Шпион - Скотт Джастин - Страница 20

Корпус 44 — это мой ответ. Американский ответ.

Я привлек лучшие умы в кораблестроение. Велел им стараться изо всех сил. Таких людей, как Арти Ленгнер, Оружейник и Аласдер Макдональд, с которым вы встречались.

— И видел, как он умер, — мрачно перебил Белл.

— Все они художники. И, подобно всем художникам, неудачники. Богема, чудаки, если не умалишенные. Таких не берут в регулярный флот. Но благодаря моим неудачникам-гениям, которые порождают новые идеи и пересматривают старые, Корпус 44 станет броненосным дредноутом, какой никогда еще не выходил в море, — американское инженерное чудо превзойдет английский «Дредноут», немецкие «Нассау» и «Позен» и все, что способна предложить Япония… Почему вы качаете головой, мистер Белл?

— Слишком грандиозная затея, чтобы держать ее в тайне. Вы, очевидно, богатый человек, но ни один богач не в силах построить собственный дредноут. Где вы берете средства на строительство 44-го корпуса? Вам должен помогать кто-то на самом верху.

Капитан Фальконер ответил уклончиво:

— Одиннадцать лет назад я имел честь быть советником заместителя министра военно-морского флота.

— Вот это да!

Белл улыбнулся, начиная понимать. Вот чем объясняется независимость Фальконера. Сегодня упомянутый заместитель морского министра стал не кем иным, как главным сторонником создания сильного флота президентом Теодором Рузвельтом.

— Президент считает, что наш флот должен быть независимым. Пусть армия защищает порты и гавани — мы даже дадим им орудия. Но флот должен сражаться на море.

— Судя по тому, что я видел во флоте, — сказал Белл, — сначала вам придется сразиться с флотом. И, чтобы победить в этой схватке, вы должны быть хитры, как Макиавелли.

— Но я такой и есть, — улыбнулся Фальконер. — Только слову «хитрый» предпочитаю «изобретательный».

— Вы по-прежнему офицер флота?

— Официально да. Особый инспектор по стрельбе в цель.

— Очень туманная должность, — заметил Белл.

— Я знаю, как перехитрить бюрократов, — ответил Фальконер. — Знаю, как получить одобрение конгресса, — с циничной улыбкой продолжал он, показывая Беллу искалеченную руку. — Какой политик посмеет возразить герою войны?

И он подробно объяснил, как полагает разместить молодых офицеров — своих единомышленников на ключевых постах в бюро артиллерии и судостроения. Вместе они сумеют полностью перестроить систему постройки дредноутов.

— Мы зашли дальше, чем думал Аласдер Макдональд?

— Да. В следующем месяце спускаем на воду «Мичиган», но это не победа. «Делавер», «Северная Дакота», «Юта», «Флорида», «Арканзас» и «Вайоминг», первоклассные дредноуты, пока остаются в чертежах. Но это не так уж плохо. Усовершенствования в корабельном деле возникают так стремительно, что чем позже мы спустим на воду корабли, тем современней они будут. Великий белый флот еще не успел дойти до Сан-Франциско, а мы уже знаем о его недостатках. И, когда флот вернется домой, мы прежде всего перекрасим его в серый цвет, чтобы его труднее было заметить вражеским артиллеристам.

Но перекраска — это самое простое. Прежде чем нам удастся воплотить свои знания в боевые корабли, нужно убедить флотское бюро кораблестроения и конгресс. Бюро кораблестроения не терпит перемен, а конгресс — расходов.

Фальконер кивком показал на картину Рётендаля.

— Мой друг Генри попал в переплет. Флот пригласил его прославить картинами Великий белый флот. Но никто не ожидал, что он будет писать статьи в «Макклюрз мэгэзин»,[21] рассказывая о недостатках и слабостях флота. Ему повезло, что он смог найти пароход, чтобы вернуться домой. Но Генри прав, и я прав. Нужно учиться на опыте. Учиться даже на поражениях. И нельзя не совершенствоваться. Поэтому я строю новый корабль в тайне.

— Вы объяснили почему. Но не сказали что.

— Не будьте нетерпеливы, мистер Белл.

— Убит человек, — мрачно ответил Белл. — А когда убивают людей, я не могу быть терпеливым.

— Вы только что сказали «людей». — Капитан Фальконер перестал шутить и спросил: — Предполагаете, что Ленгнер тоже был убит?

