Художники в зеркале медицины - Ноймайр Антон - Страница 62

Спустя несколько дней Винсент сообщил Тео: «Вчера и позавчера я нарисовал портрет дочери Гаше. Рисование этой модели доставило мне большую радость». И все-таки дочь Гаше Маргарет очаровала Ван Гога не только как модель. В настоящее время появились новые документы, свидетельствующие о том, что несмотря на разницу в возрасте между девушкой и художником установились нежные отношения. Ван Гог в своих письмах нередко делал намеки, которые не могли дать его брату конкретных сведений. Винсент писал, что Иоханна, без сомнения, очень «быстро сдружится» с дочерью Гаше, что обладающий тонким слухом и чувствительный к сообщениям Винсента Тео одобрит счастливый брак, что он придаст выразительную силу его надеждам, потому что его брат однажды «днем обретет женщину», о которой будет заботиться. В то же время он думал, полный ожиданий: «Твой портрет мадемуазель Гаше будет великолепным».

Любовные отношения Винсента и Маргарет, в соответствии с новыми данными, становятся более достоверными. В опубликованной в 1969 году биографии «нелюбимого» Ван Гога, которую написал Марк Эдо Тральбаут, имеются высказывания мадам Либерже, близкой подруги Маргарет Гаше, о том, что дочь врача отвергала симпатии Винсента и была этим «слишком горда», но «ее манера поведения и все, что она мне рассказала, приоткрывало тайну ее истинных чувств к нему». Позже этим намеком заинтересовался Кеннет Уилки, британский журналист, который взял интервью у дочери мадам Либерже мадам Жиру. Она утверждала, что ее мать была лучшей и единственной подругой Маргарет, которая полностью ей доверяла. Маргарет поведала ей тайну о том, что «Винсент и она были влюблены друг в друга, и он хотел на ней жениться, но отец очень препятствовал этому. И хотя он в теории был защитником свободной любви, но сильно противился связи своей дочери с Винсентом, который был его пациентом. Гаше запрещал Маргарет видеться с художником». И это стало причиной отказа художнику «еще раз предстать перед гармоничной моделью».

Наконец, последние сведения об этой любовной истории сообщил Арнольд, который педантично занимался поиском достоверных источников. В 1927 году он натолкнулся на сына врача Поля Гоше-младшего, который рассказал: «Нам до сих пор неизвестно, что было между моей сестрой и Винсентом, из-за которой он стрелялся. Ах, он даже не смог бы найти причин, которые толкнули его на убийство. Он был такой отчаянный и такой безрассудный… Винсент не был приятным гостем в доме, потому что был шумным и грубым. Он был там, где находилась моя сестра. Винсент хотел рисовать ее. Он наблюдал за ее игрой на пианино… В те годы моя сестра только начинала взрослеть. Художник-незнакомец, отрезавший себе ухо, вызывал у нее порядочный страх… Она очень стыдилась об этом говорить, но Ван Гог продолжал с ней разговоры о любви. Конечно, это вызывало раздоры между Винсентом и отцом. Они поссорились; с тех пор Винсент отдалился от нашего дома. И только я иногда в течение двух недель после этого навещал его… Я тоже узнал о несчастной симпатии, которую он питает к моей сестре. Чтобы отвлечься, он еще больше принялся работать. Однажды рано утром он вышел из дома с полотном. Он рисовал свою последнюю картину… рисуя… он почувствовал, что теряет контроль и что вот-вот наступит эпилептический приступ. Когда это наступало, он не мог больше рисовать. Сейчас совершенно очевидно, что это была всего лишь злополучная болезнь!».

Так как версии Поля Гаше-младшего и мадам Либерже расходятся, то становится совершенно ясно, что сестра не открывала своих чувств брату и тем более отцу. Сама Маргарет на протяжении жизни не сказала ни слова об отношениях с Ван Гогом. Ссора, происшедшая в доме Гаше, и ее последствия глубоко ранили и даже шокировали Винсента, потому что до этого он считал, что у него установились дружеские отношения с врачом. Это душевное потрясение вызвало новый приступ и суицид.

