Грехопадение (ЛП) - Золендз Кристина - Страница 28

• Предыдущая
• 28/48
• Следующая

Моё заявление было прервано сигналом сушилки. Усмехнувшись, я подошла к ней и стала вытаскивать белье, чтобы загрузить последнюю партию вещей.

Положив последнюю охапку одежды на небольшой деревянный стол, я тут же побледнела, заметив, что Шейн поднял мои трусы и лифчик. Я кинулась за ними, стараясь вырвать белье из его рук. Он лишь поднял их ещё выше, заставляя меня тем самым встать на цыпочки и прыгать в попытке отобрать их.

— Эй, Грейс. Быть может, возможность полюбоваться твоим бельём вывела нашего друга Карла из комы? Вот этот комплект, например, очень впечатляет, я теперь весь вечер буду о нём думать! — дразнил он.

Я ударила его в живот, не сильно, но достаточно, чтобы заставить его согнуться и вернуть мне мои вещи.

— Ты идиот, Шейн Макстон.

— О спасибо, это самый милый титул из всех, которыми ты меня наградила за последнее время!

Когда я закончила, Шейн помог мне занести мою одежду наверх. Мы проходили мимо окна и оба выглянули, чтобы посмотреть, не припаркована ли где на улице полицейская машина. Машина была, припаркованная прямо перед моим крыльцом. Да, так она соседей не испугает.

Растянувшись на моей кровати, он наблюдал, как я складываю одежду. Ноги его были скрещены, а голова опиралась на руки. Сложив руки на груди, я засмеялась.

Он склонил голову в сторону гитары.

— Сыграешь что-нибудь для меня?

Я застыла, глядя на него. О боже, только не смотри на меня снова этим фирменным настойчивым взглядом. Нечего было и думать. Но мне придётся играть перед ним чуть позже, когда я буду рядом с ним на сцене, так что лучше начать привыкать сейчас.

Я расстегнула чехол, достала гитару и заставила его подвинуться. Это же моя кровать. Он перекатился на другую сторону и подпёр голову рукой, приготовившись слушать меня. Перебирая струны, я развернулась к нему лицом.

— Чего требует твоё настроение?

— Удиви меня.

В этот раз я не закрыла глаза, а просто смотрела на свои пальцы, ловко управлявшиеся со струнами. Начала я с главной темы к «Улице Сезам», за исполнение которой в меня запустили подушкой. Хихикая, я перешла на композицию «Ты такой самовлюблённый» Карли Саймон, затем последовала «Гиблое дело» группы Бек. Завершилось моё выступление песней «Я ненавижу всё в тебе» группы Агли Кид Джоу.

— Мило, Грейс. Это что, была подборка под названием «Как я отношусь к Шейну»?

Я довольно заулыбалась и, с наигранным огорчением, поинтересовалась:

— Это так очевидно, да?

— Сыграй то, что значит что-то для тебя, — шепнул он.

Так я и сделала. Дала волю своим пальцам и отпустила свой голос. Он стал резким и высоким, когда я играла «Частичку моего сердца» Дженис Джоплин. Интересно, что подумал бы Шейн, узнав, что я практиковалась на ней, до того, как она стала известной.

Я пела её голосом с её интонацией, стала её естеством на время, и на протяжении всей песни ни разу не отвела от него взгляда. Это было впечатляюще до мурашек по коже. Я никогда ещё не ощущала себя такой чувственной и эротичной, как тогда.

— Знаешь, ты просто самый удивительно талантливый человек из всех, которых я когда-либо встречал, — шепнул он.

— Эх, бьюсь об заклад, не так уж много людей ты встречал.

Леа и Коннер вернулись домой с разницей в пять минут. И оба завалились в дом, желая знать, почему у крыльца припаркована полицейская машина.

Шейн рассказал им о визите детективов, отчего Леа очень расстроилась и, плача, обняла меня. Затем она добрых двадцать минут потратила, закрывая все окна, поднимая лестницы к пожарным выходам и заглядывая под всю мебель, которая попадалась ей на глаза.

Коннер согласился с тем, что Шейну следует остаться с нами. Он также хотел, чтобы остался и Итан, так как он владел какими-то боевыми искусствами. Однако Шейн был категорически против этого. Он уже не был пьян, но все же был против того, чтобы Итан находился рядом.

— Что ж, мне трудно это признать, но Такер подал прошлой ночью стоящую идею, — сказал Коннер, смахивая пальцами слезы Леа.

