Тутанканара – тот, кого остановить невозможно - Подгорных Сергей - Страница 5

• Предыдущая
• 5/73
• Следующая

– Ты хотел сказать, с любовником? – выплюнув сгусток крови, прокомментировал я.

И без того ужасное лицо Отстоя перекосилось злобой, и он изо всей силы пнул меня в голову. Хорошо пнул. Я отлетел на несколько метров в сторону и, попытавшись подняться, вновь получил сильнейший удар в голову. Чувствуя, что проваливаюсь в небытие, успел лишь подумать: “Как там Майя?” и, вспомнив ее милое лицо, забылся в обступившей меня темноте.

Неприятный запах резанул, словно крепкая настойка эфирного спирта. Я пришел в себя. Полежал несколько секунд, не открывая глаз, прислушиваясь к звукам извне и ощущениям своего тела. Звуки не радовали, ощущения тоже. Все говорило о том, что я опять вляпался в какое-то дерьмо. В прямом и переносном смысле. Кстати, запах этого вещества как раз и раздражал мои органы обоняния. С трудом превозмогая боль, я открыл глаза. Поначалу никак не мог сориентироваться, где нахожусь. Перед глазами все плыло, сами глаза затекли, остались лишь узкие щелочки. Во рту пылал пожар, и я попытался облизнуть распухшие губы. Лучше бы я этого не делал. Кровь струёй брызнула из разбитых губ. Как ни странно, но это помогло мне окончательно прийти в себя. Я резко, одним движением сел.

Когда спустя минуту я отошел от пронзившей все мое тело боли, то смог наконец хорошенько осмотреться.

Это был барак. Темный, затхлый барак. С потолка свисала столетней давности паутина, от пола несло промозглой сыростью. Длинные ряды трехъярусных кроватей уходили вдаль, им не было видно конца и края.

Мимо с омерзительным писком пробежали две крысы, и я поторопился встать с пола. Дорогостоящей с автоподогревом куртки на мне уже не было, а мой классический костюм был разорван в клочья. Впрочем, мне было не до костюма. Одна мысль терзала меня. Мысль о моей милой, единственной девочке. О моей Майе. Я не знал, что с ней, и даже не мог предположить, где она.

То, что я нахожусь в бараке, в котором держали рабов, не оставляло никакого сомнения. То, что люди, наблюдавшие за мной с верхних и нижних ярусов кроватей, были рабами, тоже бесспорно. Энергоошейники и энергобраслеты на их руках и ногах говорили о том, что эти несчастные собрались здесь не по своей воле.

– Новенький, тебя как зовут? – спросил меня один из внимательно разглядывавших меня людей – молоденький парнишка, на вид не больше восемнадцати лет, лежавший на среднем ярусе и свесившийся от любопытства почти наполовину со своего ложа.

– Джаггер, – с трудом разлепив губы, ответил я.

– А правда, что ты завалил здоровяка Стероида? – неожиданно задал он новый вопрос.

– Поменьше мели помелом, Пустота тебе в рот, – шикнул на него лежавший справа по соседству с пареньком бородатый мужичок. – Не дай боже, надзиратели услышат, что ты распускаешь такие сплетни, будет всем нам Кацеунова камера.

– Ничего я не распускаю и не сплетни это, а чистая правда, – мне Тоскан шепнул на ушко, а он никогда не врет.

– Может, он и не врет, но преувеличить может, – не сдавался мужичок. – Ты сравни этого доходягу и Стероида. Памтас и Герета! Да этому доходу тарибской лягушки не замочить, не то, что здоровяка Стероида.

– Джакирана, – неожиданно вступил в разговор старичок-варнавалиец, сидевший слева от паренька. – Молком говорит правду. Этот новичок с разбитым лицом и в разорванном костюме действительно убил большого человека с именем Стероид.

По всему видно, старик пользовался в этой группе определенным авторитетом, поэтому бородатый тотчас прекратил спор. С испугом взглянув на меня, он отполз к другому краю кровати, тихонько бормоча под нос: “Надо держаться подальше от таких типов, а то схлопочешь Кацеунову камеру”.

Я хотел кое о чем порасспросить обитателей этого мрачного места, но не успел. Где-то далеко, в самом начале барака, вдруг послышалась истошная команда-Приказ: “Отбой, свиньи!” Эхо команды пронеслось с первых рядов до последних, и всех праздношатающихся между рядами коек как ветром сдуло.

Я стоял, беспомощно озираясь, не зная, что делать.

– Джаггер – убийца Стероида, залазь к нам на второй ярус, – услышал я призыв парнишки Молкома, – иначе схлопочешь Кацеунову камеру.

