Все дамы двора будут присутствовать на таком великом событии. К тому же турнир дается в вашу честь, и будет странно, если ваша семья останется дома.
Отец отвечал с болью в голосе:
– Должно быть, так. Ну хорошо, я устрою место для тебя, Санса. – Он посмотрел на Арью. – Для вас обеих.
– Мне не нужен этот глупый турнир, – скривила лицо Арья. Она знала, что там будет Джоффри, – принца она ненавидела.
Санса подняла голову:
– Нас ждет великолепное зрелище, а на тебя там никто и не посмотрит.
На лице отца вспыхнул гнев.
– Довольно, Санса! Хватит, иначе я передумаю! Я смертельно устал от вашей бесконечной войны. Вы сестры и должны вести себя соответствующим образом, понятно?
Санса закусила губу и кивнула. Арья угрюмо уставилась в тарелку. Она ощутила, как слезы прихлынули к глазам. И с гневом прогнала их, решив не плакать.
Слышен был лишь стук ножей и вилок.
– Прошу извинить меня, – объявил отец всем присутствующим. – Сегодня мне что-то не хочется есть. – И он вышел из зала.
Когда дверь за ним закрылась, Санса обменялась взволнованным шепотом с Джейни Пуль. В дальней части стола Джори рассмеялся шутке, и Халлен завел речь о лошадях:
– Твой-то он боевой, вот он и не лучший для турнира. Не то он, ох, совсем не то.
Мужчины уже слышали все это; Десмонд, Джекс и сын Халлена Харвин потребовали, чтобы он замолчал, а Портер попросил вина.
С Арьей никто не разговаривал. Ее это не волновало. Если бы ей позволили, она предпочла бы есть в своей опочивальне. Иногда так и случалось, когда отец обедал с королем, или каким-нибудь лордом, или с послами, откуда-нибудь вдруг явившимися. В основном они ели в его солярии – отец, она и Санса. Тогда Арья больше всего тосковала о своих братьях. Ей хотелось бы поддразнить Брана, поиграть с маленьким Риконом и увидеть улыбку Робба. Ей хотелось, чтобы Джон взлохматил ее волосы, назвал сестричкой, хотелось услышать его голос, заканчивающий вместе с ней фразы. Но все они были далеко, и рядом никого, кроме Сансы, сестры, даже не желавшей разговаривать с ней, если этого не требовал отец.
У себя в Винтерфелле они ели в большом зале едва ли не через день. Отец говаривал, что тот лорд, который хочет удержать у себя людей, должен обедать вместе с ними.
– Надо знать людей, которые следуют за тобой. – Она слыхала, как он говорил эти слова Роббу. – И пусть они знают тебя. Нельзя требовать, чтобы люди отдавали свою жизнь ради незнакомца.
В Винтерфелле отец всегда держал лишний стул за своим столом, и каждый день компанию его разделял кто-то из людей. Один вечер это мог быть Вейон Пуль, и разговор шел о медяках, хлебных запасах и слугах; на следующий день его сменял, скажем, Миккен, и отец выслушивал его рассказ о броне и мечах, и о том, каким горячим должен быть металл, и как лучше закаливать сталь. На третий день за столом оказывался Халлен с бесконечными разговорами о лошадях, а потом септон Хейли из библиотеки, а потом Джори, а потом сир Родрик… или даже старая Нэн со своими россказнями.
Арья ничего не любила больше, чем сидеть за столом отца, слушать их разговоры. Ей нравились и рассказы людей, сидящих на скамьях: крепких как кожа свободных всадников, учтивых рыцарей, отважных молодых сквайров, седых старых воителей. Она любила швырять в них снежками и таскала им пироги с кухни. Жены их давали Арье ячменные лепешки, она придумывала имена для их младенцев и играла в «чудовище и деву», «спрячь сокровища» и «короля замка» с их старшими детьми. Толстый Том звал ее Арьей Что-Под-Ногами, потому что она всегда оказывалась именно там. Но это было приятнее, чем слышать «Арья-лошадка».
