Пусть меня осудят... (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 8

• Предыдущая
• 8/60
• Следующая

Теперь Бешеного уважали. Именно его, как личность, а не сына Царя. Только казалось иногда Руслану, что что-то проходит мимо него. Что-то стоящее дорогое, ценное. Не в плане лавэ, а ценное по-настоящему. Что-то, что есть у других, а у него не будет некогда. Как у этой Оксаны. Семья, дом теплый, ребенок, наверное, есть и она счастлива. Она не знает, что такое стрелки с братвой, что такое блатные разборки, не хоронит друзей с ножевыми ранениями, истекших кровью, не видит всей той грязи, которую Руслан наблюдает каждый день. Она чистая. Как цветок весной. Пахнет по-домашнему, смотрит иначе, разговаривает нормально, без блатных словечек, культурно. Как он когда-то, когда еще не знал, кем является его отец, и в каком мире ему придется жить. Оксана ему казалась особенной. Нежной, хрупкой, ранимой. Сколько ей лет? Тридцать максимум. А если приодеть накрасить так и за его ровесницу сойдет. Кожа у нее нежная, прозрачная словно фарфор. Глаза особенные. Чистые глаза. И тело шикарное. Вроде свитер старый, а облепил каждый изгиб как вторая кожа. Грудь тяжелая, полная. Ноги длинные. Хоть под юбкой доисторической спрятала, а все равно видно, что лодыжки стройные и колени. Почему-то захотелось эту юбку задрать повыше и посмотреть на ее ноги полностью. В паху заныло, требовательно и неожиданно. Представил себе, как снимает с нее трусики и в горле начало драть, словно от жажды. Распустить бы ее волосы и зарыться в них пятерней, почувствовать запах яблока. Он был уверен, что у нее очень длинные волосы, шелковистые. Сотовый затрещал в кармане и Руслан быстро ответил:

— Да, Боров. Что там у тебя?

— У нас проблемы. Страшилу менты замели, откупится надо.

— У Серого бабки возьми, он у нас бухгалтер…

— Серый не отвечает. Его сотовый закрыт.

— Подожди, перезвоню.

Руслан набрал номер друга, но там и, правда, автоответчик сработал. Неужели с Элен до сих пор кувыркается? Руслан усмехнулся. Элен хорошая девка, в постели — атас. Как-то и сам пробовал. Заводная, горячая. Такое вытворяет, что у мертвого встанет. Только не любил Руслан наркоманок. Как увидел, что она кокс нюхает, так все желание и пропало вместе с эрекцией. Нарики — ходячие трупы. Зомби. Для Руслана она уже мысленно разлагалась, подсознательно чувствовал от нее трупный смрад. Больше он к ней не ходил. Только к Лике. Он перезвонил Борову.

— Давай через десять минут у набережной.

Я отворила дверь, сбросила туфли.

— Я дома! — провозгласила счастливым голосом, и тут же послышался топот ног. Ванька чуть не упал, пыхтя от радости, он тут же обнял меня за колени:

— Мамулечка.

— Привет, зая — послышался голос мужа. Телевизор смотрит. Судя по звукам — футбол. Значит, ко мне не выйдет, и ужинать будет в зале. Ясно.

Я расцеловала Ванечку, присела на корточки:

— Как дела, солдат?

— Хорошо. Скучал по тебе.

— Ты — мамина радость.

Я обняла его, чувствуя неповторимый детский запах, поцеловала нежную шейку, а потом легонько укусила. Ванька взвизгнул как поросенок.

— Вань, хорош с матерью тискаться. Давай футбол смотреть.

— Да пап, иду. Я к папе, хорошо? Я потом с тобой про Марусю посмотрю тоже.

Ваня виновато искал мой взгляд.

— Да, мой хороший, иди. Я пока ужин приготовлю.

Я переоделась в домашний халат и прошла на кухню. Гора грязной посуды, некормленый пес, который весело прыгал вокруг меня в ожидании еды. Поскуливал, облизывал мои ноги.

— Фу, Балто, фу.

Кличку псу дал сын, мультфильм посмотрел Диснеевский и придумал имя. Конечно, нашему Балто до волка далеко, но Ваньке нравится и пусть его хоть терминатором называет.

