Эпоха Воюющих провинций - Вязовский Алексей - Страница 43

— Хорошо, а почему прославленный?

— На правом запястье Ясино давний след от укуса леопарда. Только один человек в школе Кога-рю жил с леопардом, чтобы овладеть «звериным» стилем боя. Его знают во всей Японии и зовут…

— Саюки-кун, ты не утомила своей болтовней господина дайме? Скорее принеси еще сакэ! — За всеми этими загадками я и не заметил, что игра в «Крокодила» закончилась и вернулись две мои гейши, которые сейчас с фальшивыми улыбками строго смотрели на ученицу. Та низко мне кланяется, шепчет на прощание «Берегитесь Хандзо!» и убегает из комнаты.

Тем временем Ёсиацу Сатакэ подвигается ко мне ближе и предлагает поговорить наедине. Ага, созрел, значит, для разговора. Косясь на Ясино, я первым выхожу из зала. Вслед за мной идет тесть. Куда бы податься? Решаю подняться в верхнюю комнату донжона. Уже темно, слуги зажигают фонари. Сёдзи задвинуты, мы одни.

— Ты очень изменился, Ёшихиро, — сразу берет быка за рога Ёсиацу. — Я хорошо помню тебя по жизни в Мино. Я помню, за кого выдавал свою дочь. И я не узнаю тебя. Клятва пяти обещаний, бесчестная победа при Хиросиме… Кто ты, Ёшихиро?! В тебя вселился ками?[65] Вот послушай, что мне пишет Тотоми… — Дайме клана Сатакэ достает из рукава свиток с письмом и зачитывает. — Так, ну это личное… ага, вот. «…Не знает, как правильно завязывать кимоно, расспрашивал иезуита о летосчислении по христианскому календарю — один из слуг Родригеса наш шпион и подробно пересказал беседу, придумал, как записывать и считать цифровые иероглифы коротко и быстро, еще десяток странностей…» Я не могу понять твою Клятву. Японец не мог придумать подобное. Мои соседи пишут мне, что мой зять сошел с ума или продался португальцам, но я не верю в это. Сегодняшний японец не мог догадаться отдать власть императору. Но вот завтрашний, еще более верный и преданный богам потомок — так и должен был поступить!

А мой тесть — проницательный человек. Что же мне ему ответить?

— Сражение с Огигаяцу. Как ты мог догадаться использовать пушки? Это против всех законов бусидо!

— Ёсиацу-сан, — поежился я под прямым, словно копье, взглядом тестя. — Меня ударили пикой по шлему, я потерял сознание, а после того, как очнулся, ничего не помню. Откуда-то мне в голову приходят странные мысли и идеи. Вот, например, я недавно понял, что огнестрельное оружие рано или поздно вытеснит традиционное снаряжение самураев. Тот, кто первый будет готов к этому, — победит в Войне провинций!

— Как ты сказал? Войне провинций? Очень удачное выражение. Ты знаешь, что регенты объединились против нас? Три дня назад Яманоути, вассалы Уэсуги, вторглись в мою провинцию Симосукэ. Дайме клана Асина Морикиё Асина вчера прислал письмо. Он сожалеет, но вынужден объявить мне войну. Чем купили его Ходзе и Уэсуги, не знаю, наверное, пообещали отдать домен Хитачи. С севера и запада на меня идут три армии! Больше ста тысяч человек, Ёшихиро!

— Три?! А кто третий?

— Сам Уэсуги Кэнсин! Во что ты втравил меня?! Еще месяц назад я был в ладах со всеми, честно управлял кланом. А теперь меня и мою семью ждет смерть или позор бесчестья! И перед тем как моя голова будет насажена на кол и оплевана врагами, я хочу, я требую правды!

— Говорю же, меня ударили по шлему…

— Я не верю в эти сказки! Десятки раз видел раненных в голову, потерявших память, но то, что вытворяешь ты…

Мы с напряжением уставились друг на друга. Что делать? Мысли разбегались словно тараканы при включенном ночью свете. За сёдзи раздался спасительный кашель.

— Ну, кто там еще?! — Дайме Сатакэ явно пребывал в гневе.

В комнату с поклоном вошел Эмуро Ясино.

— Чего тебе? — грубо спросил Ёсиацу.

— Срочное секретное сообщение для Ёшихиро. — Ясино — само спокойствие.