Еще раз оглянувшись и заметив, что в проходах уже никого нет, а с верхних ярусов не свешивается ни одной головы, я последовал приглашению. Превозмогая толчки боли, отдающиеся волнами по всему телу, осторожно забрался на второй ярус и расположился между стариком-варнавалийцем и Молкомом. В тот же миг и без того тусклый свет, освещающий пространство барака, погас окончательно.

Молком деловито вытащил откуда-то замызганное, дырявое одеяло и предложил: “На возьми, Джаггер. По ночам здесь холодно”.

– Спасибо, Молком, – меня тронула забота парнишки, – лучше объясни, где я нахожусь, что это, за место?

– Кавар, потише, – негромко на варнавалийском Предупредил старичок, устраиваясь поудобней на ночлег, и мы тут же перешли на шепот.

– Как, ты не знаешь? Тебя что, не обработали? Это же Пандерлонос! А ты сейчас раб господина Карнава. Великого и Всемогущего. Солнца в небесах – и все такое прочее.

Я растерянно посмотрел на энергобраслеты, опоясывающие мои запястья, и с ужасом подумал: “Пандерлонос – хуже, пожалуй, ничего придумать было нельзя”.

В том, что я не помнил, как меня переправили на другой конец Галактики, не было ничего удивительного. Впрыснули какой-нибудь сильнодействующий наркотик, и я спокойненько пролежал в темпокамере нужное время. Может, сутки, может, и гораздо больше. Лежал себе, ничего не чувствовал, пока меня тащили через всю Галлактику. Через множество ретрансляционных подпространственных кабин. Через сеть подпространственных туннелей. Тащили темпокамеру с моим бесчувственным телом, пока не приволокли сюда. На одну из самых ужасных планет в Галактике. О том, куда могла попасть Майя, я старался не думать. Я мог лишь надеяться, что ее доставили сюда же. Несмотря на то, что Пандерлонос был отвратительным местом, в этом случае у меня появлялся реальный шанс отыскать мою милую девочку.

Пандерлонос – самый известный центр работорговли в третьих мирах Галактики – пользовался дурной репутацией. Эта планета находится на территории, не подконтрольной ни Федерации, ни Терам. О том, что здесь творится, ходят самые ужасные слухи. Говорили, что вся поверхность планеты покрыта лагерями для рабов, что ежедневно в эти лагеря прибывают десятки тысяч новых пленников, что с рабами здесь обращаются хуже, чем со скотом. Говорили также, что за долгие годы в дремучих лесах планеты скопилось немалое количество беглых рабов. Что они тайно существуют где-то в недоступных чащобах, создав собственную субкультуру. Много еще чего говорили об этой мрачной планете.

Пандерлонос является крупнейшей перевалочной базой работорговцев, откуда рабы растекались по всей Вселенной. Но не только этим славится он. Здесь добывают не менее десяти процентов всех изорениумных руд Галактики. Этот редкоземельный минерал и стал причиной того, что некогда прекрасная планета со временем превратилась во всемирный центр рабства. Первым работорговцам, освоившим Пандерлонос, была необходима дешевая рабочая сила для того, чтобы добывать изорениум. Бесплатная рабочая сила, которой было бы не жалко пожертвовать, поскольку добыча этого ценнейшего минерала сопряжена с риском для здоровья. Точнее сказать, больше двух-трех лет на приисках Пандерлоноса никто не выдерживал – умирали от лучевой болезни. Изорениума же здесь, на Пандерлоносе, громадные запасы, и рабов с каждым годом требовалось все больше. Толпы несчастных со всех уголков Галактики сгонялись сюда. Излишки рабов продавались на другие планеты, где тоже требовалась дешевая рабочая сила. На ежедневно устраиваемых торгах совершались крупные сделки, за день продавали тысячи рабов. Наконец добыча изорениума отошла на второй план, а работорговля вышла на первое место по прибыльности.

Федерация, конечно, не раз пыталась навести порядок в этой части Галактики. Был проведен не один рейд по уничтожению работорговцев на планетах третьего мира. Где-то подобные операции завершались успехом, но в целом силам Федерации не удавалось одержать верх над работорговлей. Невозможно воевать с десятками цивилизаций, не уничтожив их при этом. А при уничтожении пропадал сам смысл подобных операций. Поэтому было решено не вести активных боевых действий против планет, культивирующих рабство, а перейти к точечным ударам по базам работорговцев. И такие операции проводились силами Федерации во множестве. Я сам не раз участвовал в подобных рейдах. И надо признать, эта практика оказалась гораздо действенней тотальной войны. Работорговцам становилось с каждым годом все труднее заниматься своим грязным ремеслом. Федерации удалось уничтожить многие казавшиеся неприступными центры работорговли.

• Предыдущая
• 5/73
• Следующая