Правда и неправда о семье Ульяновых (СИ) - Клейменов Гелий - Страница 31

 3. Говорить о возможном  сожительстве Крупской и Германа не имеет смысла. Не те времена, не то воспитание, не та ситуация, когда мать контролировала каждый шаг дочери даже в последующие годы.

 4. Когда пришли большевики к власти, к этому времени большая часть лидеров были женаты (выходили замуж) по два, три и более раз. И никто этого не скрывал, и никто не считал зазорным сам факт наличия в прошлом первой, второй жены или первого, второго мужа. Непонятно зачем надо было скрывать Надежде Константиновне такой факт? И кто бы ее осудил за это? А может быть она могла этим гордиться. Такое было время, и многие утверждавшие, что Крупская – синий чулок, были бы посрамлены. Этот факт только повысил бы ее статус как женщины в глазах мужчин.

 А Борис Владимирович Герман - просто напросто лжесупруг первой леди Советской России.

 Вопрос, на какие средства существовала семья Ульяновых после смерти Ильи Николаевича, легко снимался большевиками с обсуждений простым разъяснением, что Мария Александровна, как вдова действительного статского советника, кавалера ордена Станислава 1 степени,  получала на себя и детей пенсию в размере 100 рублей в месяц. По прошению вдовы Марии Александровны Ульяновой Симбирское дворянское депутатское собрание, «постановлением 17 июня 1886 г, внесло в третью часть дворянской родословной книги вдову Действительного Статского Советника Ильи Николаева Ульянова Марию Александрову и детей их…», и затем это постановление было утверждено указом императора от 6 ноября 1886 г.  На основании  этого постановления начислялась пенсия на вдову и детей. Анна Ильинична писала, что после смерти их отца в 1886г., «вся семья жила лишь на пенсию матери да на то, что проживалось понемногу из оставшегося после отца».

 Сумма 100 р. в месяц для того времени - солидная, но надо учесть, что и число иждивенцев оставшихся без кормильца было значительным: шестеро детей, жена и прислуга. Причем четверо младших  детей учились в гимназиях, а двое старших поступили в высшие учебные заведения.

 В Царской России студенты университетов платили от 50 до 150 р. в год. Анна училась на Бестужеских курсах, куда принимались лица, представившие аттестат об окончании учебного заведения в объеме 8-ми классов женской гимназии, справку о политической благонадежности и согласие родителей или опекунов. Плата на курсах составляла 50 р. в год для слушательниц. В гимназиях согласно уставу, составленного в министерстве народного просвещения и  утвержденного 30 июля 1871 г. графом  Д.А.Толстым, плата за обучение в гимназии составляла от 40 до 70 р. в год.  Поступающий в гимназию должен был представить документ, что имеет достаточное материальное обеспечение. При этом директор гимназии получал 2000 р. в год, инспектор — 1500 р. кроме этого им представлялась казенная квартира и особая плата за уроки. После 25 лет службы директорам представлялась пенсия в размере  700—900 р., инспекторам 650—850 р. и учителям 600 - 800 p.. В частных женских гимназиях плата за обучение была выше — от 100 до 200р. в год. Только на одно обучение детей Мария Александровна тратила около 300 р. в год. Но кроме этого детей надо было кормить, одевать в соответствии с требованиями учебного учреждения и моды среди девочек из обеспеченных семей, а старшим детям, которые учились в Петербурге, надо было платить и за квартиру. В Симбирске в доме Ульяновых сохранялся привычный уклад жизни – убирала и готовила прислуга.

 После казни Александра и ссылки Анны в Кукушкино семья Ульяновых переехала в Казань. Снова затраты на переезд, на аренду дома, который по размерам был меньшим по сравнению с симбирским. Из Казани семья перебралась в Самару, где сначала жили у мужа Елизарова, а потом на съемной квартире – дети были разнополые, поэтому съемная квартира была обычно не менее 4-х комнат. Из Самары, когда  Дмитрий  поступал в Московский университет на медицинский факультет, переехали в Москву и остановились почти в самом центре, в Большом Палашевском переулке рядом с Тверской улицей в типичном «доходном» доме. Меньшая сестра Маняша поступила в Елизаветинскую гимназию, которую закончила через два года и проучилась еще год в 8-м педагогическом классе.

