Истории, рассказанные у камина (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 73

• Предыдущая
• 73/96
• Следующая

– Джон, – с огромным чувством вскричала она, – я никогда не оставлю вас! Никогда! Никогда, даже если весь мир будет против вас!

Напрасно я пытался спорить с ней, уговаривать. Ничего не помогало. Вся ее жизнь зависела от этого мужчины. Моя дочь, джентльмены, для меня все. Кроме нее мне некого любить, поэтому можете себе представить мое отчаяние, когда я понял, что не смогу спасти ее от гибели. Моя беспомощность, должно быть, тронула этого человека, который был причиной моих несчастий.

– Возможно, все не так плохо, как вам представляется, сэр, – произнес он спокойным уверенным голосом. – Моя любовь к Элиз настолько сильна, что может спасти даже человека с таким прошлым, как у меня. Только вчера я дал ей слово, что никогда в жизни не совершу ничего такого, за что ей было бы стыдно. Я так решил, и никогда еще я не принимал решений, которые не воплощал в жизнь. – Говорил он так уверенно, что ему нельзя было не поверить. Замолчав, он сунул руку в карман и достал маленькую картонную коробку. – Я хочу представить вам доказательства своей решимости, – сказал он. – Это, Элиз, первые плоды вашего спасительного влияния на меня. Сэр, вы совершенно правы, я действительно собирался украсть драгоценности, порученные вашим заботам. Мне эта задача представлялась захватывающей, и в этом деле риск для меня имел не меньшую ценность, чем сама добыча. Эти знаменитые древние камни, которые носили иудейские первосвященники, были вызовом моей смелости и мастерству. Я решил во что бы то ни стало завладеть ими.

– Я догадался.

– Вы не догадывались только об одном.

– О чем же?

– О том, что я уже завладел ими. Они вот здесь, в этой коробочке.

Он раскрыл коробочку и высыпал ее содержимое на угол моего письменного стола. Волосы на голове у меня встали дыбом, холод прошел по всему телу, когда я это увидел. Передо мной лежали двенадцать восхитительных квадратных камушков с выгравированными мистическими письменами. В том, что это действительно камни урим и туммим, сомнений быть не могло.

– Боже правый! – воскликнул я. – Как вам это удалось? Почему этого никто не заметил?

– Потому что я заменил их фальшивыми камнями, изготовленными специально по моему заказу. Они настолько похожи на настоящие, что невооруженным глазом отличить их невозможно.

– Так, значит, в музее сейчас выставлены фальшивые камни? – спросил я.

– Да, уже несколько недель.

После этого настала тишина. Дочь стояла бледная от волнения, но продолжала держать его за руку.

– Элиз, вы видите, на что я способен, – наконец сказал он.

– Я вижу, что вы способны на раскаяние и можете не только признать, но и исправить свои ошибки, – отозвалась она.

– Да, и в этом ваша заслуга! Я оставляю камни вам, сэр. Поступайте с ними, как посчитаете нужным. Но помните, любые ваши действия против меня будут направлены против будущего мужа вашей единственной дочери. Вы скоро услышите обо мне, Элиз. Это был последний раз, когда я доставил боль вашему нежному сердцу.

С этими словами он вышел из комнаты и из дома.

Я оказался в ужасном положении. Драгоценные реликвии были у меня в руках, но как мне было вернуть их без скандала и огласки? Я слишком хорошо знал характер своей дочери, чтобы не сомневаться в том, что мне никогда не удастся заставить ее отвернуться от человека, которому она отдала свое сердце. Я даже начал сомневаться, стоит ли разлучать их, если она имеет такое благодатное воздействие на него. Мог ли я разоблачить его, не доставив невыносимую боль ей? Имею ли я право разоблачать его, если он сам добровольно отдал себя в мою власть? Я думал, думал, пока наконец не принял решение, которое вам покажется нелепым, но, если бы мне снова пришлось решать, я избрал бы тот же путь, потому что считаю его единственно верным.

Я задумал незаметно вернуть камни. У меня были ключи, поэтому я мог в любое время попасть в музей, к тому же я не сомневался, что сумею обвести вокруг пальца Симпсона, график работы и привычки которого мне прекрасно известны. Я решил никого не посвящать в свой план, даже дочь, которой сказал, что собираюсь навестить своего брата в Шотландии. Мне нужно было несколько свободных ночей, чтобы меня никто не искал. Для этого я в тот же вечер снял квартиру на Гардинг-стрит, где представился работником типографии и сказал, что работаю по ночам.

