Волчье племя - Поддубный Олег - Страница 28
- Предыдущая
- 28/60
- Следующая
Тот от неожиданности подскочил на месте.
Но боль в раненой ноге отозвалась во всем теле, и он снова рухнул на стул.
— Что такое вы несете? — процедил он. — Вы думаете, что вы говорите?!
— Я всегда думаю, прежде чем сказать, Станислав Григорьевич, — парировал Каравайцев. — А вам сейчас придется ответить, откуда появилась пистолетная обойма в песке, которым были набиты мешки из чучела медведя, и заодно рассказать, куда подевался Светлов?..
И учтите, Станислав Григорьевич, что за его жизнь вы ответите своей жизнью — это мы с Алексеем Николаевичем организуем! — закончил он.
Тоцкий перевел взгляд на Шторма.
— Что он такое несет, Алексей Николаевич?
Начальник колонии понял, что если он сейчас не подыграет Тоцкому, то этот разговор станет для него полным провалом.
— Ну-ну, Вячеслав Иннокентьевич, успокойтесь, — попробовал он урезонить разгоряченного Каравайцева. — Вы что-то и впрямь такого наговорили!.. Кстати сказать, Светлов был поручен вам, так что не торопитесь обвинять людей, чьи грехи еще не доказаны.
— Что вы имеете в виду, Алексей Николаевич? — не понял капитан. — Что значит «был поручен вам»?
— Это значит то, что в подробном рапорте о случившейся сегодня трагедии, который мне придется писать в министерство, я должен буду указать на ваше непосредственное участие в подготовке внегласного сотрудника, и вам, я думаю, Вячеслав Иннокентьевич, придется ответить на вопросы следователей из Генеральной прокуратуры, откуда в экспонате красного уголка появилось оружие, — бесстрастно ответил Шторм. Он уже оценил ситуацию и понял, что только решительный натиск поможет ему исправить положение, в котором оказался ветврач. — И я должен вам сказать, Вячеслав Иннокентьевич, что подопечный Светлов, обучение которого было поручено вам, ушел вместе с бандитами добровольно! — повысил голос Шторм. — А вы обвиняете человека, побывавшего у них в заложниках и чудом спасшегося от смерти! Вину его еще надо доказать!.. А вот к вам, как к непосредственному участнику подготовки внегласного сотрудника, думаю, вопросов от следователей Генеральной прокуратуры будет гораздо больше, чем к Тоцкому, так что не торопитесь с выводами, товарищ капитан!
Обескураженный Каравайцев плюхнулся на стул возле ветеринара и беспомощно посмотрел на начальника колонии. Он понимал, что по логике вещей его начальник прав, но и предположить не мог такого поворота дела.
— Вы это серьезно, Алексей Николаевич? — только и смог он выдавить из себя.
— Да, серьезно, Вячеслав Иннокентьевич, — словно приговор прозвучали слова Шторма. — А если быть еще серьезней, то мне придется заключить вас под стражу до приезда следователей Генеральной прокуратуры. — Он развел руками. — Таковы обстоятельства, они, увы, не в вашу пользу!
— Да вы что, Алексей Николаевич?! — медленно стал подниматься со стула капитан.
— Сядьте! — властно приказал Шторм. — Откуда я знаю, как вы себя поведете, если я не возьму вас под стражу? Может, сбежите, как ваш подопечный Светлов. Кстати, его кандидатуру на роль внегласного сотрудника подбирали вы сами, и от этого факта вам не отвертеться!
— Да, но по вашему приказанию, — сделал слабую попытку оправдаться Каравайцев.
— Это уже не будет интересовать никого.
Может, вы долго ждали удобного момента, и он вам представился.
— Зачем?!
— Чтобы извлечь материальную выгоду! — словно обухом топора, ударил Шторм по мозгам капитана. — Может, вам заплатили уголовники за организацию побега, и вот наконец представился удобный случай по недосмотру начальника колонии!.. И я полагаю, что пистолетную обойму с патронами вы предоставили мне в качестве своей реабилитации, иначе чем вы объясните тот факт, что по прибытии в колонию вы отправились в клуб, а не к своему начальнику?!
Слова Шторма разили Каравайцева наповал. Он не знал, что возразить, и только отчаянно разевал рот в надежде вставить хоть слово в быструю и властную речь начальника колонии.
