50 великих книг о мудрости, или Полезные знания для тех, кто экономит время - Жалевич Андрей - Страница 4

Возникнув тысячелетия тому назад, «1000 и 1 ночь» продолжала свою литературную эволюцию вплоть до ХIV–XV веков, собрание сказок периодически пополнялось новыми увлекательными историями. Как пишет Михаил Салье, автор первого перевода на русский язык сборника «Тысяча и одна ночь», в предисловии к изданию 1939 года: «О процессе создания таких сказочных сводов мы можем судить по сообщению того же библиографа Надима. Он рассказывал, что старший его современник, некий Абд-Аллах аль-Джахшияри – личность, кстати сказать, вполне, реальная – задумал составить книгу из 1000 сказок «арабов, персов, греков и других народов», по одной на ночь, объёмом каждая листов в 50, но умер, успев набрать только 480 повестей. Материал он брал главным образом от профессионалов-сказочников, которых сзывал со всех концов халифата, а также из других письменных источников».

К сожалению, сборник, составленный аль-Джахшияри, не дошёл до наших дней, как и другие сказочные своды, называвшиеся «1000 и 1 ночь», о которых упоминают средневековые арабские писатели. Наиболее поздняя версия «Тысяча и одной ночи», сохранившаяся до наших дней, была составлена в XVIII веке неизвестным по имени учёным шейхом в Египте. Самую значительную литературную обработку сказки получили также в стране пирамид в XIV–XVI веках, эта редакция обычно называется «египетская» и представлена почти во всех известных нам рукописях «Ночей». От предшествующих, возможно, более ранних сказочных сводов сохранились лишь одиночные сказки, не вошедшие в «египетскую» редакцию. К их числу относятся такие популярные у европейских читателей рассказы, как «Аладдин и волшебная лампа», «Али-Баба и сорок разбойников» и некоторые другие.

После того как сказки «Тысячи и одной ночи» стали известны европейцам, в жизни этой книги открылась новая, не менее авантюрная, чем многие из рассказанных Шахерезадой историй, страница. Некоторые недобросовестные переводчики в угоду избалованной европейской публике, жаждущей новых пошлых развлечений, пытались преподносить сказки как произведение эротического, а иногда даже порнографического характера.

Другие переводчики старались изобразить восточные народы невежественными, обосновывая разумность их колонизации «образованными и культурными» европейскими державами, приносящими в эти страны «свет знания» на штыках ружей.

В подобных переводах всячески подчёркивались все сколько-нибудь непристойные места оригинала, выбирались самые резкие слова и наиболее грубые формы поведения и речи героев.

Наиболее полный перевод на русский язык «Тысяча и одной ночи» с арабского подлинника был сделан Михаилом Салье по второму калькуттскому изданию и опубликован под редакцией академика Игнатия Крачковского в восьми томах в 1929–1938 годах. Переводчик и редактор стремились по мере сил сохранить близость к арабскому оригиналу, как в отношении содержания, так и по стилю.

Сказки «Тысячи и одной ночи» предназначены исключительно для взрослых. Однако произведение ни в коем случае нельзя относить к литературе безнравственного характера, наоборот – каждый порок, описанный в книге, показан как первопричина негативных следствий, источник несчастий, скорби и печали. Любой человеческий порок, будь то воровство, супружеская измена, жадность или тщеславие, мастерски высмеивается в рассказах «Ночей», что подводит читателя к глубоким нравственно-этическим выводам. Поэтому «Тысяча и одна ночь» – сборник не столько эротических историй, рассказанных прекрасной Шахерезадой, а произведение, иллюстрирующее в увлекательной форме универсальный закон причинно-следственных связей или, как его называют в Индии, закон кармы.

