Сокол и Ласточка - Акунин Борис - Страница 41

• Предыдущая
• 41/98
• Следующая

Вечером я ушла к себе в каюту.

Силуэт шлюпа чернел примерно в полумиле за кормой. Думаю, за ночь он нас потеряет.

Пятнадцатый день плавания.

Как бы не так!

Утром я увидела англичанина на том же расстоянии. Оказывается, ночь выдалась лунная, и оторваться под её покровом нам не удалось.

Весь день упорное преследование продолжалось. В нас стреляли всего однажды, издалека, и ядро легло в стороне.

Страшно уже не было, лишь досадно оттого, что мы вторые сутки бежим на вест, отдаляясь от цели плавания, но тут ничего не поделаешь.

Попросила отца Астольфа поскорей перейти к курсу военной хирургии. Весь день посвятили колотым ранам.

Вчера было не до трапез, но сегодня завтрак, обед и ужин подавали как обычно, только не в кают-компании, где хозяйничает главный канонир, а в пороховом погребе. Там нет окон и нельзя зажигать огонь, зато есть деревянный стол, служащий для заправки пушечных картузов. Мне в погребе даже понравилось. При свете масляной лампы сидеть уютней, чем при свечах, а ещё приятно было в кои-то веки поесть, не вдыхая густой табачный дым. По случаю воскресенья подавали курицу. Очень вкусно.

Шестнадцатый день плавания.

Ночь опять была ясной. Погоня продолжается. Перемен никаких: та же редкая безрезультатная стрельба, те же манёвры. Только ветер с востока усилился, и нас всё дальше уносит в атлантические просторы, прочь от африканского берега.

Изучала резаные раны. Отец Астольф похвалил меня за ровность швов (я упражнялась на свиной коже).

К вечеру небо стало затягиваться облаками, на которые все смотрят с надеждой. Что-то будет ночью?

Семнадцатый день плавания.

Ночью я дважды открывала порт и выглядывала наружу. Ни луны, ни звёзд. К утру пояснело, но благословенная тьма сделала-таки своё дело: проклятый шлюп исчез, горизонт был пуст.

Тем не менее капитан объявил, что во имя осторожности «Ласточка» ещё целый день будет двигаться тем же курсом на вест, чтобы снова не наткнуться на англичанина.

Я пробовала спорить, мне невыносима мысль о том, что этот вынужденный detour[26] отдаляет встречу с отцом. Тогда Д. принялся рассказывать о знаменитой плавучей тюрьме Бристоля, куда всех нас посадят, если враги захватят «Ласточку». Во время предыдущей войны он просидел там год и два месяца, пока арматор не заплатил за команду выкуп.

Сбежать с баржи, стоящей на якоре посреди залива, невозможно. Кормят там тухлой рыбой и заплесневелыми сухарями. Но тягостней всего сносить издевательства, которым подлые англичане подвергают своих пленников. Например, всех вновь прибывших ждёт непонятная унизительная процедура: раздевают догола, а всю одежду варят в котле — якобы для истребления вшей, хотя кому и когда вредили эти маленькие безобидные насекомые?

Услышав о раздевании, я содрогнулась и больше не спорила.

С отцом Астольфом разбирали виды и лечение контузий. Оказывается, они не менее опасны, чем кровоточивые раны. Шестнадцатифунтовое ядро, пролетевшее низко над толпой, способно проложить в ней целую просеку, причём большинство ляжет замертво от летального сотрясения мозга.

Восемнадцатый день плавания.

Сегодня утром капитан сообщил, что ночью мы повернули за зюйд-ост, то есть наконец-то взяли курс на Барбарию. Крюк будет стоить нам по меньшей мере лишних десяти дней, ибо на запад мы убегали под сильным попутным ветром, а при движении на восток придётся всё время лавировать. Из-за этого ни в какой пиренейский порт заходить не станем. Порцию воды придётся урезать, а от свежего мяса отказаться, поскольку клетка для скота и курятник пусты. Я не могла не одобрить такое решение.