Только все это осталось в Винтерфелле, в мире, вдруг ставшем далеким. Теперь все переменилось. Сегодня они ели со своими людьми впервые с того времени, как прибыли в Королевскую Гавань. Арья ненавидела этот город. И голоса их сделались ей ненавистны, и смех, и рассказы. Люди эти были ее друзьями, она чувствовала себя среди них в безопасности, но теперь вдруг поняла, как они лгут. Это они позволили королеве убить Леди, что само по себе было ужасно. А потом Пес нашел Мику. Джейни Пуль рассказала Арье, что его изрубили в куски и получил мясник сына в мешке; поначалу бедолага решил, что они убили свинью. И никто не возвысил голос, не извлек клинок. Все смолчали… и Харвин, который всегда вел такие смелые речи, и Элин, который намеревался стать рыцарем, и Джори, капитан стражи. И даже отец.
– Он был моим другом, – шептала Арья в тарелку негромко, так, чтобы ее не услышали. Нетронутые ребра уже подернулись тонкой пленкой застывшего сала. Арья поглядела на них и почувствовала себя больной. Она отодвинулась от стола.
– И куда же вы собираетесь направиться, молодая леди? – осведомилась септа Мордейн.
– Я не голодна. – Арья с трудом вспомнила подобающие случаю любезные фразы. – Пожалуйста, разрешите мне выйти из-за стола, – проговорила она напряженным голосом.
– Не разрешаю, – сказала септа. – Ты едва прикоснулась к пище. Сядь и очисти тарелку.
– Очисти ее сама! – Прежде чем ее успели остановить, Арья бросилась к двери. Люди захохотали, септа Мордейн что-то закричала вслед, голос ее поднимался все выше и выше. Толстый Том находился на своем посту, охраняя дверь в башню Десницы. Он заморгал, увидев бегущую Арью и услыхав крики септы.
– Постой, маленькая, задержись, – проговорил он, протянув руку, но Арья скользнула между его ног и бросилась по ступенькам башни. Ноги ее стучали по камню, Толстый Том пыхтел и топал позади нее.
Опочивальня была единственным местом, которое Арья любила во всей Королевской Гавани, но больше всего девочке нравилась дверь – массивная плита из темного дуба, обшитая полосами черного железа. Когда она захлопывала дверь и роняла на место тяжелую защелку, никто не мог пройти в ее комнату: ни септа Мордейн, ни Толстый Том, ни Санса, ни Джори. Никто-никто! Так она поступила и сейчас.
Когда засов оказался на месте, Арья почувствовала себя в безопасности и разревелась.
Она направилась к окну и уселась возле него, хлюпая носом, полная ненависти ко всем, но более всего к себе самой. Это она была виновата в том, что случилось, так утверждали Санса и Джейни.
Толстый Том постучал в дверь.
– Арья, девочка, что случилось? – позвал он. – Ты там?
– Нет! – крикнула она. Стук прекратился. Спустя мгновение она услышала, как он уходит. Толстого Тома всегда легко было одурачить. Арья направилась к сундуку у изножья ее постели. Она склонилась над ним, открыла крышку и обеими руками начала доставать одежду, хватая горстями шелк, атлас, бархат и шерсть и бросая их на пол. Меч лежал на самом дне сундука, там, где она спрятала его. Арья достала оружие почти ласково; она потянула тонкий клинок из ножен.
Игла.
Она вновь подумала о Мике, и глаза ее наполнились слезами. Виновата, виновата, виновата. Ведь это она попросила его пофехтовать с ней… В дверь застучали громче, чем прежде.
– Арья Старк, немедленно открой дверь, слышишь меня?
Арья повернулась с Иглой в руке.
– А тебе лучше бы вообще не входить сюда! – И она отчаянно рубанула по воздуху.
– Десница узнает об этих словах, – рассвирепела септа Мордейн.
– Мне все равно! – закричала Арья. – Убирайся.
– Вы пожалеете о своем наглом поведении, молодая леди, обещаю вам это.
Арья подождала у двери и наконец услышала удаляющиеся шаги септы. С Иглой в руке она подошла к окну и поглядела на двор внизу. Если бы только она умела лазать, как Бран, тогда можно было бы выбраться из окна и спуститься по стене башни, чтобы убежать из этого жуткого места, подальше от Сансы, септы Мордейн, от принца Джоффри, ото всех. Выкрала бы еду на кухне, взяла бы Иглу, надела свои добрые сапоги и теплый плащ. Нимерия нашлась бы в диких лесах возле Трезубца, а потом они вместе вернулись бы в Винтерфелл, чтобы бежать к Джону на Стену. Арья поняла, как жалеет о том, что сводного брата сейчас нет рядом с ней. Тогда ей не было бы столь одиноко.
- Предыдущая
- 53/401
- Следующая