Ночью я проник в музей и заменил четыре камня. Сделать это оказалось не так-то просто, и у меня ушла на это вся ночь. Шаги Симпсона были слышны издалека, поэтому я всегда успевал спрятаться в саркофаг. Кое-какие познания о работе с золотом у меня имелись, но я был далеко не так искусен, как вор. С оправой камней он поработал так, что я готов биться об заклад, что ни один человек не смог бы ничего заметить. Я же все сделал грубее, но понадеялся, что, пока я не закончу, никто не станет присматриваться к наперснику и не заметит, что оправы камней повреждены. На следующую ночь я заменил следующие четыре камня и сегодня закончил бы работу, если бы не печальное обстоятельство, которое заставило меня открыть многое из того, что я хотел бы сохранить в тайне. Я прошу вас, джентльмены, взываю к вашей чести и состраданию, примите правильное решение, стоит ли давать ход этому делу. Моя жизнь, будущее моей дочери, надежды на исправление этого человека – все теперь зависит от вас.

– Что ж, – сказал мой друг, – все хорошо, что хорошо кончается, и прямо здесь и сейчас в этом деле можно ставить точку. Завтра золотые оправы будут восстановлены ювелиром, и можно считать, что урим и туммим удалось избежать величайшей опасности со времен разрушения Храма. Вот моя рука, профессор Андреас, и я могу только надеяться, что, случись мне оказаться в подобном непростом положении, я сумею повести себя так же благородно и разумно, как вы.

И последнее дополнение к этой истории. Через месяц Элиз Андреас вышла замуж за человека, в котором, если бы я имел бестактность назвать его истинное имя, мои читатели наверняка узнали бы лицо, сейчас широко известное и пользующееся заслуженным уважением. Однако правда заключается в том, что уважения больше заслуживает не он, а хрупкая девушка, которая сумела вырвать его из той трясины, откуда возвращаются немногие.

Признание Эрбера де Лернака, который сейчас сидит в камере смертников в Марсельской тюрьме, пролило свет на одно из самых загадочных преступлений века – случай, насколько мне известно, не имеющий аналогов в мировой истории криминалистики. Несмотря на скупость просочившейся в прессу информации и нежелание официальных властей комментировать это происшествие, есть основания утверждать, что показания этого поистине выдающегося преступника подтверждаются фактами и что это таинственное дело можно наконец считать закрытым. Поскольку события эти происходили восемь лет назад, и разразившийся в то же время политический кризис отвлек от них внимание публики, возможно, будет не лишним напомнить факты в том виде, в котором нам удалось их восстановить. Сведения эти почерпнуты из ливерпульских газет того времени, из протоколов дознаний, проведенных по делу машиниста Джона Слейтера, и из отчетов железнодорожной компании «Лондон энд Вест-коаст», которые были любезно предоставлены в мое распоряжение. Вкратце факты таковы.

3 июня 1890 года с мистером Джеймсом Бландом, начальником центрального ливерпульского вокзала компании «Лондон энд Вест-коаст», пожелал встретиться джентльмен, который представился как месье Луи Караталь.

Это был невысокий брюнет среднего возраста, сутулый настолько, что это наводило на мысль об искривлении позвоночника. Его сопровождал спутник, мужчина очень крепкого телосложения, почтительное поведение которого и услужливость по отношению к месье Караталю указывали на то, что он занимал положение подчиненного. Этот друг или компаньон, имя которого в прессе не упоминалось, наверняка был иностранцем и, если судить по его смуглости, скорее всего, испанцем или южноамериканцем. Бросалась в глаза одна необычная деталь в его внешнем виде. В левой руке он держал небольшой черный кожаный чемоданчик, и зоркий клерк главной конторы обратил внимание на то, что чемоданчик этот был привязан к его запястью ремешком. Тогда этому факту не придали значения, но, как показали последующие события, это оказалось довольно важным обстоятельством. Месье Караталя проводили в кабинет мистера Бланда, а его спутник остался в приемной.

• Предыдущая
• 73/96
• Следующая