Сулейман и Роксолана-Хюррем. Мини-энциклопедия самых интересных фактов о Великолепном веке в Османск - Сборник "Викиликс" - Страница 19

Самым знаменитым художником, создавшим множество картин на тему работорговли прекрасными одалисками, был француз Жан-Леон Жером, живший в XIX веке. Сами названия его полотен говорят о непрекращающемся интересе к древнему Востоку с его традицией торговли людьми: «Греческая рабыня», «Каирская рабыня», «Невольничий рынок» (две работы с одинаковым названием), «Осмотр рабыни», «Раб с лошадьми», «Рабыни на продажу», «Римский рынок рабов» и др.

Гарем пополнялся пленницами, захваченными в военных походах, купленными на невольничьих рынках или подаренными султану его родными и приближенными. Обычно брали черкешенок – так тогда называли всех жительниц Северного Кавказа. В особой цене были красивые белокожие славянки. Но вообще-то в гареме мог оказаться кто угодно.

Английская леди, миссис Гарнетт, в 1891 году опубликовала книгу, посвященную положению турецких женщин, из которой читатель неожиданно для себя узнавал, что «несчастные черкесские невольницы», к которым благоволили османские султаны и которых было немало в стенах гаремов, и которым так искренне сочувствовали европейские авторы, послы и путешественники, в действительности изо всех сил стремились попасть в гаремы турецких пашей. А все потому, что жилось им там куда беззаботнее и привольнее, чем дома, где им по обыкновению приходилось выполнять тяжелую физическую работу. Эти черкешенки были вынуждены соревноваться между собой за право стать наложницей.

Венецианский посол в Турции XVII в., писал в своих донесениях о дворце, куда попадали эти «несчастные создания», а вместе с ними и другие невольницы. Комплекс строений, известный как дворец Топкапы, включал множество зданий и павильонов, соединенных между собой террасами. Главным из них являлся великолепный резной павильон, где находился тронный зал. Вся прислуга этого и других зданий, а также гарема состояла из мужчин. Сам гарем своим видом и внутренней композицией походил на огромный монастырь, где размещались спальни, трапезные комнаты, ванные и прочие помещения разного рода, призванные создать удобства для обитавших там женщин. Его окружали огромные цветочные клумбы и фруктовые сады. В жаркую погоду обитательницы гарема гуляли по кипарисовым аллеям и наслаждались прохладой, исходивший от фонтанов, которые там были устроены в немалом количестве.

Черкесские женщины считались желанной добычей для османских гаремов

Кроме того, в некоторых дворцах имелись свои собственные театры, балетные труппы и оркестры. Так что праздная жизнь обитательниц гаремов во многом была похожа на вечный праздник.

В поздний период существования Османской империи наложницы из рабынь превратились в свободных женщин, и многие из них поступали в гарем с согласия родителей с целью сделать карьеру. После того, как в XIX веке работорговля в Османской империи была запрещена, представители разных кавказских народов сами стали отдавать девушек в султанский гарем. Наложниц больше не могли перепродавать, они получали право при определенных обстоятельствах покинуть гарем, выйти замуж, получив особняк, земли и денежное вознаграждение от султана.

Как ни покажется странным и необычным, но отношение к сексу в исламской цивилизации было принципиально иным, чем в Европе. В христианском мире физическое удовольствие от любви даже с законной супругой воспринималось как нечто грязное, могущее завести в трясину смертных грехов. Тогда как в исламе секс представлялся естественным продолжением любви духовной. Известный в XI–XII веках толкователь священных текстов аль-Газали в своем труде «Счастливый мусульманский брак» писал, что без соития любовь ущербна. Отказываясь от нее, мусульманин отказывается от дара, ниспосланного ему Всевышним, что означает его оскорбление. Именно поэтому в исламской культуре, в отличие от европейской, никогда не было и не могло быть культа платонической любви, как и практики монашеского аскетизма.