Напряженные отношения с Тео и его женой также угнетали Винсента. С момента прибытия в Овер он пытался осуществить свое заветное желание — жить вместе с братом и его семьей. Но оно не могло осуществиться. В ответ на письмо Винсента, сигнализировавшее о тяжелом душевном состоянии, Тео пригласил его посетить Париж и пожить в семье «столько, сколько он сам пожелает». 6 июля Ван Гог сел в поезд и отправился в Париж. Однако вечером он вернулся в Овер, видимо, потому, что во время этого изнурительного и короткого визита в Париж произошли какие-то события, повергшие крайне впечатлительного Винсента в сильное смятение.

В коротком письме нам встретился один пассаж, который до сих пор был от нас скрыт, и впервые его окончательно разъяснил Арнольд. Выяснилось, что между Винсентом и Тео с Иоханной, возможно, произошла ссора: «Она меня немного удивила желанием ускорить описанную ею ситуацию, потому что ваши мнения расходились… разве я сделал что-нибудь неправильно?» Оба факта, а именно — напряженная атмосфера в доме Тео и спор с доктором Гаше, разрушивший еще раз его желание связать свою жизнь с женщиной, вызвали в нем глубокую депрессию, которая сделала его дальнейшую жизнь невозможной.

11 июля Винсент отправил своей матери письмо, в котором говорилось о предстоящей разлуке, а в течение последующих двух недель он молчал. В его картинах, написанных в это время, отразилось внутреннее отчаяние и волнение. Особенно убедительно крайнее одиночество и печаль чувствуются в таких картинах, как «Хлебные поля под грозовым небом» или «Хлебные поля после дождя». В амстердамском музее Ван Гога Арнольд обнаружил ранее неизвестное письмо Тео к Винсенту, в котором тот сообщал о своем отъезде в Голландию. Можно предположить, что оно было ответом на ненайденное до сих пор письмо Ван Гога от 14 июля. Видимо, в нем Винсент реагировал на происшедшие события, совершенно потеряв самообладание. Арнольд указывает, что Тео отвечал на «совершенно непонятное» письмо брата. Из письма Тео можно понять, что поводом для ссоры послужил пустяк, а именно спор с братом Иоханны и самоуправство невестки, проявленное при расстановке картин в парижской квартире. Это разногласие и эти две незначительные причины привели к тому, что в «отношениях между Тео и Иоханной возник конфликт, которого Винсент очень боялся, и заключил, что это из-за него».

27 июля 1890 года в Овере во второй половине дня Винсент выстрелил в себя из пистолета. По описанию Поля Гаше: «Он нанес себе легкое ранение в области туловища. Это было не так опасно, если бы он не желал так смерти! Это была истерическая попытка самоубийства, обусловленная любовной тоской».

В данном случае речь не могла идти о легком ранении (пуля была найдена в середине тела) и эта чисто субъективная интерпретация была необходима для того, чтобы снять обвинения со своей семьи, возникшие вследствие этой неприятной ситуации. Намного убедительнее звучит сообщение дочери хозяина гостиницы Аделины Раву, которое опубликовал искусствовед Максимилиан Готье: «Рано утром он был таким же, как и во все остальные дни, молча ушел; к обеду он вернулся и затем снова покинул дом. Ел он исключительно дома, и поэтому, когда он вечером не вернулся, мы стали беспокоиться… Мы стояли на крыльце и наконец увидели его; молча, как тень, он прошел мимо нас. Большими шагами проследовал через гостиную и поднялся к себе в комнату. Уже почти стемнело, когда моя мать заметила, что он ведет себя так, словно его беспокоит боль… Мой отец поднялся наверх и услышал стоны. Так как дверь была открыта, он вошел в комнату и увидел господина Винсента, лежавшего в постели. Тот показал свою рану и сказал, что надеется, что на этот раз выстрел попал в цель. Нужно было вызвать врача. Сначала мы побежали за врачом, который дважды в неделю бывал в Овере и лечил всех в деревне. Но его не оказалось на месте. Тогда мы подумали о докторе Гаше. Он практиковал в Овере, но еще никогда не был у нас. Когда он пришел, у нас создалось впечатление, что господин Винсент и он не знакомы друг с другом… хотя мы точно знали, что Гаше был известен наш адрес от господина Тео, чтобы справляться о господине Винсенте. Когда он спустился к нам, то сказал, что ничего сделать нельзя, только нужно сообщить в полицию и родным. Мой отец всю ночь пробыл у Винсента; когда пришли жандармы, только он был рядом с ним. Одного из жандармов звали Раймонд, он допрашивал господина Винсента, который спокойно отвечал, что то, что он с собой сделал, никого не касается. И больше от него ничего не добились».