Стая (СИ) - Сергеева Оксана - Страница 10

• Предыдущая
• 10/172
• Следующая

Широкоплечий, что называется, косая сажень в плечах, Женька был абсолютным блондином с пшеничными волосами и карими глазами.

— А зачем ждать дембеля? — решил выдвинуть рациональное и, как всегда, нестандартное решение Лёня. — Давай его сейчас нахлобучим, попадет в госпиталь, а там Машка его расслабит. Шаур вон назажигался теперь свеженький как огурчик и домой даже не хочет.

Парни дружно заржали, включая Женьку. Только вот веселость его была не совсем искренняя.

— Ладно вам, в порядке я. — Виновник переполоха сполз по стенке и сел на корточки.

Втроем они привели Женьку в чувства. Действительно боялись, что натворит парень дел. Бывали такие случаи: и в самоволку убегали и стрелялись. Не в их годы службы, но «деды» рассказывали. Сам Денис перед армией все связи оборвал. Ни к чему эти крокодильи слезы и пустые обещания. Два года пройдет, а там видно будет. У каждого своя голова на плечах, и в кулаке — своя воля.

1996 г.

Дома. Наконец-то.

Денис протискивался сквозь толпу еле двигающихся пассажиров, волокущих за собой неподъемные чемоданы. Не любил подобные места. Терпеть не мог столпотворений, когда вынужден ступать за кем-то след в след, ощущая на затылке чужое дыхание и не имея возможности ускорить шаг. Глядя поверх голов, сонно тянущихся к подземному переходу людей, уже видел темноволосую шевелюру сестры. Татьяна хлопнула в ладоши и даже подпрыгнула на месте, не в силах сдержать нахлынувшую радость. Лицо ее светилось счастливой улыбкой, что не могло не найти в душе отклик. Внутри стало тепло, и по телу прошла волнующая дрожь. Дома…

На вопрос: «Миленький, что приготовить?», не задумываясь, ответил: «Борщ. И пирог с яблоками. Остальное — на ваше усмотрение». Соскучился по домашней еде. Никогда не думал, что настолько, что сниться будет. А снилась. Что даже вкус во сне чувствовал и запахи ощущал. Никто так не умел готовить, как отец и Таня. Отец лучше, но Тане об этом знать не обязательно. Просто нет еще в ней столько опыта, не пережила столько, чтобы уметь свою душу вкладывать. Да и не надо ей, наверное, испытать столько, сколько их отцу довелось.

Едва успел скинуть с плеча ремень большой адидасовской сумки, как Таня бросилась на него, вцепившись в плечи. Поцеловала в небритые щеки, звонко чмокнула в губы и снова прижалась к груди.

— Танюша…

— Поверить не могу. Ты как сообщил, когда приезжаешь, так я весь сон потеряла. Ни есть, ни спать не могу. Вадик должен подойти, обещал на вокзал подбежать. Папа с Ниной дома. Ужин готовят, — отчиталась она, предугадывая вопросы.

— Муж где? — вскинул темную бровь.

— А, Боря? — взмахнула рукой. — В командировке. А у меня выходной.

Командировка Таниного мужа порадовала больше, чем то, что сегодня у нее свободный день. Как ни пытался, не мог принять место, куда она устроилась работать.

— У отца что?

Они остановились у центрального входа на вокзал, чтобы не упустить Вадима.

— Ты сильно не удивляйся, — предупреждающе пояснила Таня, — отец с Ниной сошлись и живут вместе.

— У нас, я так понимаю.

— Да.

— Ну, — Денис пожал плечами, — дело житейское. Посмотрим.

— Нина очень хорошая женщина и отец ее очень любит… — бросилась Таня в дальнейшие разъяснения, но брат прервал:

— Ладно — ладно, понял я. Не надо мне всех подробностей.

— Как ты? Расскажи, я так переживала, так волновалась. Столько всего гадкого говорят. Когда сказал, что в больницу попал, мы места себе не находили.

— Нормально все, Танюш. — То и дело оборачивался, среди прохожих ища взглядом друга. — В полном порядке. Просидел два года на КПП, куда уж лучше. А простуду и воспаление легких в армии заработать проще простого. Носились как лошади, разгоряченные все, вспотевшие. Ветерок подул и готово.

— Вот ты мне только не рассказывай, что такое воспаление легких. Знаешь, какой процент смертности?

— Не знаю и знать не хочу.

— Кстати, подругу твою видела.

