Подумай дважды (СИ) - Чайка София - Страница 21

• Предыдущая
• 21/57
• Следующая

Женщина кивнула и закрыла дверь. Он подождал, пока в замке дважды повернулся ключ.

Егор вышел на улицу и оглянулся на окна. Шторы колыхнулись, и он успел заметить любопытные глаза на уровне подоконника. Юля.

Пока Вероника не забеременела, он не знал, что мечтает о детях. Он избегал этого, как мог, не желая связывать себя с неподходящими для совместной жизни женщинами, опасался сетей охотниц за деньгами. И все-таки попался — не в загребущие руки хищниц, а в нежные ручки, казалось бы, абсолютно удобной любовницы. Ника — привлекательная, великолепная и покладистая женщина, но… Он так хотел, чтобы вместо нее его ребенка носила Сима.

Он пришел сюда, чтобы поговорить еще раз. Она ушла из больницы печальная и поникшая, хоть и пыталась держать марку. Егору казалось, что у него разрывается на части сердце, когда он смотрел ей вслед. Бритт не мог броситься за ней тут же. Вероника нуждалась в его присутствии, поддержке. Сейчас он был ей нужнее. Только тогда, когда женщина забылась сном, он отправился к Симе.

Бритт не знал, что скажет ей. Его голова отказывалась думать, настолько сильным и неожиданным оказался шок. Он лишь надеялся увидеть Симу еще раз. Вероника настаивала на отъезде. Егор уговаривал ее подождать еще пару дней, пока минует опасность повторного кровотечения, но Ника плакала, хотела видеть рядом маму. Она впервые при нем упомянула о матери, и Егор сдался, решив, что Вероника действительно нуждается в женской поддержке. Он договорился с санавиацией, естественно не бесплатно, что их доставят домой самолетом под присмотром врачей. Уже завтра они улетят отсюда. От Симы. Это его убивало. Он только-только снова нашел ее.

Егор выключил сигнализацию, сел за руль и просидел так некоторое время, надеясь, что Серафима все же появится. Потом завел мотор и отправился в гостиницу — укладывать вещи. Еще утром он собирался пообещать Симе рай на Земле, а сейчас не чувствовал уверенности в завтрашнем дне. Это уже случалось с ним в молодости, и теперь Егор опасался повторения. Он должен что-то решить — окончательно и бесповоротно.

— Мамочка!

Едва Серафима захлопнула входную дверь, Юля прижалась к ней, крепко обняв.

— Что ты делаешь в прихожей?

Сима присела рядом с дочерью и заправила выбившиеся из косичек прядки.

— Я смотрела в окно. Ждала, когда ты придешь. Или папа.

Симе снова захотелось плакать, но она сдержалась.

Из кухни выглянула Таисия Михайловна и сообщила:

— Ужин — через пятнадцать минут.

Сима кивнула и, подняв Юлю на руки, вошла в комнату, села вместе с ней на диван, прижала к себе аккуратную головку и вздохнула. Ее девочка прежде никогда не торчала у окна. Если бы не Таисия Михайловна, Юля все дни проводила бы у телевизора или играла с любимой куклой.

— Как прошел день, котенок?

— Наверное, хорошо.

— Почему же «наверное»?

Юля пожала узенькими плечиками.

— Мамочка, почему папа с нами больше не живет?

Пытливые серые глаза уставились ей в лицо.

Что же, этого вопроса следовало ожидать. Удивительно, что Юленька задала его спустя несколько дней после того, как Кеша переселился в дом своих родителей. Он не хотел. Сима настояла. Старшие Грибовы пол года назад, после смерти старшего сына, переселились в Тель-Авив, и дом пустовал.

В распорядке дня Юли это мало что изменило. Иннокентий звонил и разговаривал с дочерью, вчера водил ее в кукольный театр. Несмотря на это смышленая девочка не могла не заметить, что исчезли многие из его вещей, и вечером он вообще отсутствует.

Сима так и не придумала, что скажет ребенку. Приходилось импровизировать. Как же это трудно!

— Мы с твоим папой поссорились, и теперь живем отдельно.

— Со мной он тоже поссорился?

— Нет, котенок. Папа любит свою дочурку.

— Тебя он тоже любит.

— Не знаю, милая. У взрослых все по-другому.

— Вы можете помириться.

— Вряд ли. Это слишком серьезная ссора.

— Мы больше не пойдем гулять все вместе?