Эмуро подходит, вступает на помост и наклоняется к моему правому уху. Я готовлюсь слушать, но вместо этого начальник охраны подносит к губам кулак и резко дует в него. В глаз Ёсиацу втыкается маленький дротик. Дайме кричит от боли, хватается за меч, а Ясино, не глядя на него, отбрасывает трубку, зажатую в кулак, и левой рукой быстро вытягивает из правого рукава удавку. Одно круговое движение — и веревка обвивает мою шею. Только сейчас я выхожу из ступора, пытаясь ослабить петлю, но самурай уже падает мне за спину, взваливая меня на себя. Ёсиацу Сатакэ еще пытается вскочить, одновременно вытащить меч и дротик из глаза… Увы, ни тому, ни другому не суждено случиться. Изо рта дайме идет белая пена, и он падает на спину. Я тоже лежу на спине, а подо мной стягивает удавку Ясино. Пытаюсь подсунуть пальцы под тонкую веревку — бесполезно. Ударить назад локтем — не получилось. Воздух заканчивается, сонные артерии перестают качать кровь в мозг, и я начинаю биться как рыба, вытащенная из воды. Сознание плывет, и я из последних сил делаю вид, что потерял сознание. Закрываю глаза, обмякаю. Для достоверности даже нижнюю челюсть роняю и пускаю слюни.

Эмуро отпускает удавку, переваливает меня через себя, встает. Пинает труп Ёсиацу. Я слегка приоткрываю глаза. Вот сейчас хороший момент, пока он спиной ко мне. Я приготовился вскочить, вытащить с криком мечи. Но тут в комнату входят три фигуры в черном. Темные куртки с капюшонами и масками, штаны и таби цвета сажи. За спинами — короткие мечи с квадратными гардами.

— Этого — в мешок, — кивает на меня Ясино. — Сатакэ отрубить голову. Уходим через подземный ход. И быстро, пока самураи внизу не протрезвели и не подняли тревоги.

Я зажмуриваю глаза и делаю вид, что нахожусь без сознания. Меня освобождают от мечей, связывают руки, засовывают в длинный мешок, после чего взваливают на плечи. Слышится свист меча и хруст. Третий ниндзя отрубил тестю голову.

Год милостью Божией 1538, вторник 7 августа, писано в день святого Бернарда-мученика и папы и других святых… Католическая миссия, Киото.

Его высокопреосвященству генералу ордена иезуитов Игнатию Лойоле.

От отца-инспектора ордена иезуитов в государстве Ниппон Томаса Верде.

Игнатий!

Нет времени на церемонии, возможно, это последний шанс передать весточку о наших делах на этих проклятых Богом островах. Только что принесли тело Доминго Переса, единственного священника миссии — он так изуродован и изрублен, что у меня путаются мысли, дрожат руки, и я не уверен, что смогу закончить это письмо. И даже если наш конюх, японец из новообращенных, сможет добраться до Кюсю и передать послание адмиралу, то Диего Беа потребуется год, чтобы доплыть до берегов Испании и вручить письмо лично в твои руки. Боюсь, к тому времени меня может не быть в живых. Нет, я не страшусь встречи с Создателем — все в Его воле. Страшусь я огромной угрозы нашему делу и Матери Церкви.

Примерно два месяца назад я отправил известного тебе пресвитера Филиппа Родригеса с заданием к князю северных земель Датэ. Дайме клана был готов принять христианство в обмен на большой заем, который мы могли предоставить всего под 10 процентов в месяц. Увы, Филипп застрял в домене Сатоми — это на полуострове Босо. Если, Игнатий, ты взглянешь на карту, что я передал с прошлой оказией, то увидишь этот торчащий огурец на востоке Хонсю. Вскоре события понеслись вскачь. Не прошло и месяца, как погибает дайме Сатоми, и его сын Ёшихиро начинает войну с соседями. Родригес идет на риск и обещает нашу помощь в обмен на разрешение построить католический храм в Тибе, столице Сатоми. В тот момент я его поддержал — ведь это был бы всего лишь третий храм во всей Ниппон и первый на главном острове! Трудно переоценить эффект от такого события — сотни тысяч спасенных душ, новые молельные дома… Кто же знал, что из-за этого решения все пойдет наперекосяк. В обмен на храм Ёшихиро требует дать ему порох, ядра, картечь, а также корабельные пушки! Родригес соглашается и отправляет с армией Сатоми нашего главного артиллериста — Хосе Ксавьера. С помощью пушек дайме разбивает в пух и прах вражеские войска. Десять тысяч язычников отправляются прямиком в ад! В тот момент меня вот что насторожило. Мы привыкли, что любой прогресс в военном деле исходит из Европы, но сейчас я вынужден признать — ниппонцы нас опередили. До сих пор еще никто не додумался использовать пушки не в морском сражении и не при осаде, а в сухопутной битве, да еще так массированно. К этому письму прилагаю отчет моего шпиона о баталии при Хиросиме.