— Какую из?..

— Веру. Она обещала зайти.

— А, Веру… Верка без царя в голове.

— Почему? Мне показалось, что она нормальная девчонка.

— Девчонка-то она нормальная. Только вот своеобразная немного. Матрешка, — мягко усмехнулся Денис.

Но от Тани не так-то просто отделаться двумя словами. Потому она напористо продолжила:

— В каком смысле.

— В прямом.

— Ну, Денис, скажи, что ты имеешь в виду! Мне же интересно!

— А ты как долго с ней общалась? — Стал подумывать, не достать ли сигарету.

— Минут пятнадцать.

— Пообщалась бы подольше — поняла. — Сбросил сумку на ступеньку и полез в карман. На плечо легла крепкая ладонь.

— По походке видно фрайер, но не фрайер — это точно, — проговорил над ухом густой хорошо знакомый голос.

— Вадя!

С радостным ревом друзья кинулись друг на друга и обнялись. Вадим перехватил руки и приподнял Дениса за талию.

— Ах, ты… бычара!

— Сам-то тоже я смотрю не на диете!

Таня стояла рядом, тихонько вздыхая, с чувством полнейшего спокойствия в сердце, умиротворения и счастья. Два года переживаний и тяжких дум кончились. И хотя будущее брата пока представлялось смутно, радости от его возвращения это ни капли не умаляло.

Они шли пешком. Надобности в такси или автобусе не было. От вокзала до дома всего пара остановок. Шли тем же путем, что и раньше — не по центральному проспекту, а пересекая трамвайные пути, по небольшим улочкам между домов, дворами.

Два года прошло, а ничего не изменилось. Те же выбоины на асфальте; кое-где на фасадах «сталинских» домов облупившаяся краска; «панельки» — блестящие, лоснящиеся, с признаниями в любви особо романтичных поклонников, сдобренными «жирными» сердечками… Верещавшие во дворе детсада дети. Два года… а будто целая жизнь пронеслась. Так хорошо помнил, с каким чувством уходил. И вот вернулся. Другой. Но чувство все то же — волнующее, немного тревожное… И в родном дворе ничего не изменилось. Клумбы с астрами; низенькие лавочки у песочницы; выкрашенные в зеленый цвет железные качели; вытоптанные между деревьев тропинки. Люди любят короткие пути…

Поздоровались со старушками, оккупировавшими лавочки у подъезда. Те ответили и тут же зашушукались, поглядывая в спину. Лифт тащился сверху. Дождались. Таня покусывала губы. Уже видел, что глаза ее повлажнели. Эта гнетуще-волнующая атмосфера и самому стискивала горло.

— Не смей ныть, — коротко сказал ей, нажал кнопку звонка и снял с плеча сумку.

Просить Таню сдержать слезы — все равно, что просить камень расплакаться. Как только отец прижал сына к груди, Таня скрылась в ванной. Не могла смотреть на это спокойно. Отец что-то говорил, спрашивал, представил Нину, которую Денис не сразу заметил. Его самого чужие объятия как туманом окутали. Потянулись родители Вадима, тетя Рая с мужем, Славка с Ванькой. Вздохнуть не успевал, дергали его, вертели как игрушку, рассматривали как сувенир.

Наконец, когда все разбрелись по квартире, оставляя его в покое, чтобы он привел себя в порядок после дороги, Денис зашел в комнату. Бросил на пол сумку. В комнату заглянула тетя Лена.

— Денис, а где Вадик? Я даже и спросить забыла.

— Переоденется и придет. — Вытащил из сумки футболку и джинсы, что привез с собой. Очевидно, что в старое не влезет.

— Сынок, я тут тебе подарочек купила. — Достала из пакета темно-синюю рубашку.

— Спасибо, мама Лена.

— Ты примерь только. Я не знаю, подойдет ли. Я прикинула по Вадику.

— Раз по Вадику, то подойдет, — улыбнулся он. Развернул рубашку и чмокнул женщину в щеку.

— Как хорошо, что ты дома.

— Сам не нарадуюсь.

В ванной Денис застал сестру. Она смотрела в зеркало и осторожно, чтобы не размазать тушь, вытирала слезы.

— Чего ты ревешь?

— Я не такая толстокожая, как ты. Сегодня моя сентиментальность зашкаливает. — Вздохнула. — Ладно, приводи себя в порядок и выходи к гостям. — Таня поправила юбку и вышла.

• Предыдущая
• 10/172
• Следующая