— Ты с папой — обязательно. Возможно, когда-нибудь и я с вами. Не могу обещать, котенок.

Дочь прижалась к ее груди и обхватила ручками за шею. Они молчали некоторое время, но потом Юленька встрепенулась.

— Приходил незнакомый дядя.

Сердце Симы замерло, но она заставила себя говорить спокойно.

— И что он сказал?

— «Извините, что побеспокоил».

— И все?

— А перед этим, что его зовут Егор. Я не запомнила фамилию. Он спрашивал госпожу Симакову. Значит, тебя. Мамочка, а почему ты — Симакова, а я — Грибова?

— Я не поменяла фамилию, когда выходила замуж.

— Почему?

Детские вопросы. Как сложно на них отвечать.

Сима задумалась, пытаясь придумать что-то подходящее для ушей ребенка.

Она никогда не размышляла над этим прежде. Лишь теперь поняла, что, если бы на месте Грибова в то время оказался Бритт, она не задумываясь ни на минуту, взяла бы его фамилию. Сима не любила будущего мужа, но не могла признаться в этом дочери.

— Мне показалось, что «Серафима Симакова» звучит красивее, чем Грибова.

— Я тоже смогу выбирать?

— Когда вырастешь, конечно.

— Мне это нравится. Скорее бы стать взрослой.

Сима улыбнулась и поцеловала дочь в мягкую, как бархат, щечку.

— Не торопись. Еще все успеешь. — В комнату заглянула Таисия Михайловна и сообщила: — Ужин на столе.

— Хочу мороженое на десерт, — сообщила Юля.

— Договорились.

Егор. Зачем он приходил? Неужели, что-то решил? Тогда бы он дождался, чтобы сообщить лично. Может, торопился?

Так хотелось позвонить, услышать его голос. Нельзя. Нужно набраться терпения и ждать.

Она не станет навязываться ему ни при каких условиях. Сейчас лучше сосредоточиться на разводе.

Он открыл дверь своим ключом, вошел в комнату и ужаснулся. Женщина лежала на кровати, с отекшими лодыжками, словно бегемот. Она приподнялась на звук его шагов, и на одутловатом, некогда красивом, а сейчас почти устрашающем лице появилось подобие улыбки.

— Ты пришел! — Она перевалилась на бок и тяжело опустила ноги на пол. — Я столько раз тебе звонила. Почему не отвечал?

— Ты забыла? Я занятой человек. У меня много дел. Семья требует моего внимания.

— Я тоже нуждаюсь в твоем внимании. — Она заправила за уши спутанные длинные пряди. — Иди сюда, мне теперь тяжело двигаться.

Он подошел, встал перед ней и удивился, насколько сильно она изменилась за те несколько дней, что они не виделись.

— Ты давно ходила к врачу? У тебя нездоровый вид.

— Что толку от них? К тому же, мне трудно спускаться по лестнице с пятого этажа. А лифт два дня, как ремонтируют. Домработница появится только завтра. А ты не слишком любезен. Тебе не нравятся беременные женщины? Там, — она ткнула пальцем в свой живот, — между прочим, твой ребенок. Мог бы проявить уважение.

Уважение! Он сжал губы, чтобы резкие слова не вырвались наружу. Еще не время.

— Я же пришел. Чего ты хочешь?

Набухшие пальцы вцепились в его руку. Она задыхалась, глаза горели, как в лихорадке.

— Возьми меня!

Он попытался выдернуть руку, но ее хватка оказалась удивительно сильной.

— Сумасшедшая! Секс в твоем положении?! Блажь!

— А я хочу, хочу, хочу! Поцелуй свою любовницу. Ну же!

Он брезгливо поморщился, посмотрев на ее широкий рот, оплывшие щеки и мешки под глазами.

— Достаточно игр. Ты угробишь ребенка и себя тоже.

— Мне все равно. Давай же, снимай штаны.

Она подалась вперед и потянулась рукой к застежке, но он отодвинулся. Женщина не удержалась и упала на колени.

— Гад! Мне больно! Помоги сейчас же!

— Ладно, но с одним условием: завтра ты отправишься к врачу. Сделаешь УЗИ и прочую ерунду.

— Не дам просвечивать ребенка, но к врачу, так и быть, схожу. Отвези меня. Я не могу сама.

— Еще чего! Никто не знает, что мы настолько близко знакомы. Хочешь мне напакостить?

• Предыдущая
• 21/57
• Следующая