 В 1890-1891гг. квартировали в Петербурге Владимир с Ольгой, но сестра прожила в столице недолго. С 1893 г. Владимир переехал из Самары в Петербург. Работа помощником  присяжного поверенного в Петербурге не приносила доходов, Владимир полностью жил на обеспечении матери.   В октябре 1893 г. Владимир писал матери: «Попрошу прислать деньжонок: мои подходят к концу. Оказалось, что за месяц с 9/IX по 9/Х израсходовал всего 54 р. 30 коп,, не считая платы за вещи (около 10 р.) и расходов по одному судебному делу (тоже около 10р.)». Указывая, что расходы в 74 рубля не каждый месяц повторятся, Владимир все же признавал, что «расход чрезмерный…, на одну конку, истратил в месяц 1 р. 36 к. Вероятно, пообживусь, меньше расходовать буду».

 В 1895 г. Владимир выехал за границу и находился там четыре месяца, переезжая из Швейцарии в Париж, а оттуда снова в Швейцарию, «чтобы подлечиться от болезни желудка у очень дорогого врача - специалиста, рекомендованного ему "как знатока своего дела"». Оттуда он писал 18 июля 1895 года матери: «Живу я в этом курорте уже несколько дней и чувствую себя недурно, пансион прекрасный и лечение видимо дельное, так что надеюсь дня через 4-5 выбраться отсюда. Жизнь здесь обойдется, по всем видимостям, очень дорого; лечение еще дороже, так что я уже вышел из своего бюджета и не надеюсь теперь обойтись своими ресурсами. Если можно, пошли мне еще рублей сто». Из Швейцарии Владимир отправился в Германию. Через три недели, находясь в Берлине, он снова просил прислать  денег, но, их истратив,  29 августа отправил срочную депешу: «К великому моему ужасу, вижу, что с финансами опять у меня "затруднения": "соблазн" на покупку книг и т.п. так велик, что деньги уходят черт их знает куда. Приходится опять обращаться за "вспомоществованием": если можно, пришли мне рублей 50-100».

 Когда был арестован Владимир, семья сняла дачу на лето под Петербургом на берегу Финского залива, чтобы быть ближе к Владимиру. А затем были крупные расходы на поддержку сына, на письма чиновникам, на переезд на место ссылки за свой счет. В 1897 г. побывала за границей ее старшая дочь Анна. В Шушенском состоялась свадьба Владимира и Надежды,  и вновь ссыльный сын обратился к матери за поддержкой: «С Н.К. пришли мне, пожалуйста, побольше финансов: а если уже выехала, то отправь на имя Елиз. Вас. Расходы могут предстоять изрядные». Через год отправилась учиться в Брюссельский университет младшая дочь, Мария (Маняша). Мать и Марк Тимофеевич убедили ее, что платить за учение и ее проживание  в Бельгии, им будет нетрудно. Позже  был арестован Дмитрий,  Московский университет не закончил. Семья вынуждено переехала в Подольск. Анна до 1902 г. почти постоянно жила за границей - в Мюнхене, Дрездене, Париже, Берлине. Самостоятельного заработка у Анны вплоть до 1903 года не было, и мать вынуждена была пересылать дочери деньги в Европу

 В течение 16 лет после смерти Ильи Николаевича практически в этой большой семье никто не зарабатывал денег, не приносил их в дом. Анна после гимназии проработала наставницей. Поступила вновь на работу лишь в 1903 году. Александр, старший сын, никогда не работал. Владимир проработал помощником присяжного поверенного два года, какие-то деньги заработал, и  перешел на иждивение матери. Ольга никогда не работала. Дмитрий стал самостоятельно зарабатывать лишь в 1902 г. как врач, когда ему исполнилось 28 лет.  Мария Ильинична устроилась счетоводом в Управление Московско-Казанской железной дороги в 1900 г.

 Понятно, что в целом эти текущие расходы  превышали 100 рублей в месяц. Трудно посчитать во сколько раз, но понятно, что значительно. Надо еще к перечисленному добавить летние расходы, когда семейство выезжало к себе в имение Кокушкино или позже в  Алапаевку.  Здесь они себя не утруждали никакими хлопотами, - дворовые крестьяне готовили  еду, накрывали на стол, обслуживали во время трапезы. А все члены семьи вели праздный барский образ жизни: читали книги, гуляли по окрестностям, купались, ходили за грибами и ягодами, ловили рыбу, охотились. Никто из семьи даже не пытался управлять имением, их устраивало получение аренды.