По европейским средневековым представлениям, рядом с любовным ложем всегда крутятся бесы, вводя в грех блуда. Перед любовным актом на Востоке произносили: «Бисмиллахир-рахманир-рахим» («Во имя Аллаха Милостивого ко всем на этом свете и лишь для верующих в День Суда»). Считалось, если после сближения произойдет зачатие и родится ребенок, то родителям небесные ангелы запишут столько же добрых дел, сколько раз будет дышать их ребенок и последний из числа его потомков.

Как пишет журналист П. Котов в статье «Запретная любовь в Сарае», опубликованной в популярном журнале «Вокруг света», «Именно это полноправие секса европейцы интерпретировали как разрешение интимной распущенности. На самом деле это было не так. Напротив, в гаремах никогда не было и не могло быть тех оргий, в которые погрузилась европейская аристократическая богема в XVIII веке, уверенная, что в этом она подражает султанам Турции. Последние же никогда не сомневались в том, что хуже, чем отказаться от дара Аллаха, может быть только одно – осквернить этот дар. Поэтому в стамбульском гареме соблюдались все ограничения, налагаемые Кораном на сексуальную сферу. Это касалось анальной, групповой или однополой любви вместе с остальными формами сексуальных извращений. Не разрешалось даже смотреть на половые органы партнера во время соития (в остальное время это было можно), и султаны аккуратно укрывали свое достоинство парчовым покрывалом (иначе, по поверью, зачатый ребенок мог родиться слепым). Именно из-за запрета на разглядывание гениталий в гаремах не изучалась Камасутра, вернее тот ее раздел, который посвящен сексуальным позам (техническими приемами любви одалиски владели в совершенстве).

Семейная идиллия. Художник Амадео Прециози

Была и другая причина: турки считали, что ребенок, зачатый в неестественной позе, родится косым или горбатым. Но надо сказать, что султаны не страдали сексуальным пресыщением – их вполне устраивали две-три традиционные позиции. Некоторые даже отказывались от позы, когда мужчина находится сзади: их смущало все, что могло ассоциироваться с анальным сексом… Сложнее обстояло дело с оральным сексом. Среди придворных философов и теологов в разные времена не было единства – считать ли мужскую жидкость грязной, как кровь и моча, или чистой, как слюна или молоко матери. Те султаны, которые придерживались первой точки зрения, были вынуждены не доводить оральные ласки до семяизвержения. Некоторые даже боялись смотреть на свое семя, полагая, что от этого может помутиться рассудок.

Помимо уже упомянутых запретов, в османском гареме было запрещено подходить к женщине в период месячных, во время хаджа и в светлое время месяца Рамадан. Нежелательным считалось и сближение в три ночи месяца по лунному календарю: первую, пятнадцатую и последнюю, иначе ребенок мог родиться слабоумным. Это же могло произойти в случае, если после «первого акта соития не совершить омовения и не испустить мочу» (аль-Газали).

Наконец, нельзя не сказать и о галантности гаремного секса. Считалось недостойным султана оставить женщину неудовлетворенной или начать соитие без ласк. В течение всего процесса женщина должна была чувствовать, что она любима и защищена. Не даром исламские философы говорили, что «секс – это милосердие». Большую часть ночей султан должен был проводить со своими женами, а не с икбал, причем каждой из кадин-эфенди он должен был оказать одинаковую долю внимания, никого не обижая. А если у властителя половины мира в силу возраста или плохого самочувствия не было сил на любовные утехи, он должен был воспользоваться имитатором своего мужского достоинства».

Интересно узнать, что в XVI–XVII веках в Османской империи появились «Бахнаме» – своего рода энциклопедии сексологии. Украшенные миниатюрами искусных мастеров, они повествовали об афродизиаках, увеличивающих половое влечение, о половом здоровье, о методах контрацепции и даже о сексуальных позах, которые приносят партнерам наибольшее удовольствие.