Сказки кота Кузьмы - Маскаев Александр В. - Страница 4

• Предыдущая
• 4/8
• Следующая

Лесной дяденька Лопастый, с которым совсем недавно подружился Кузьма, передвигался по вечернему лесу бесшумно и незаметно. Он был не один – на его плече сидел филин, для которого как раз начиналась пора бодрствования. Лишь лёгкое подрагивание листьев на кустах выдавало его. Шёл Лопастый к заветному уголку в непролазной чаще. Там жила в своей избе его давняя знакомая – Баба-Яга-Ягинишна. К полуночи Лопастый остановился близ опушки леса и увидел избушку, которая переваливалась с ноги на ногу. Из трубы валил дым – значит хозяйка дома. Он окликнул избушку, чтоб она повернулась к нему передом, а к лесу задом. Нехотя, скрипя брёвнами и скидывая солому с крыши, изба повернулась. Тут же отворилась дверь, и на порог выскочила взъерошенная Ягинишна. Лохматая, с длинным сучковатым носом, она весело улыбалась старинному приятелю.

– Ой, Лопастый, не ждала я тебя, неважно выгляжу да и не прибрано у меня, погоди, мальца сейчас позову, – затараторила Ягинишна и захлопнула за собой дверь.

В избушке послышалась возня, шум, тарарам. Через какое-то время отворилось окно избушки, из него вылетел всклокоченный ворон, а за ним высунулась голова бабушки:

– Заходи, милок, тебе-то я всегда рада.

В избе пахло дымком, травами и непонятно чем ещё. Леший уселся на единственную табуретку и деловито закурил трубку. Яга, недолго думая, пододвинула к столу свою ступу, присела на неё и сказала:

– Рассказывай, ведь не просто так пришёл.

Лопастый неспешно начал разговор о том, как прошла неделя, что видел и что думал. И признался, что есть теперь у него новый приятель, кот Кузьма, который, стало быть, внук кота Василия, что хочет он Кузьму к ней, Яге, привести.

– А на что он мне тут? Лясы с ним точить что ли? Так он молод ещё, – удивилась бабушка.

– В том-то и дело, что молод, поучить бы его уму-разуму, ты же самая мудрая у нас, – пробубнил леший.

Бабе-Яге понравились слова лешего о её мудрости, и она, поправив пышную шевелюру, сказала:

– Ну, коли так, то ладно уж! Но не хочу в избе моей его встречать, – давай-ка у тебя!.. У болота, около дуба старого… у тебя же там и самоварчик есть, а травки для чая я принесу. Как сговоришься с Кузей, зашли ко мне филина своего с весточкой – меня долго ждать не будете.

– Хорошо, Яга, так и сделаем. Пойду покуда навострю Кузьму! Вот он обрадуется-то… а может и испугается, – усмехнулся Лопастый. Усадил филина на плечо, распахнул дверь, да и был таков, довольный собой. Ведь теперь у него был такой хороший повод почаёвничать с Ягинишной в душевной обстановке! Наедине с ней Лопастый обыкновенно становился от смущения угрюм и даже мрачен, опасаясь острого языка лесной подруги.

К вечеру этого же дня филин разыскал Кузю и на ухо ему нашептал, где и когда его будет ждать леший. Кузя немного струхнул, но потом понял, что бабушка Яга – личность, конечно, легендарная, но ему не столько страшно, сколько интересно с ней познакомиться. «Ещё одно приключение!» – распушил хвост Кузьма.

Солнце завалилось за косогор, и Кузьма с двумя мышами-приятелями направились к опушке леса, где Кузьма в прошлый раз встретился с лесным дяденькой. Их уже ждали. Лопастый в этот раз выглядел иначе – как огромный живой пень с руками-сучками. Борода была из корней и веток и топорщилась во все стороны. Но улыбался он, как и прежде, лукаво и весело. Он подхватил Кузьму и усадил себе на загривок. Филин велел мышам забираться к нему на спину.

– Так мы быстрее доберёмся – дорога-то длинная, – проскрипел леший, и они двинулись.