— Этот пьяный дурак подал кучу идей прошлой ночью. Большинство из них относилось к Грейс и их совместному времяпрепровождению на бильярдном столе. Так о какой конкретно идее ты говоришь, Кон?

Шейн взглянул на меня, его губы украшала натянутая улыбка.

— Я об его предложении поехать в его зимний домик на несколько дней. Убраться подальше отсюда, — объяснил Коннер.

Леа замотала головой и разрыдалась ещё сильнее.

— Я не могу бросить работу. Моя начальница собирается в отпуск, и я нужна там, чтобы держать все под контролем в её отсутствие.

Шейн уставился на меня.

— Такер пригласил тебя в свой зимний домик?

Моё лицо скривилось в хмурой гримасе:

— Ага, Такер думает, что я влюблюсь в него благодаря его дому, деньгам, ягуару и дорогим бутылкам шампанского.

— А ты что думаешь? — поинтересовался Шейн.

— О Такере я не думаю вообще.

Мне понравилась та улыбка, которой он одарил меня в ответ.

Парни весь следующий час строили планы по обеспечению нашей безопасности. А Леа то плакала, то рыдала, то снова плакала. Она была напугана. Я взглянула на Коннера. Он понял намёк и подбежал к Леа, которая к тому времени уже билась в истерике, успокаивал ее поцелуями и что-то ей шептал.

Я взяла Шейна за руку и потянула его на кухню.

— Пусть побудут одни. Ей надо успокоиться, а он справится с этим гораздо лучше, чем я.

— А ты сама как? Я просто не знал, что сказать тебе. Я просто пытался отвлечь тебя от всего, но боишься ли ты?

— Нет. Я не боюсь, что Карл Самптон может навредить мне. Я боюсь, что он сделает что-нибудь с Леа, Коннером или даже тобой.

Его губы изогнулись в заинтересованной улыбке. Он поднял мои руки и держал их между нами запястьями вверх. Я подняла бровь.

— Ты боишься не так уж и многого, да? — Он снова потёр шрамы на моих запястьях. — Надеюсь, однажды мы станем достаточно близкими друзьями, и ты расскажешь мне об этом.

— Тогда мы должны будем быть действительно близкими. Думаю, для этого тебе не хватает женской хромосомы в ДНК. — Я засмеялась. — Мне нужно принять душ и подготовиться к сегодняшнему шоу. Почему бы тебе не позвонить своим друзьям-вышибалам, которые тоже знают про Карла и не дать им его фотографию? — сказала я, уходя.

Я запрыгнула в ванную, готовая к превращению в рок-богиню «Безумного Мира». Я была безумно взволнована, и, чем больше я думала о выходе на сцену, тем быстрее все мысли о Карле Самптоне и его тайном местонахождении покидали меня. Я приняла душ с самой горячей водой, которую только смогла вынести, расслабляя каждый мускул в теле. Я завернулась в полотенце и пролетела по коридору в свою комнату, надеясь остаться незамеченной. Я высушила волосы и на одну из прядей нанесла временную фиолетовую краску, для создания некого фанк-образа. Я накрасила ногти темно-фиолетовым лаком, чтобы они соответствовали пряди моих волос. Когда я надевала джинсовую мини-юбку, Леа постучала в дверь и вошла с черным пакетом в руках.

Немного времени наедине с Единственным, и она забыла обо всех страшных монстрах, выглядела довольной и расслабленной. Я немного завидовала ей.

— Вау! Твои волосы отлично выглядят! И я рада, что ты ещё не полностью одета, потому что сегодня в обед я принесла тебе маленький подарок. — Она просияла.

— О, мне стоит бояться? — хихикнула я.

Вместе с пакетом Леа села на кровать и одарила меня озорной улыбкой.

— Прежде чем ты откроешь этот пакет, ты должна пообещать, что оденешь то, что будет внутри! Ты не можешь отказаться, потому что сейчас я так дико волнуюсь об этом твоём преследователе и хочу, чтобы ты отменила шоу. Таким образом, любая мелочь, сказанная тобой, может заставить меня плакать.

— Заткнись! — засмеялась я, вырывая пакет. — Ты знаешь, что я не позволю ничему случиться с тобой или мной. — Я замолчала на минуту и вытащила крошечную одежду из пакета. Это был чёрный кружевной бюстгальтер с соответствующими трусиками. Они больше походили на кусок зубной нити, чем на трусы. Я показала ей их.

• Предыдущая
• 28/48
• Следующая