— Так что во избежание неприятных для меня последствий, Вячеслав Иннокентьевич, я прикажу взять вас под стражу, — закончил Шторм.
Нажав на кнопку вызова, вмонтированную внизу в крышку стола, он вызвал секретаря и распорядился, чтобы тот прислал к нему в кабинет двух вооруженных офицеров.
— Желательно, чтобы это были инспектора оперативной части, — добавил полковник, окончательно добивая и без того подавленного Каравайцева, — пусть полюбуются на своего коллегу!
— Ну, Алексей Николаевич, как бы вам потом не пришлось пожалеть о том, что вы сейчас делаете! — воскликнул капитан.
— Вы мне угрожаете?! — повысил голос полковник.
— Ну что вы! Просто я хочу сказать, что вы арестовываете совсем не того, кого нужно, и тем самым совершаете большую ошибку!
— Разберемся! — рявкнул в ответ Шторм и обратился к вошедшим в кабинет двум офицерам:
— Уведите его! Закрыть в одиночной камере штрафного изолятора до моего распоряжения и неусыпно следить за ним днем и ночью!
Тоцкий, наблюдавший за ходом разговора, облегченно вздохнул. Когда Каравайцева увели из кабинета, он удивленно посмотрел на Шторма и спросил:
— Светлов, этот библиотекарь, это правда?.. — Он не мог подобрать нужных слов.
Вместо ответа полковник взглянул на него с ненавистью и прохрипел:
— Ну и сволочь же ты, ветеринар!
— Я же сказал вам, Алексей Николаевич, что мы сейчас в одной упряжке, — спокойно усмехнулся Тоцкий. — Только вот теперь я нахожусь в таком же опасном положении, как и вы, Каравайцев, так что действовать нам придется вместе!
— Убирайся! — процедил сквозь зубы Шторм. — Когда понадобишься, я тебя вызову.
Усмехнувшись, ветеринар поднялся и, хромая, заковылял к выходу из кабинета. Когда дверь за ним захлопнулась, начальник сжал руками голову.
— Боже мой, во что я вляпался! — пробормотал он. — Мне теперь не выкарабкаться из этой трясины!..
Он понимал, что Светлов по чистой случайности попал к бандитам и при первой возможности сбежит от них и направится в ближайшее отделение РОВД или военкомат, а это для него конец!.. И Каравайцев обязательно подтвердит на следствии противоправность его действий в отношении Светлова, ставшего внегласным сотрудником. Это смогут подтвердить и другие оперативники. «Как же быть?» — думал Шторм.
Внезапно ему пришло в голову, что когда бандиты убивают милиционеров, а заключенные — сотрудников охраны лагеря, то в силу вступает неписаный закон мщения за убитых товарищей. Этим-то законом он и решил воспользоваться.
* * *
Каравайцева вели в штрафной изолятор. Он понимал, что это ненадолго, лишь до тех пор, пока из РОВД не придет за ним специальная машина, вызванная Штормом. Но, осматриваясь вокруг, он поймал себя на мысли, что глядит на мир совсем другими глазами. Уже светало, и даже метель не могла помешать ему увидеть, что творится возле каждого барака, где вооруженные солдаты и офицеры выгоняли на улицу еще не успевших одеться заключенных.
Их собирали в тесные группы у заборов локальных зон и затем, выводя поодиночке, избивали до полусмерти. Многие из заключенных замерзали от того, что были полуголые. Других, одетых более тепло, раздевали и заставляли ложиться на снег. Особенно бесчинствовали при этом члены СПП (секции правопорядка), которые шли на все, чтобы освободиться условно-досрочно. Их работники лагеря часто использовали, когда необходимо было выполнять черную работу — пытать заключенных. И они люто расправлялись с теми, с кем недавно делили тесные нары.
Стоны и вопли заключенных заглушались матом солдат, офицеров и «сэпэпэшников».
Так шла проверка личного состава заключенных, а заодно и дознание, кто и что знает о беглецах, о том, куда они могли направиться, покинув лагерь. Каравайцев подумал, что он недалек от такой же участи, и его передернуло от ужаса. Тяжело ступая по снегу, капитан плелся за двумя сопровождавшими его офицерами в штрафной изолятор.
- Предыдущая
- 28/60
- Следующая