— Считаю это весьма вероятным.

— А Гровер Лейквуд?

— Сыщики Ван Дорна в Вестчерчире расследуют это дело. А в Бетлехеме, в Пенсильвании, мы расследуем случай, приведший к гибели Чада Гордона. Теперь расскажете мне о Корпусе 44?

— Идемте наверх. Сами увидите, что я имею в виду.

Яхта «Динамо» продолжала наращивать скорость. Несмотря на усиливающийся шум моря и ветра, никакой дрожи из-за работы двигателей по-прежнему не чувствовалось. Появились стюард и матрос с резиновыми сапогами и плащами.

— Вам это понадобится, сэр. Когда она разойдется, перестанет быть яхтой. Настоящий торпедный катер.

— Торпедный катер, дьявольщина, — произнес стюард. — Да это подводная лодка.

Фальконер протянул Беллу очки с такими темными стеклами, что они казались непрозрачными. Такие же очки он надел сам.

— Это зачем?

— Когда они понадобятся, вы порадуетесь, что они у вас есть, — загадочно ответил капитан. — Все готово? Идемте на мостик, пока еще можно.

Матрос и стюард распахнули дверь, и они вышли на палубу.

Ветер, словно кулаком, ударил в лицо.

Белл прошел вперед по узкой боковой палубе всего в пяти футах от несущейся воды.

— Делаем, должно быть, не меньше тридцати футов.

— Все еще бездельничаем, — перекрикивал рев Фальконер. — Вот минуем Сэнди-Хук, тогда и пойдем.

Белл оглянулся. Из трубы вылетали языки пламени, а кильватерный след был так вспенен, что светился в темноте. Они поднялись на открытый мостик, где толстые стеклянные плиты защищали рулевого, который вцепился в маленькое деревянное колесо. Капитан Фальконер отстранил его.

Впереди каждые пятнадцать секунд вспыхивал белый свет.

— Это маяк Сэнди-Хук, — сказал капитан Фальконер.

— Мы его видим последний год. Маяк переносят для обозначения нового канала Амброза.

«Динамо» шла прямо на пятнадцатисекундное мигание. В этом свете Белл успел прочесть написанное белыми буквами «Сэнди-Хук» и № 51 на борту черного корабля, который быстро уходил назад.

— Держись! — сказал капитан Фальконер.

Он положил руку с отсутствующими пальцами на высокий рычаг.

— Кабельная связь Боудена непосредственно с турбинным отделением. Такой же кабель, как в гибких тормозах велосипедов. Могу увеличить скорость с мостика, не обращаясь в машинное отделение. Как дроссель в вашем автомобиле.

— Идея Аласдера? — спросил Белл.

— Нет, моя. Идеи Аласдера вы еще почувствуете.

Нос «Динамо» поднялся над водой, и Белл схватился за поручень. Шум моря и ветра невероятно усилился. Пена била в стеклянный экран. Капитан Фальконер включил установленный на носу прожектор, и стала ясна причина узости корпуса. При свете прожектора были видны восьмифутовые волны, несущиеся со скоростью пятьдесят узлов. Корпус любой другой формы просто разбился бы при столкновении с этими волнами.

— Водили что-нибудь так быстро? — крикнул Фальконер.

— Только свой локомобиль.

— Хотите попробовать? — небрежно спросил Фальконер.

Исаак Белл схватился за рычаги.

— Обходите большие волны, — посоветовал Фальконер. — Если утопите нос, девять винтов утащат нас на дно.

Управление оказалось на удивление простым. Легким движением Беллу удавалось поворачивать стофутовую яхту вправо и влево. Он уклонялся от больших волн и начинал чувствовать, как послушен корабль. Через полчаса они оказались в двадцати пяти милях от суши.

Белл увидел впереди блеск. В ночи послышался глухой рокот.

— Это орудия?

— Двенадцатидюймовые, — сказал Фальконер. — Видите вспышки?

Впереди темноту пронзило оранжево-красное пламя.

— А более высокие звуки — шести- и восьмидюймовые. Мы на Атлантическом испытательном полигоне Сэнди-Хук.

— На самом полигоне? Когда стреляют?

— Мышка играет, когда кошка гуляет. Пока высшее командование плывет вокруг Земли с Великим белым флотом, мои ребята учатся своему делу.