Все сказки, представленные в книге, могут быть условно разбиты на несколько основных групп. Первую группу можно назвать «героические сказки», к ним относятся самые фантастические рассказы, перекочевавшие, возможно, из мифов и легенд. Это, вероятно, самая древняя часть произведения. Вторую группу сказок составляют «авантюрные» новеллы, отражающие жизнь и быт богатых городов Востока. Это чаще всего любовные истории с хитроумным сюжетом. К третьей группе можно отнести «плутовские» истории, героями которых являются ловкие мошенники, жулики и плуты, однако отличающиеся мужеством, предприимчивостью, а иногда даже и благородством.

В какой стране Востока происходят описанные в сказках события, читателю остается только догадываться, так как рассказы в основном не имеют привязки ни к определённому месту, ни к времени. Поэтому проблемы, затронутые на страницах произведения, остаются актуальными даже спустя тысячелетия.

Однако в сказках описаны те далекие времена, когда уровень духовного саморазвития людей позволял достигать невероятных для современного человека способностей, творить силой мысли настоящие чудеса. Сегодня подобное доступно только отдельным индийским йогам.

Фантастические сюжеты «Ночей» – яркая аллегория, скрывающая глубокий философский смысл, над которым читателю предлагается поразмышлять. Вдумчивый читатель найдет в сказках множество советов и наставлений из священных писаний народов Востока, поучительные притчи и шутки.

Трудно найти в истории мировой литературы сколько-нибудь значительного прозаика или поэта, который не выразил бы своего восхищения этим уникальным собранием мудрости или не откликнулся на него в прямой или косвенной форме в своих произведениях. Начиная с итальянских новеллистов эпохи Возрождения, отдельными сюжетами и мотивами «Ночей» пользовались европейские писатели самых разных направлений. О сказках Шахерезады упоминают в своих, ставших классикой, произведениях Гёте и Пушкин, Жуковский и Гофман, Толстой и Диккенс, Теннисон и Гауф, Белинский и Пруст. Неравнодушным к книге останется и любой современный читатель.

Вот лишь некоторые кристаллы из мудрых рассказов Шахерезады

«Дошло до меня, о счастливый царь, что когда везирь Шимас спросил царевича: «Какое из сокровищ земли наилучшее?» – тот ответил: «Совершение благого».

«Расскажи мне о трёх различных способностях: знании, суждении и разумении, и о том, что соединяет их в себе». – «Знание, – ответил мальчик, – от изучения, суждение – от опыта, а разумение – от размышления, и место пребывания их и соединение – в разуме. Тот, в ком соединились эти три качества, – совершенен, а тот, кто прибавил к ним боязнь Аллаха, – достиг цели».

И говорится, что разумный человек, когда побуждают его на что-нибудь страсть и вожделение, обдумывает последствия этого разумом и защищается от того, что они разукрасили, и разумом покоряет вожделение и страсть. И когда побуждает к чему-нибудь человека страсть и вожделение, должен он сделать разум подобным всаднику, искусному в верховой езде, – когда он садится на беспокойного коня, он тянет его крепкой уздой, пока конь не выправится и не пойдёт, как всадник хочет. А если он глуп, и нет у него ума, и не имеет он своего суждения, и дела для него неясны, и властвует над ним вожделение и страсти, – он поступает согласно страсти и вожделению и оказывается в числе погибших, и нет среди людей никого хуже его по состоянию.

«Расскажи мне, чего наидостойнее придерживаться человеку и чем занимать свое сердце», – сказал Шимас. И мальчик ответил: «Праведными деяниями». – «Если человек так делает, что отвлекает его от промысла? Как же поступать для пропитания, ему необходимого?» – спросил Шимас. «В сутках, – ответил мальчик, – для него двадцать четыре часа, и надлежит ему назначить одну часть их для снискания пропитания и одну часть – для покоя и отдыха, а остальное употреблять на приобретение знания, ибо человек, если он разумен, но нет у него знания, подобен неплодородной земле, на которой нет места для обработки и насаждения растений. Если не подготовить её к обработке и не засадить, не будут на ней плоды полезны, а если подготовить и засадить её, принесёт она плоды прекрасные. Так же и человек без знаний – не будет от него пользы, пока не посажено в нём знание, ибо когда посажено в нем знание, приносит оно плоды».