Долго ли, коротко ли шли они, Кузьма так и не понял, – он слышал только, как ветер свистит в его ушах да мелькают мимо кусты и деревья. Но вот леший сбавил ход, остановился, потом пошёл медленнее, раздвигая руками кусты. Они вышли на крохотную поляну, на краю которой возвышался огромный дуб. Дуб казался живым, в нём кипела своя жизнь. Белки и бурундуки сновали по веткам, птицы разных цветов щебетали всяк на свой манер, огромные листья светились под лучами уже появившейся на чёрном небе луны. Посреди поляны возвышался огромный пень, служивший, видимо, столом. На него приземлился филин, и мыши кубарем покатились с его спины. Филин ухнул пару раз, видимо, желая всем доброй ночи, и скрылся в лесной чаще.

– И-эх, шёл, нашёл, потерял, – проскрипел леший, – сейчас и бабушка объявится. Вы пока располагайтесь тут, а я с самоваром похлопочу.

Кузя с мышами уселись вокруг пня, внимательно озираясь по сторонам. Огромная луна, казалось, висела над самой поляной. Вдруг на её фоне друзья увидели маленькую точку, которая очень быстро росла в размерах. Точка в один миг превратилась в Бабу-Ягу-Ягинишну, сидящую в своей ступе с метлой под мышкой. Бесшумно, даже не примяв травы, ступа приземлилась на краю поляны. Держась за поясницу, из ступы вылезла Яга. Стало видно, что она приоделась по такому случаю: лохматые волосы повязаны красной косынкой, на плечи накинута тёмно-вишнёвая шаль с бахромой, пальцы в перстнях, переливающихся всеми цветами радуги. Яга улыбнулась, и у Кузи, и у мышей-дружков отлегло от сердца. Уж больно боялись они появления Яги-Ягинишны.

– Здравствуй, милок, – обратилась Яга к Кузе, словно он был ещё котёнком, – а это друзья твои? – показала она костлявым пальцем на мышат.

– Здравствуй, бабушка! Одному-то мне страшновато было, а с компанией вроде бы и не так, – сказал Кузьма, прижимая к себе своих друзей.

– Ой, да что там, хоть и невелики друзья твои, а всё же друзья… Ишь как трясутся. Но бояться меня не след, не обижу таких малышей, – сказала бабуля.

Она кликнула лешего и отдала ему вязанку с травами. Тот бросил весь пучок прямо в самовар, потёр руки и счастливо сказал:

– Ну, чаёк будет знатный, от бабушки Яги!

Уже через полчаса вся честная компания сидела вокруг пня и угощалась чаем. Леший высыпал на пенёк пригоршню малины. С дуба прилетели светлячки со своими чашками. Леший угостил и их на радостях. Бабушка Яга рассказывала одну за другой весёлые сказки – остальные слушали и смеялись до слёз. Кузя и подумать раньше не мог, что может быть так душевно и весело в такой компании, о которой ему рассказывали лишь одни страшилки. «Не ходи в лес – леший заберёт», «Не крутись за хвостом – Баба-Яга придёт»… И чего ему только не говорили в детстве! Они выпили целый самовар чая, и выпили бы и ещё один, да стало светать. Стали прощаться как настоящие друзья, обещая заходить друг к другу почаще. Бабуля перед отлётом повесила Кузьме на шею оберег – клевер-четырёхлистник[15].

– Носи, Кузьма, токмо польза тебе от него!

Увидишь ещё у кого – знай, от меня подарок.

Она уселась в свою ступу, слегка повела метлой в воздухе, и ступа поднялась, чтобы плавно отнести бабушку Ягу в её укромный уголок в чаще – к избушке на курьих ножках.

– Душевно посидели, – проскрипел напоследок леший, похлопывая по самовару, словно это был его лучший друг.

С раннего утра Кузьма как следует позавтракал сметанкой и творожком, поискал деда Василия, но не найдя, вышел во двор. В тени от сарая во главе с петухом куры ворошили старую солому. Петух строго глянул на Кузю, потом – на своих кур, и, успокоившись тем, что всё под контролем, важно зашагал в сторону телеги с сеном, под которой безмятежно, развалившись на правом боку, спал поросёнок Борька. Задние копыта Борьки выглядывали из-под телеги и слегка подёргивались – видимо, Борька во сне куда-то бежал. Петух, подойдя к телеге, долго смотрел на бегущие сами по себе Борькины копыта. По виду петуха было ясно, что не понимал, почему так происходит. Он взлетел на телегу, похлопал крыльями и успокоился. Кузя побродил по двору и, снова не зная, чем бы ему заняться, пошёл к колодцу. На рассохшейся крыше колодца сидел, придрёмывая, филин лешего.

• Предыдущая
• 4/8
• Следующая