В экипаже все здоровы. До обеда мы с моим милым монахом проходили теорию огнестрельных ран. Во второй половине дня перешли к практике. Матросы поймали на крюк с дохлой крысой небольшую акулу и, поскольку эта добыча несъедобна, отдали её в моё распоряжение. Я выстрелила несколько раз в тушу, предварительно надев на неё старую матросскую рубаху, а потом извлекала пули и вычищала из ран частицы ткани, от которых часто происходит смертоносное нагноение и антонов огонь. Очень трудно. Не представляю, как такую процедуру будет выносить живой, страдающий человек. Отец Астольф говорит, что ему известны способы облегчения боли, но этой темы мы коснёмся позже.

Девятнадцатый день плавания.

Чистый горизонт. Ветер по-прежнему попутный, хотя ночью, по словам капитана, пришлось всё время менять галсы, из-за чего мы почти не продвинулись.

Тема занятий сегодня довольно простая — вправление вывихов. Нужно хорошо знать расположение суставов и иметь сильные руки. С последним у меня неблагополучно. Отец Астольф показал мне несколько упражнений, с помощью которых можно укрепить запястья. Теперь два раза в день по полчаса я поднимаю и опускаю пушечное ядро.

Сегодня была уморительная сценка. Заглядываю к себе в каюту и вдруг вижу мою Клару, которая сидит на раскрытом дневнике и с преумным видом водит клювом по листу, будто читает. Потом перевернула страницу — я прыснула. Увидев, что я наблюдаю из-за шторы, попугай переполошился и опрокинул чернильницу. Последствия этого маленького инцидента видны на предыдущем развороте. Там, впрочем, ничего особенно важного записано не было — лишь рассказ о том, как я обучала капитана искусству светской беседы ни о чём. Повторяться лень.

Двадцатый день плавания.

Всё то же. Днём попутный ветер, ночью штиль или норд-вест. Капитан говорит, что за сутки мы прошли только шестьдесят миль.

Плавание длится меньше трёх недель, а мне кажется, что целую вечность. Каково же морякам, которые держат путь в Китай или в Перу, проводя в море восемь, если не десять месяцев кряду?

Если б не моя учёба да не вечное ожидание какого-нибудь несчастного случая, который подвергнет испытанию мои слабые знания, я, верно, свихнулась бы от скуки.

Сегодня как раз произошло событие, заставившее меня поволноваться.

Один из матросов, некто по прозвищу Косое Рыло (довольно точный портрет), совершил тяжкое морское преступление: подобрав отмычку, проник в винный погреб и вылакал целую бутыль рома, от чего впал в беспамятство и чуть не задохнулся в собственной рвоте.

Чтобы спасти болвана от смерти, пришлось промывать ему внутренности большим помп-клистиром. Дело это грязное и пахучее, но не столь уж трудное. Команда наблюдала за процедурой с большим интересом. Отец Астольф, как прежде, подсказывал мне по-латыни, когда и что надобно делать.

После того, как Косое Рыло протрезвеет и окрепнет, он получит сто линьков по спине.

Двадцать первый день плавания.

Всё то же: днём несёмся, как на крыльях, ночью выписываем зигзаги. За сутки прошли к зюйд-осту 75 миль. Мало.

Косое Рыло подвергли экзекуции. Он не издал ни стона — у матросов считается стыдным кричать, если порка назначена за дело. Коли виноват — терпи.

Освоила лечение множественных кровоподтёков и лопнувшей кожи. Надеюсь, эта наука понадобится мне нечасто.

Урок с капитаном. Тема — менуэт. Боюсь, танцора из Д. не получится.

Двадцать второй день плавания.

Пятый день движемся обратно на восток, но, как мне говорят, ещё далеки от долготы, где столкнулись с английским военным шлюпом.

Обычно я поднимаюсь на палубу, когда солнце уже высоко стоит в небе, но сегодня вышла вскоре после рассвета, так как учёбы не было. Отец Астольф нынче нездоров — у него сильная мигрень, которую он пытается лечит молитвой.

• Предыдущая
• 41/98
• Следующая