Все как всегда. Каждый день похож на предыдущий, даже на точно такой же день год назад и два. Жизнь почему-то показалась муторной и скучной. Впервые. Мысль, которую я гнала от себя, пока поднималась в лифте, все же проникла занозой в голову и начала подтачивать изнутри как червь. Я нарочито долго терла каждую тарелку, намыливала, полоскала и ставила в сушилку. Выдраила раковину, сыпанула корм для Балто. Аккуратно расставила высохшую посуду в шкаф. Идти в залу к мужу не хотелось. Сидеть рядом, смотреть с ним футбол или читать книгу на диване под его вопли: "Урод, пасуй, давай, левой. Ну, козлы! Опять ведь продуете!"

Я все же пересилила себя и зашла. Ваня сидел рядом с отцом, грыз сухую рыбу, а муж в майке и шортах развалился на диване с пивом. Майка показалась грязной, а ведь дала ему с утра чистую, сама помню. На стуле газета, а на газете скелеты рыбы. Черт, ну почему нельзя на тарелке? Что за привычка?

— Чай пить будете? — с деланной веселостью спросила я.

— Не мам, мы тут рыбку кушаем.

Муж вопрос не услышал, он резко подался к телевизору:

— Мазилы! Придурки! Не, ну я ж говорил, что продуют!

Я поняла, что сейчас говорить с ним бесполезно и взялась за книгу. Детектив Марининой. Недавно купила. Я ее книги запоем читала, а сейчас открыла первую страницу, и застопорило меня. Буквы перед глазами пляшут, веселятся, а в предложения не складываются. Между строк черные глаза Царева-младшего, контракт, предложение и опять черные глаза. Губы, немного капризные, полные. Всклокоченные волосы, сережка в ухе, "клык" на шнурке и прикосновение к его руке. Ничего не значащее прикосновение, а током шибануло как двести двадцать. До сих пор кожу покалывало. Матч закончился, и Сережка обратил на меня внимание.

— Зай, как на работе? Как доехала? Не промокла?

— Нет, меня сотрудница подвезла.

Брякнула и сама себе удивилась. Солгала. Зачем? Что мне мешало сказать о сыне клиента, который подбросил домой? Ничего страшного ведь в этом нет. Или есть? Как бы то ни было, но я солгала.

— Сереж, мне контракт предложили. Хороший контракт.

Муж щелкал пультом и тихо угукнул, а потом спросил, довольно рассеянно:

— Ты подписала?

— Нет.

— Почему? Цена не подошла? Сколько предложили?

Я когда сумму назвала, Сергей пульт уронил и тут же повернулся ко мне, присвистнул.

— Ни хрена себе? Не понял, так ты отказалась?

Я смотрела на его гладко выбритое лицо, на глаза, на темные волосы, такие родные и до боли знакомые.

— Отказалась потому что условия не подошли. Хватит об этом.

— Не, мать, так не пойдет.

Слово "мать" меня почему-то взбесило. Ну, какая я ему мать? На пять лет младше. Что за слово дебильное?

— Ты представляешь деньжищи какие? Мы не то что ремонт сделаем, мы полностью с дерьма вылезем.

Он даже не поинтересовался, почему мне условия не подошли. Не спросил. А вдруг мне мало ли что предложили?

— Мне не подходит. Клиент хочет, чтобы я два месяца на объекте жила. За его счет конечно, но так долго… А вы с Сережкой и…

— Ты что? Соглашайся! Разберемся. Мама твоя на днях приедет за Ванькой присмотрит, да и я возьму пару выходных.

Возьмет выходные, когда меня не будет. Я злилась все больше и больше. Волна гнева поднималась издалека.

— Но это слишком долго. Жить черт знает где, два месяца. Я так не могу, это неудобно и…

Но вспылил почему-то Сергей.

— Неудобно? Ты издеваешься, да? Я год пашу как проклятый без выходных и не то, что половины, четверти таких денег не вижу. Два месяца пожить. И что? Нет, ну что в этом сложного? Мы хоть заживем как люди нормальные.

Я смотрела на него во все глаза, и гнев переходил в обиду. Тихую обиду, непонятную. Он прав. Я это прекрасно осознавала. Только вот почему-то мне казалось, что он должен был отказаться.

"Я бы на месте мужа на два месяца вас не отпустил, потому что такую красивую женщину могут увести" или как он там это сказал? Моему Сергею даже в голову такое не пришло. Ну, кому я нужна кроме него, да еще и с "довеском"? Стало обидно вдвойне.

— Короче так, Ксюха. Мы согласны. Подписывай свой договор и пусть Елена Васильевна приезжает побыстрей. Придумаем что-то. Там у Ваньки каникулы, октябрь скоро кончится. К Новому Году бабок заработаем.

• Предыдущая
• 8/60
• Следующая